Творения. Том 2: Стихотворения. Письма. Завещание
Шрифт:
Базельское Гервагианское издание важно в том отношении, что оно легло в основу позднейших изданий, которым в ученых достоинствах нельзя отказать и в настоящее время. Двадцать лет спустя на издание это оперся в своих известных трудах, посвященных нашему автору, и тот знаменитый ученый, с именем которого связывается новая эпоха в истории разработки произведений Григория и который до последнего – Бенедиктинского – издания оставался главным авторитетом по изучению его, – французский аббат монастыря святого Михаила Яков Биллий, в 1569 году предпринявший новое латинское издание сочинений святителя Григория, которое и вышло в Париже in fol. Уже в следующем, 1570 году оно было перепечатано в Кельне, но сам Биллий – и нельзя сказать, чтобы по одной только скромности осторожного ученого, – не считал этих изданий ни удовлетворительными в научном смысле, ни соответствовавшими его собственному желанию. Тем не менее, он находил их «не только не бесполезным, но почти необходимым трудом… Многочисленность и разнообразие переводов, – говорит Биллий в своем предисловии к изданию, – имеет ту величайшую выгоду, что из снесения и сопоставления их лучше выясняется мысль автора» [319] . Этот «не бесполезный» труд для самого Биллия имел значение пробного опыта, показавшего ему степень соизмеримости между его личными научными средствами и трудностью задачи, какую он поставил себе в изучении сочинений святого Григория. Располагая отличной филологической подготовкой и увлекаемый одушевленной любовью к избранному им предмету своих научных работ, Биллий с необыкновенным усердием стал приготовляться к новому изданию сочинений Григория. Он снова заготовлял материал, собирал и тщательно сравнивал древние экземпляры, проверял их вновь найденными или доставленными ему манускриптами и, не щадя своих сил и хилого здоровья, в течение двенадцати лет кряду трудился без перерыва и отдыха над обработкой латинского текста сочинений святого Григория и объяснением темных мест оригинала. Работы его подвигались уже к концу, когда смерть труженика упредила его счастье – видеть, наконец, исполнение своего задушевного желания.
319
«Laborem hunc nostrum non modo non inanem ac supervacancu, sed etiain prope necessarium fuisse… Traductionum capia atque diversitas, ut nihil aliud utilitaris pariat, hoc certe commodi affert, quod ex prorium interpretum collatione auctoris sententia clarirs elucescit».
320
Praefationes Jacobi Billii. PG. T. 35. P. 331.
321
Ibidem.
В ряд с изданиями Биллия следует поставить латинское же издание сочинений Григория Богослова, вышедшее в 1571 году в Базеле под редакцией известного автора многих исторических, церковно-исторических и канонических сочинений, Иоанна Леунклавия (| 1593, Вена). Взявшись за изучение того же самого автора и в то же самое время, каким и в какое научно занимался Биллий, Леунклавий, естественно, для оправдания, так сказать, raison d'etre [принципа смысла] своего издания, должен был опереться на такие научные средства – источники и пособия, каких не имел под своими руками или, по крайней мере, не пользовался ими Биллий. О таких научных особенностях и преимуществах своей обработки сочинений Григория, не только отличающих издание Леунклавия от двух первых изданий Биллия, но и ставящих его выше этих обоих, Леунклавий говорит в своем довольно обширном предисловии к изданию. Знакомя здесь читателя с теми условиями, при которых он приступал к своему латинскому изданию, Леунклавий говорит, что когда он узнал о том, что французский ученый Биллий в одно и то же время с ним предпринял одинаковый труд, он уже хотел было прекратить свою работу, хотя и перевел на латинский язык очень много слов. Но увидев, тотчас после издания труда Биллия, сколько он (Леунклавий) собрал для своего издания материала, какого, очевидно, не было под руками у Биллия и какой вообще оставался еще в неизвестности, Леунклавий счел далеко не бесполезным продолжать свой начатый труд. Особенно счастливым обстоятельством для себя Леунклавий считает то, что ему удалось достать 19 книг комментариев на Григория архиепископа Критского Илии, замечательных своими обширными литературными сведениями. В качестве ученокритического пособия Леунклавий ценит этот материал так высоко, что приобретение его возводит в факт явного к нему благоволения Божия (divini beneficii factum). «Руководствуясь этими книгами, – говорит Леунклавий, – я мог с большим успехом восстановить искаженный смысл очень многих мест Назианзина…» По отношению к поэзии Григория комментарии Илии, по словам издателя, оказали ему очень большую услугу: они счастливо натолкнули его на разыскание таких стихотворений Григория, какие были еще неизвестны в печати. «Илия по местам цитирует, – говорит Леунклавий, – стихи из стихотворений Назианзина. Так как этих стихов не было в изданных сочинениях Григория, то мы обратились к имевшимся у нас под руками рукописям стихотворений его и все их отыскали». Из своих манускриптов Леунклавий обращает внимание читателя особенно на два: на рукопись, принадлежащую византийскому историку Никите Акоминату, и кодекс, найденный Леунклавием в библиотеке Базельской академии наук. Этому последнему он придает особенно важное значение. «Относительно древности его, – говорит он, – известно, что он принесен был туда (в Базельскую академию) за 150 лет до времени Базельского собора и с тех пор сохранялся там с величайшим благоговением. В нем по местам встречаются рисунки, на которых очень изящно изображаются одежды греков. Там же есть изображение Григория точь-в-точь такое, как описал черты лица и вообще наружность его Симеон Метафраст».
