Творцы

— А что случилось? — удивилась Лана, помня, что Сергей любил потрепаться на разрешенные начальством темы.

— Так Василь Ильич вчера заезжал, «Весту» вернул. Ну и посидели в кабинете у Петра Евгеньевича за коньяком. А Тамара Александровна когда зашла спросить, что на ужин заказать, пистолет-то и увидела. У нее аж сердце прихватило, пришлось Людмилу Петровну срочно вызывать. Как Тамару Александровну подлечили, так она скандал устроила. Думала, Петр Евгеньевич опять кого-то из «Весты» убил и придется дело заминать, как с твоим… — на последних словах Сергей запнулся и, сглотнув образовавшийся в горле ком, быстро добавил: — как со своим деловым партнером. Ну, знаешь же, что тут в девяностые было.

Он заискивающе улыбнулся, надеясь, что Лана ничего не заметила, но она заметила.

— Моим кем? — сухо спросила она, продолжая смотреть на дорогу, в то время как Сергей не сводил с нее взгляда.

— Да оговорился, — попытался отмахнуться он. — Своим же, своим.

— А когда?

— Ну так в девяностые… — начал было Сергей, а потом вдруг резко перестроился в крайний ряд и, прижавшись к обочине, остановил машину. — Отца твоего! И что? Будешь теперь из-за алкоголика, чуть не испортившего жизнь тебе с братишкой и матерью ругаться с человеком, который тебя как родную дочь вырастил?!

Лана молчала, уставившись на свои руки. Нет, они не дрожали, ничего в ней не откликнулось на новость, что отца на самом деле убил Петр Евгеньевич. Наоборот, пришло успокоение, что Петр Евгеньевич не убил Его, с каждым днем становящегося все более нереальным, подмененный перепиской с Калки и страхом перед Дэном. Как можно забыть о том, по кому до сих пор так больно сжимается сердца?

«Кем же ты был, а? И почему я уверена, что погубила тебя?»

В виски ударило знакомой ноющей болью, но прежде чем новое видение заполонило сознание, Сергей примиряюще положил руку на плечо Ланы и сказал:

— Не хотел прошлое ворошить, да язык мой — враг мой. Ты же обычно букой на заднее сиденье усядешься, уши заткнешь и не докричаться. Эх… Я ведь там был тогда — на выстрел прибежал. Петр Евгеньевич «Весту» бросил, тебя за плечи тянет, а ты, как в той "Репке", вцепилась в отца и ревешь. Я тогда еще удивился: алкоголик, мать синяки замазывать замучилась, старшенький пацан вообще в реанимацию с побоями угодил, а ты заливалась слезами как по настоящему человеку… Он же, Петр Евгеньевич, помочь вам хотел. Как мог…

Лана молчала. Смерть отца и события перед ней она не помнила, и этот провал в памяти был похож на забвение воспоминаний о возлюбленном, как будто их у нее украл один и тот же человек. Петр Евгеньевич? Не похоже, иначе бы творцы не делали акцент на безродности Милы, а они делали — Лана еще на вечеринке заметила. Хотя теперь стало понятно, чего он с ней возится — совесть гложет. Было бы из-за чего… А может и было? Отец пил лишь последние два года своей жизни, руки стал распускать последние полгода, по крайней мере, Яна до этого не бил. Остальное Лана помнила плохо, потому что была маленькой. Ничего не помнит, зато страдать умеет, не задумываясь ни о чем.

В животе заурчало, и Сергей, словно это он был голодным, оживился.

— Ты ж поесть собиралась! Куда тебя отвезти? Угощаю, раз уж… — он сделал неопределенный жест рукой и потянулся к ключам зажигания.

— Там поворот на KFC, поехали туда.

