Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]

Впрочем, трое невольных гостей Ренн-ле-Шато ничего этого не видели, никем не потревоженные до позднего утра, когда раздался стук в дверь – вначале вежливый, затем настойчивый. С трудом проснувшийся Франческо, недовольно ворча, убедил себя в необходимости подняться и тут же сделал непоправимую ошибку, встав босыми ступнями на каменный пол, выстывший за ночь до состояния ледяной глыбы. Подвывая, Франческо заскакал по гостиной в поисках сапог, попутно опрокинул стоявший на столе и не в чем не повинный кувшин, и, наконец, сумел добраться до двери и вытащить засов. Тоже, кстати, напоминавший ледышку.

– Доброе утро, – осторожно проговорила мистрисс Изабель, заглядывая в комнату. – Я тут подумала, не проявить ли мне и дальше немного сострадания к ближним своим и не раздобыть ли вам завтрак… Феличите, позволь узнать – чем это ты занят? Пытаешься научиться летать?

В ответ послышался насквозь непереводимый поток слов на итальянском, из коего следовало, что нынешним утром мессир Бернардоне напрочь не расположен обмениваться игривыми шуточками, и что любой, кроме монны Изабеллы, чрезмерно склонной все усложнять, мог бы догадаться – человек пытается согреться и одновременно разжечь безнадежно угаснувший камин. На протяжении долгой речи согласно кивавшая девушка успела впустить слуг с подносами, а затем закрыть за ними дверь, подобрать с пола осколки кувшина и отобрать у Франческо предназначенные для растопки щепки. На шум из соседней комнаты выглянул Гай, сонно обозрел открывшуюся картину и поспешно скрылся, здраво рассудив, что решительности мистрисс Уэстмор вполне хватит, чтобы привлечь к домашним делам и его.

К тому мгновению, когда Франческо выговорился и замолчал, в очаге уже вовсю трещало пламя, девушка задумчиво оглядывала готовый стол, и над тарелками поднимался слабый, но явственный ароматный парок.

– Все сказал? – деловито поинтересовалась мистрисс Изабель. Франческо смиренно кивнул. – Тогда садись. Господа-а! Извольте получить отличное хозяйское угощение и выслушать плохие новости!

– Лучше бы наоборот, – мрачно буркнул Мак-Лауд, появляясь в дверях и затягивая на поясе широкий ремень. – Не-ет, ты точно самая настоящая баохан ши – от тебя одни неприятности.

Изабель поджала губы и холодно процедила:

– Мессир Дугал, вас не затруднило бы впредь не именовать меня этим прозвищем?

– Я постараюсь придумать другое, – согласно кивнул шотландец. – Хотя «Баохан ши», на мой взгляд, подходит в точности. Что там еще стряслось?

– Старый граф требует голову мерзавца, отправившего вчера на тот свет его младшенького, – злорадно сказала девушка. – Большинство жителей замка из числа тех, кто присутствовал на трагично завершившемся quodlibet, убеждены, будто сие злодейство – дело ваших рук, только не могут понять причины, толкнувшей вас на столь черную неблагодарность. Откройте страшную тайну – зачем вам понадобилось убивать бедного мальчика? Я никому не скажу, честное слово!

– Монна Изабелла, как вы можете?.. – испуганно начал Франческо, слишком поздно сообразив, что его приятельница остается верной своему обыкновению встречать все обрушивающиеся на нее беды язвительными смешками.

– Он слишком много знал, – зловещим шепотом откликнулся Мак-Лауд. – Пришлось его… – он сделал короткий и выразительный жест, точно срезав нечто невидимое.

– Я так и думала, – хладнокровно наклонила голову Изабель. – Однако вы меня разочаровали – я полагала, у вас хватит сообразительности не попадаться.

– Это все Гай, – немедленно переложил вину на компаньона Дугал. – Представляешь, зарезал бедного парня и хлопнулся в обморок. Не мог же я его оставить там валяться!

– Между прочим, я все слышал, – крикнул из спальни Гай. – Мак-Лауд, у тебя болезненное воображение, еще хуже, чем у мессира Франческо. Мистрисс Изабель, не верьте ни единому его слову!

– Я и не верю, – успокоила ноттингамца мистрисс Уэстмор. – Всем известно: нет в мире больших лгунов, нежели обитающие к полуночи от реки Клайд, и Господь в заботе о детях своих возвел кручи Грампиан лишь затем, дабы во всех остальных краях не внимали, как они там изощряются, хвастаясь друг перед другом, и не надорвали бы животы от смеха.