Издание свое Леунклавий сделал в трех томах, распределив в них материал следующим образом. В первом томе, обработка которого представляет результат его личного труда, он поместил 20 слов с комментарием Илии. Второй том обнимает остальные 32 слова с письмами и стихотворениями, взятыми и перепечатанными целиком, без всяких изменений, из Биллиева издания. К третьему и последнему тому, который «так же, как и первый, – говорит Леунклавий, – всецело принадлежит нам», он отнес такие стихотворения, которые в первый раз изданы им в свете. Кроме того, в состав его вошли: комментарий Никиты на стихотворения Григория, написанные одностишиями и четверостишиями, и объяснения Пселла [322] на трудные места. Плодом критических работ Леунклавия над материалом этого третьего тома была, между прочим, поправка им ошибки, общей всем прежним издателям, которые относили стихотворение святого Григория «Exhortatio ad virgines» ( ) «Советы девственникам» [см. наст. изд.: № 3. «Увещевание к девам»; кн. I, разд. II] к отделу его слов. Леунклавий, основываясь на метрическом размере этого стихотворения и ясной схолии к нему одного весьма древнего кодекса, первый указал этому стихотворению надлежащее место, поместив его в числе стихотворений святого Григория.
322
Михаил Пселл – до пострижения – Константин (1018 – около 1078 или около 1096), византийский политический деятель, писатель, ученый, знаток античной культуры, автор множества теологических и философских сочинений. – Ред.
Поэтическими произведениями святого Григория Леунклавий занимался с большим увлечением; видно, что произведения эти произвели чарующее впечатление на знаменитого ученого. Он не только усердно работал над ними, но и внутренне наслаждался ими, не только хорошо изучил их, но и глубоко полюбил их. Своему восхищению поэтическими произведениями святого Григория Леунклавий посвящает даже одно собственное стихотворение (elogium); в нем он, под впечатлением своего восторженного удивления им, несколько преувеличенно делает следующий отзыв о достоинствах стихотворений и поэтическом гении их автора, предпочитаемого Леунклавием даже лучшим древнеклассическим поэтам и самому Гомеру: «Когда я читаю и перечитываю божественные стихотворения Григория, я теряю всю любовь к произведениям Меонида (Гомера). Насколько золото лучше меди, серебро – олова, насколько небесное выше земного, настолько древние риторы ниже Григория в красноречии, а поэты – в поэзии» [323]
323
Rursum Gregorii quum dia poemata vatis
Pellego, Maeonidae mox abit omnis amor,
Vilius aes auro velut est, ut cedere plumbum
Argento, ut superis inferiora patet,
Gregorius priscos palma sic vicit adempta
Carminibus vates, rhetoras eloquio.
Стихотворение это помещено в предисловии к Бенедиктинскому изданию. P. 179.
Как ни важны, однако, заслуги Леунклавия и Биллия, но, строго говоря, упомянутые труды их мало подвинули вперед дело изучения творений святого Григория Богослова. По самому свойству своему эти труды, относясь, собственно, к латинской обработке сочинений святого Григория, скорее имели целью (и на самом деле могли) облегчить способ пользования последними, чем задачу строго научной разработки их. Дело в том, что греческий текст сочинений святого Григория, за незначительным исключением, оставался в том же совершенно виде, в каком напечатан он был в Базельском Гервагианском издании 1550 года. Ни филологической, ни историко-критической работы к нему, в научном смысле, не было еще приложено.
