Творцы Священной Римской империи

В Италию его влекла не только надежда стать императором, но и потребность внутреннего сплочения государства. Самостоятельная политика в Италии, которую издавна проводили герцоги Баварии и Швабии, серьезно угрожала целостности королевства. Вопрос даже не в том, насколько успешной была итальянская политика герцогов (а именно на ее неуспешность упирают авторы, отрицающие этот довод в пользу итальянских походов Оттона I) — важно, что при Генрихе I и Оттоне I она имела место, являясь опасным наследием кризиса королевства при Конраде I. Обращение Оттона I к итальянской политике означало сознательное отрицание им права герцогов на проведение внешней политики, независимой от центральной королевской власти, установление своей монополии на внешнюю политику. Вместе с тем стремление герцогов Баварии и Швабии в Италию доказывает, сколь притягательна для немцев была эта страна, причем не только для короля, но и для южногерманской знати, раньше его открывшей туда путь для себя.

От внимания Оттона I не ускользнуло, что именно в Швабии Беренгару был оказан теплый прием и что не без помощи швабов он вернулся, вопреки его воле, в Италию. Не меняло дела и то, что в 951 году, к моменту похода в Италию, герцогом Швабии был его сын Лиудольф, а Баварии — брат Генрих. Порой с большим трудом Оттону I удавалось сладить даже с ближайшими родственниками. В одной из хроник того времени рассказывается о том, как Лиудольф, якобы желая угодить отцу, со своими швабами двинулся в Италию до него и без его ведома. Но герцог Баварии Генрих опередил племянника: через своих агентов он так настроил итальянцев против Лиудольфа, «что ни города, ни замки, вскоре раскрывшие ворота королевским хлебопекам и поварам, не отворились сыну короля».

Это единственное сообщение источников о самовольном походе Лиудольфа за Альпы, к сожалению, ничего не говорит о его причинах и о подоплеке соперничества герцогов. То и другое приходится реконструировать в качестве гипотез. Стремление Лиудольфа опередить отца могло быть продиктовано его собственными притязаниями на Италию, поскольку его супруга Ида состояла в родстве не только с итальянскими Каролингами, но и с вдовствующей королевой Адельгейд, мать которой, королева Берта, была дочерью герцога Бурхарда I Швабского и его супруги Регинлинды, которая во втором браке была замужем за преемником Бурхарда, герцогом Германом I Швабским, от которого родила дочь Иду — супругу Лиудольфа. Ида и Берта были, таким образом, сводными сестрами, а сам Лиудольф — дядей Адельгейд (будучи при этом ее ровесником, что давало повод для шуток). Возможно, он считал, что женитьба на родственнице итальянских Каролингов и маркграфов Фриульских позволяет ему претендовать на корону Итальянского королевства и, соответственно, дает право на вторжение в Италию. Поскольку герцог Баварии Генрих имел свои интересы в Италии (в частности, притязание на Фриуль), он помешал Лиудольфу, что послужило началом вражды между ними.

Швабских и баварских феодалов многое влекло в Италию, и они в любом случае пошли бы туда, с королем во главе или без него, создавая угрозу развала еще не окрепшего Германского королевства. С меньшим энтузиазмом, порой даже враждебно, относились к итальянскому предприятию Оттона I в его родной Саксонии. И все же саксонских феодалов было легче увлечь возможностью поживиться в Италии, чем вести швабов в баварцев воевать с язычниками — датчанами и славянами. И Оттон I берет инициативу в свои руки, сам возглавляет военный поход, сплачивая единой целью потенциальных соперников, становящихся его помощниками. К тому времени он уже три года был вдовцом, и перспектива женитьбы на 20-летней королеве представлялась весьма заманчивой.

Источники прямо называют цели похода Оттона I в Италию: «освободить Адельгейд, вступить с нею в брак и вместе с ней приобрести Итальянское королевство». Господство в Италии, в свою очередь, должно было стать предпосылкой и основанием для обретения императорской короны. Очевидно, не один только автор процитированной хроники понимал, зачем Оттон I отправился в Италию и что у него было на уме. И тем не менее Видукинд Корвейский пытается представить дело так, будто Оттон I хотел скрыть истинные цели: «И поскольку ему хорошо были известны достоинства королевы, он решил отправиться под видом паломничества в Рим». Была ли у Оттона I причина скрывать свои истинные намерения? Видимо, да. Может быть, он хотел до поры до времени утаить свое желание вступить в брак с Адельгейд, прежде всего от Беренгара, а также и от сына Лиудольфа, который, возможно, не знал о планах отца или до последней минуты не верил в их осуществление. Когда все же это случилось, пишет Видукинд, «Лиудольф в печали покинул короля и отправился в Саксонию», причем «не спросясь» его. Незадолго перед тем, как отправиться в итальянский поход, Оттон I официально назначил Лиудольфа своим преемником в Германском королевстве, поэтому женитьбу отца тот воспринял очень болезненно, усматривая в ней угрозу своим наследственным правам. В этом заключался зародыш будущего конфликта между отцом и сыном. Лангобардская свадьба Оттона I послужила если и не главной, то одной из причин смуты в Германии, известной как восстание Лиудольфа 953/954 годов.