– Ну, знаешь!.. – возмутился Мак-Лауд, явно собираясь добавить нечто нелестное по адресу соотечественников мистрисс Изабель. Ему помешал приход сэра Гисборна, решительно положившего конец давнему спору между обитателями Эрина и гор на севере Британии. Гая весьма интересовало, что происходит в замке, и мигом посерьезневшая Изабель уныло развела руками:

– Граф в ярости, мессир Рамон мне с утра еще не попадался. Думаю, он тоже пребывает не в лучшем настроении. Виновными, как я уже говорила, склонны полагать вас, однако нет ни одного убедительного доказательства или подтверждения вашей вины. Других подозреваемых нет – Хайме считался всеобщим любимцем и не имел врагов, ни здесь, в Ренне, ни среди окрестных лордов. Мой вам совет – ходя по замку, не забывайте поглядывать по сторонам и избегать любых разговоров. Втянут в ссору, вызовут на поединок и ничего хорошего не воспоследует… Дальше. Кто-то сдуру или с испуга помянул оборотня. Вы по дороге сюда слышали байки о местном волкодлаке?

– Да, – ответил за всех сэр Гисборн.

– Так вот, по большей части они правдивы, – грустно сказала девушка. – Последние два-три года в окрестностях Ренна творится нечто жуткое. Поначалу думали – волки, устроили несколько больших облав, перебили с десяток зверей… Ничего не изменилось. Люди боятся ночевать в горах, боятся путешествовать из одного поселка в другой. Доходит до того, что с одним пастухом отправляется десять человек охраны, а торговцы отказываются ехать сюда.

– Но разве волк сумел бы проникнуть в замок? – усомнился Франческо.

– Френсис, ты чем слушаешь? – попрекнул Мак-Лауд. – Речь идет не просто о волке, а о существе, способном принимать облик человека. Правда, я такого никогда не встречал.

– Думаю, те, кто его встречали, вряд ли смогут поделиться увиденным с друзьями и родными, – пожала плечами Изабель. – Вспомнили же волкодлака потому, что его жертвы иногда находили не разорванными на клочки, а вот такими – с горлом, перерезанным, насколько я поняла, очень тонким изогнутым кинжалом.

– Она полагают, будто подобное существо – если оно действительно живет на этом свете – прикинувшись человеком, вошло в ворота Ренна, где-то спряталось, убило Хайме и убежало? – медленно проговорил Гай, с трудом веря в собственные слова. Они напоминали отрывок из страшной истории, которую хорошо послушать в дружеской компании вечерком у камина, и не имели ничего общего с обычной жизнью.

– Или не убежало, а все еще скрывается, – дополнила мистрисс Уэстмор и принялась с досадой накручивать на палец прядь темно-рыжих волос. – Поэтому мессир Бертран отдал приказ закрыть ворота. Любой, пытающийся покинуть Ренн без разрешения графа или его наследника, здорово пожалеет о своем решении.

– Это похоже на ловушку, только не для оборотня. Для нас, – уронил Дугал, но, посмотрев на девушку и поняв, что она еще не закончила рассказ, кивнул, прося продолжать.

– Но поскольку нельзя все время держать крепость запертой и нужно попытаться опознать чудовище, граф, как ему кажется, нашел замечательный выход, – обманчиво бодрым голоском затараторила Изабель. – На рассвете из Ренна уехал гонец. Полагаю, он направляется в городок Алье, где находится резиденция местного епископа и как раз пребывают несколько святых отцов, занимающихся тем, что в Италии называется Inquisitio. Говоря по-простому, охотников за еретиками, ведьмами, колдунами и оборотнями.

– Dolce Madonna, – вырвалось у Франческо. – Мадонна Сладчайшая!

– Как нельзя более согласен, – Мак-Лауд раздраженно оттолкнул тарелку с недоеденным завтраком, поднялся из-за стола и отошел к окну, повернувшись к компании спиной.

– Я не о том, – Франческо выглядел встревоженным, но старающимся сохранить выдержку. – Видите ли, монна Бьянка поведала мне кое-что об отношениях между светскими хозяевами Редэ и предстоятелями Святой нашей Матери Церкви. Местный епископ боится единственной силы – не гнева Божьего и не недовольства своих патронов из Рима, а правителя Ренн-ле-Шато и его сыновей! Это они спалили ту часовню, и, думаю, не только ее. Если мессир Бертран посылает гонца в аббатство Алье, приедут не только братья-inquisitios, но и епископ. Приехав же, они начнут искать волкодлака, и я догадываюсь, кто может им стать.