Имея в виду это обстоятельство, парижские ученые, во главе с Фредериком Морелем, в первой половине семнадцатого столетия предприняли греко-латинское издание сочинений Григория под именем нового издания Якова
Биллия. Такое издание, основанное на трудах и ученом авторитете Биллия, и вышло в двух фолиантных томах в Париже под редакцией Ф. Мореля, сначала в 1609–1611 годах, затем aucta ex interpretatione Morelli там же, наконец в 1690 году – в Лейпциге, хотя издателям почему-то заблагорассудилось прикрыть это место издания на заглавном листе именем города Кельна. Впрочем, это последнее издание, изобилующее множеством всевозможных ошибок, не заслуживает научного внимания: сделанное после всех, оно вышло хуже всех.Самую распространенную известность получило парижское издание 1630 года. В предисловии к нему издатели говорят, что они предприняли греко-латинское издание на основании Базельского кодекса Гервагианского издания 1550 года, тщательно сличенного и проверенного с королевскими Галльским и Италийским кодексами знаменитым Яковом Биллием, отличным знатоком того и другого языка, и т. д. На самом деле, однако, издание это не представляет столько достоинств, сколько обещают в предисловии к нему его ученые издатели. Слова их должны быть в значительной мере ограничены. Все преимущества этого нового издания сравнительно с прежними нужно отнести к одному латинскому тексту со всеми его научными приспособлениями, над которыми Биллий действительно, работал до самой смерти своей. Что же касается греческого текста, то Биллий трудился над ним ровно столько, сколько требовалось с его стороны старанья для согласования греческого текста с латинским в том виде этого последнего, в каком он вышел из-под его личной обработки. Неблагодарная в научном смысле задача улаживания греческого текста с латинским, а не наоборот, естественно, должна была отразиться одинаково неблагоприятно на том и другом тексте. Основной греческий текст Гервагианского кодекса под рукой Биллия претерпел такое сильное изменение, что позднейшим издателям стоило большого труда очистить его до его первоначального вида. Латинский текст, с его богатым ученым аппаратом, в том виде, в каком он оставлен Биллием, скорее представлял ученый материал для перевода с комментарием к нему, чем в собственном смысле точно обработанный перевод. Масса примечаний, схолий, разночтений, поправок и пояснений, какими Биллий испестрил латинский текст, собрав и смешав их без разбора, представляет такой беспорядочный агрегат, что трудно узнать без счастливого дара непосредственного вдохновения, какое чтение подложно и какое подлинно, заимствовано ли оно из манускриптов или же еще откуда-нибудь, – объяснение ли оно, догадка или исправление. Сам Морель сознается, что Биллий ни ясно, ни прикровенно, ни прямо и определенно, ни косвенно и предположительно нигде не объяснил, какое он одобряет и какое отвергает, почему повсюду рассеяны и поставлены одно на место другого или чтения, или мнения его. Отдел стихотворений парижского издания 1630 года всего менее носит на себе следы строгой критической обработки. Стихотворения составляют всего только шестую часть второго тома, в котором они помещены, занимая начальные 308 страниц из всех 1851-й страницы волюмина [324] . Число всех стихотворений, по Биллию, достигает 166. Но при внимательном обзоре их оказывается, что и эта незначительная цифра, сравнительно с числом стихотворений святого Григория Богослова по позднейшим изданиям, должна быть еще уменьшена. Она составлена из огульного, валового счета, в который входят частью стихотворения на одном латинском языке, частью повторения одних и тех же стихотворений с особым счетом, частью разделения и даже раздробления стихотворений на части, с обозначением также отдельного счета последних. Из стихотворений на одном латинском языке одно изложено у Биллия по правилам стихотворного метра, другие приведены просто в прозаическом пересказе содержания. Первое напечатано на странице 197, в отделе carmina iambica [стихотворения ямбические] под № 11 и под заглавием «Vitae finem optat»; против него на полях Биллий замечает, что греческого оригинала этого стихотворения он не мог отыскать ни в итальянских, ни в германских библиотеках. После него, однако, Толлий (Лейден, 1788) издал это стихотворение на греческом и латинском языках [325] . В одном латинском прозаическом изложении напечатаны стихотворения на странице 301, под заглавием «De episcopis» [ «О епископах»] и на последней 308-й странице два заключительных стихотворения. Эти последние стихотворения напечатаны у Биллия под общим заглавием с названным предыдущим, но с обозначением отдельного счета (aliud) и с разделением на два особых стихотворения. Между тем, по лучшему изданию (Кайльо), в параллельном греко-латинском тексте они, во-первых, носят иное заглавие: «De rerum humanarum vanitate» [см. наст. изд.: №. 40. «О суетности человеческой»; кн. I, разд. II], во-вторых, оба они составляют одно целое стихотворение, и притом так, что последнее стихотворение, по Биллию, составляет первую половину цельного стихотворения, а первое – вторую часть его. С этим недостатком Биллиева издания, то есть с дроблением цельных стихотворений на различные по своей величине самостоятельные части с особым счетом, а подчас – и с особым заглавием этих последних – приемом, не выдерживающим ни исторической, ни логической критики, встречаешься в стихотворениях не один раз. Кроме вышеприведенного примера укажем еще на страницу 180, где под № 109 и 110 (по порядку общей нумерации) напечатаны два отдельных стихотворения под заглавием: 1) «Молитва ко Христу в болезни» («ОгаШ ad Christum in morbo»); 2) «Другая молитва» («^ratio alia»), тогда как оба эти стихотворения, по Кайльо, составляют одно целое поэтическое произведение (т. II, с. 863). Есть и такие, довольно странные в ученом труде, случаи, что одно и то же стихотворение в одном месте напечатано в цельном, логически и ритмически неразрывном виде, а через несколько страниц вперед или назад то же самое стихотворение попадается разорванным на две части, с особым счетом обеих половин. Таким образом, одно и то же стихотворение в общей нумерации занимает три отдельные цифры.