Вместо KFC Сергей отвез ее суши-бар, наивно полагая, что роллы — предел кулинарных мечтаний любой девушки до двадцати пяти. Пришлось заказывать собу с овощами и буквально запихивать ее в себя, потому что аппетит пропал. Сергей, поначалу с энтузиазмом материвший палочки, получив вилку, заметно загрустил. Разговор не клеится: Лана, дав обещание ничего не говорить Петру Евгеньевичу, гоняла лапшу по тарелке, не пытаясь даже делать вид, что слушает. Но когда они уходили, она неожиданно для себя самой спросила:

— А ты знаешь, где он похоронен?

— Знаю, — не стал юлить Сергей, хмуро глядя в затянутое тучами небо, с которого начинали падать первые редкие капли. — Давай домой тебя отвезу, ты с этой мыслью переспишь и, если не передумаешь, свожу тебя на могилу.

Лана упрямо мотнула головой.

— Сейчас поехали. Иначе я пойду гулять прямо под дождем, промокну, заболею и умру. А ты будешь виноват.

Минут через пятнадцать, когда дождь стал конкретно накрапывать, Сергей поддался на уговоры, лишь бы усадить ее в машину. Повторяя на разный лад, в кого же Лана уродилась такая противная, Сергей выехал на проспект Славы.

Они стояли у могилы. Сергей позади, как хорошо вышколенный секьюрити, держал за спиной зонтик, найденный в машине. Про запас, как же! Уж он-то, в отличие от Ланы, прогноз погоды смотрел, прежде чем заступить на дежурство возле ее дома. В то, что он случайно проговорился, ей уже не верилось. Преданный Петру Евгеньевичу бывший военный наверняка устал подтирать сопли совершенно чужой девчонке, то и дело доставляющей проблемы любимому начальству. И ведь у него почти получилось: пока они ехали на кладбище, Лана не терзалась из-за невозможности вспомнить прошлое и наконец-то озаботилась настоящим.

Глядя в такие же синие, как у нее, глаза отца, сияющие с фотографии на памятнике, она пыталась понять, что сейчас чувствует. Ведь, когда отца убили, она плакала, пусть и с чужих слов. Потом, заразившись ненавистью Яна, могла завестись только от одного упоминания имени родителя. В универе ей еще выговаривали за нетерпимость к собственному отчеству, мол в профессии адвоката без него никак. И что теперь?

Пальцы Сергея осторожно легли на плечо Ланы и потянули в сторону.

— Идем.

Сергей не звал, он приказывал, буквально оттаскивая Лану от могилы. Она не сопротивлялась, понимая, что это не из-за вновь начавшего накрапывать дождя. И оглядываясь по сторонам, пока Сергей тащил ее в противоположную к выходу сторону, заметила идущую к ним черную фигуру. Судя по очертаниям, это был мужчина. Судя по крыльям — творец. Но его тонкими лентами покрывала дымящаяся тьма, сделав неразличимым даже лицо. Не сговариваясь, Лана и Сергей перешли на бег, но преследователь телепортировался, рассыпавшись черными искрами и тут же появился перед убегавшими. Сергей потянулся к кобуре на поясе, но преследователь выпустил тонкие щупальца, похожие на лианы, и те скрутили Сергею руки и ноги. Потянулись к Лане, но обожглись о поставленную Дэном защиту, отпрянули обратно.

— Убегай! — заорал на нее Сергей и одновременно с этим потянул щупальца вместе с напавшим на себя.

Уговаривать не пришлось — Лана развернулась и побежала обратно к могиле отца. В спину ударила чужая магия, и хотя защита снова сработала, Лану бросило вперед, и она приземлилась лицом в лужу.

«Дежавю» — поднявшись на ноги, подумала она и, задрав футболку, вытерла лицо.

Мимо, брошенный напавшим на них черным мужчиной, пролетел Сергей, ударился о памятник Виктору Смирнову и приземлился на оставленные Ланой цветы. Она к нему не бросилась, сообразив, что ничем не поможет, а сделает только хуже, потому что маньяк — а нападавший точно был им — пришел за Ланой.