Что касается исполнения намерений самого короля, то его поход 951 года в Италию на первых порах был исключительно успешен. Он выступил в путь с большим войском. С ним были его братья Генрих, герцог Баварии, и Бруно, возглавлявший тогда королевскую канцелярию, а также его доблестный зять Конрад, герцог Лотарингский, архиепископы Майнцский и Трирский, несколько епископов и множество других представителей знати королевства. На подступах к Италии присоединился к нему и сын Лиудольф, незадолго перед этим потерпевший фиаско в своем стремлении опередить всех. Уже самый состав войска Оттона I должен был показать итальянцам, что они имеют дело не с военной авантюрой, а с хорошо подготовленной крупномасштабной акцией. Местные магнаты толпами перебегали на его сторону в надежде извлечь выгоду от перемены господина. Беренгар бежал, не оказав сопротивления, и укрылся в крепости Сан-Марино. Власть Оттона I признали всюду севернее Апеннин, кроме Равенны. Примечательно, что в этом походе наилучшими помощниками оказались его соперники по итальянской политике — баварцы. Этот факт не ускользнул от внимания современников, и в анналах епископства Пассау сохранилась следующая запись: «Король Оттон покорил Италию благодаря баварцам». Не следует усматривать в этом преувеличение, обусловленное региональным патриотизмом. Оттон I и сам высоко оценил заслуги герцога Баварии Генриха, некогда мятежного, а ныне верного брата, присоединив к его владениям маркграфства Истрию, Аквилею, Верону и Тренто.

23 сентября 951 года Оттон I победителем вступил в столицу Лангобардского королевства Павию, на время ставшую его главной резиденцией. Он решил пока не преследовать Беренгара, зато направил своих представителей во главе с братом, герцогом Баварии Генрихом, в Каноссу к Адельгейд, дабы официально просить ее руки. Ради обретения благосклонности королевы ей были преподнесены богатые дары. Впоследствии Адельгейд будут связывать с Оттоном I искренние чувства, но пока что имело место взаимное желание заключить брак по расчету. Тот факт, что Оттон I, преодолев Альпы через перевал Бреннер, сразу же направился в Павию, доказывает, что для него в первую очередь было важно установить господство над Лангобардским королевством и уж во вторую — спасать Адельгейд. Впрочем, спешить в Каноссу не было особой нужды, поскольку Оттон наверняка знал, что королева уже спаслась и находится в безопасности.

Невеста сама прибыла в Павию, где и отпраздновали пышную свадьбу. 9 октября 951 года столица Лангобардского королевства с раннего утра огласилась звоном колоколов базилики Сан-Микеле (Святого Михаила), возвещавших народу о венчании их королевы Адельгейд с правителем Германии Оттоном I. Второй раз Адельгейд преклоняла колени на холодный камень центрального нефа этого храма, дабы голова ее увенчалась супружеским венцом: четыре года назад здесь же был освящен ее брак с королем Лотарем. Теперь сама Адельгейд в качестве приданого принесла новому супругу корону Италии. В ответ Оттон I подтвердил права Адельгейд на все, что она унаследовала в Италии как вдова Лотаря, дополнительно к этому пожаловав ей обширные владения в Эльзасе, Франконии, Тюрингии, Саксонии и в землях полабских славян. Адельгейд стала богатейшей женщиной в Европе.

Заметим, кстати, что брак с Адельгейд все же не был безусловно необходим для Оттона I: рассматривая себя наследником Каролингов и их имперской традиции, германский король претендовал и на власть в их бывшей сфере влияния, подтвердив это своим походом за Альпы. Однако Оттон I, видимо, счел более целесообразным использовать в собственных интересах авторитет, коим Адельгейд обладала в Италии: заключив с ней брак, он устранял потенциальную угрозу для своей власти в этой стране.

Павия фигурирует и как место составления дарственных королевских грамот, пожалованных Оттоном I в сентябре 951-го — феврале 952 года. Он действует как хозяин в своей разноплеменной державе, и география дарений охватывает области, лишь недавно признавшие его власть: Лотарингию, Швабию, Баварию и особенно Италию. Все без исключения пожалования, сделанные в Италии, адресованы церкви. Оттон I убедительно демонстрирует, что в Италию он пришел как защитник церкви, и этот аспект его итальянской политики является продолжением проводившейся в Германии политики церковной. Источники ничего не сообщают о коронации Оттона I в Павии (коронации как таковой, вероятнее всего, и не было). Свои притязания на господство в Италии он основывал или на одной только присяге итальянских феодалов или же на том, что он действовал в качестве преемника правителей Восточно-Франкского королевства, рассматривал эту страну как свою особую сферу интересов в рамках бывшей Каролингской империи. Тем не менее к формуле датировки его грамот добавляется новый элемент: «в первый год нашего правления в Италии». Претерпевает изменение и его королевский титул: по каролингской традиции, как некогда Карл Великий, он величает себя «королем франков и лангобардов», а затем и «королем франков и итальянцев».

Для полноты успеха Оттону I недоставало лишь императорской короны, ради которой он прибыл в Италию. Замена в королевском титуле «лангобардов» на «итальянцев» не была случайна: второе понятие расширяло политический горизонт, включая в себя помимо Северной еще и Центральную Италию с Римом. Как и для Карла Великого в свое время, для Оттона I завоевание Лангобардского королевства явилось этапом, предшествовавшим обретению императорской короны. Став верховным сувереном двух королевств сразу, он фактически уже занял положение императора, гегемона, ибо, как мы знаем, императором в то время называли повелителя двух или более королевств одновременно.

Следующим шагом Оттона I и явилось направление в Рим посольства во главе с архиепископом Майнцским Фридрихом, первым среди князей церкви его королевства, прибытие которого в Италию в составе немецкого войска теперь получило объяснение. Фридрих должен был вести переговоры с папой римским об императорской коронации Оттона I. Переговоры ни к чему не привели: в Риме решал не папа римский, а уже упоминавшийся нами Альберик, все еще державший в руках бразды правления. Трудно сказать, в какой мере ответственность за провал миссии лежала на архиепископе Фридрихе, но с того времени он впал в большую немилость у Оттона I.