324
Волюмин – от volume (фр.) – объем. – Ред.
325
Insign. itin. Ital. Traject. ad Rhen. 1696. № 11. P. 93.
Примером может служить стихотворение «Плач и моление ко Христу»; на странице 195 оно помещено в цельном виде, как одно органически неразрывное поэтическое произведение; а между тем на странице 178 то же самое стихотворение разорвано на две неравные половины (первая – из пяти, вторая – из трех стихов) и напечатано в виде двух отдельных стихотворений: 1)«» [ «Плач»], 2) «« » [ «Другой плач»]. Вообще говоря, повторения стихотворений или частей их в разнообразных комбинациях: четверостишиях, трехстишиях и пр. – составляют один из наиболее резко и неприятно бросающихся в глаза недостатков Биллиева издания. Встречаются повторения одного и того же стихотворения даже до трех раз. Так, например, четверостишие:
,
,
, [326] , —
составленное из 13, 14, 15 и 16 стихов стихотворения под заглавием «На свое удаление», напечатанного на странице 181, повторяясь в стихотворении «К себе самому» на странице 197, образует на странице 252 само по себе целое, отдельное стихотворение: «Гимн ко Христу». В вышеупомянутом стихотворении «На свое удаление» мы не находим последнего стиха: « , » [ «Заметьте сие, пастыри людей, и трепещите!»], заключающего это стихотворение по изданию Кайльо (с. 865). Между тем этот искомый стих вместе с шестью последними стихами названного стихотворения на странице 197 образует особую поэтическую композицию с надписью: « » [ «К Богу»]. Таким образом, одно поэтическое целое раздроблено на три особые части. Стихотворение на той же (197-й) странице с вышеприведенным заглавием: «К себе самому», оканчиваясь указанным четверостишием, своими предыдущими семью стихами повторяет стихотворение под тем же заглавием на странице 180. На странице 198 трехстишие под заглавием: « » [ «На лукавого»] взято из стихотворения на странице 177 под заглавием«' » [ «Другой плач ко Христу»].
326
«Приуготовь себя как можно скорее к небу, окрыли душу, драгоценную для Слова. Не оставляй при себе ничего излишнего, сбрось с себя тяготу суетной жизни и здешних зол». – Ред.
Изучая и сравнивая стихотворения по изданию Биллия с теми же произведениями святого Григория по другим позднейшим изданиям, в первом, изобилующем, как сказано и показано, повторениями, мы заметили по местам еще недостаток противоположного свойства. В некоторых стихотворениях оказывается пропуск стихов или даже строф либо в середине, либо в конце стихотворения. Так, на странице 97 в стихотворении:«» [ «Плач»] (у Биллия не совсем ладно – «» [ «Плачи»]) перед последним двустишием недостает элегической строфы:
, , , [327] , —
и, таким образом, это стихотворение у него состоит из 18 стихов вместо 20. Далее, на странице 154, в гномическом стихотворении, написанном двустишиями («»), у Биллия отсутствует двустишие:
« ,
[328] , —
и, таким образом, все стихотворение состоит у него из 144 стихов (или 72 двустиший), а не из 146, как у Кайльо. На странице 181 в стихотворении «На терпение»(« »), у Биллия, после пятого стиха, недостает ямбического двустишия:
327
«Многими бедствиями и телесными скорбями сокрушен я. А у Тебя, Христе, есть благодать, – у Тебя, Который пережигаешь меня страданиями». – Ред.
328
«Чего боятся нечестивые больше, чем всего остального, – Креста и приобщения крещения». – № 32. «Двустишия». Т. 2. С. 162. Ст. 78. —Ред.