Что было — в водах тонет.И вечерогривы кони,И утровласа дева,И нами всхожи севы * .И вечер — часу дань,И мчатся вдаль суда,И жизнь иль смерть — любое,И алчут кони боя.И в межи роя узких стрел —Пустили их стрелки —Бросают стаи конских телНагие ездоки.И месть для них — узда,Желание — подпруга.Быстра ли, медленна езда,Бежит в траве подруга.В их взорах голубоеСмеется вечно ведро.Товарищи разбоя,Хребет сдавили бедра.В ненастье любят гуню * ,Земля сырая — обувь.Бежит вблизи бегунья,Смеются тихо оба.[Его плечо высоко,Ее нога. упруга,Им не страшна осока,Их не остановит куга*]Коня глаза косы,Коня глаза игривы:Иль
злато жен косыТяжеле его гривы?Качнулись ковыли,Метнулися навстречу.И ворог ковы* литьГрядет в предвестьях речи.Сокольих крыл колки,Заморские рога.И гулки и голки*,Поют его рога.Звенят-звенят тетивы,Стрела глаз юный пьет.И из руки ретивойЛетит-свистит копье.И конь, чья ярь* испытана,Грозит врагу копытами.Свирепооки кони,И кто-то, кто-то стонет.И верная подругаБросается в траву.Разрезала подпругу,Вонзила нож врагу.Разрежет жилы коням.Хохочет и смеется.То жалом сзади гонит,В траву, как сон, прольется.Земля в ней жалом жалится,Таится и зыбит.Змея, змея ли сжалится,Когда коня вздыбит?Вдаль убегает насильник.Темен от солнца могильник.Его преследует, насельникИ песен клич весельный…О, этот час угасающей битвы,Когда зыбятся в поле молитвы!..И, темны, смутны и круглы,Над полем кружатся орлы.Завыли волки жалобно:Не будет им обеда.Не чуют кони жала ног.В сознании — победа.Он держит путь, где хата друга.Его движения легки.За ним в траве бежит подруга —В глазах сверкают челноки.
Кому сказатеньки,Как важно жила барынька?Нет, не важная барыня,А, так сказать, лягушечка:Толста, низка и в сарафане,И дружбу вела большевитую *С сосновыми князьями.И зеркальные топила *Обозначили следы,Где она весной ступила,Дева ветреной воды * .
<1908–1909>
23 . Кузнечик
Крылышкуя золотописьмомТончайших жил,Кузнечик в кузов пуза уложилПрибрежных много трав и вер.«Пинь, пинь, пинь!» — тарарахнул зинзивер * .О, лебедиво!О, озари!
< 1908–1909>
24 . "Чудовище — жилец вершин…"
Чудовище — жилец вершин,С ужасным задом,Схватило несшую кувшин,С прелестным взглядом.Она качалась, точно плод,В ветвях косматых рук.Чудовище, урод,Довольно, тешит свой досуг.
<1908–1909>
25 . "С журчанием, свистом…"
С журчанием, свистомПтицы взлетать перестали.Трепещущим листомОни не летали.Тянулись таинственно перьяЗа тучи широким крылом.Беглец науки лицемерья,Я туче скакал напролом.
1908–1913
26 . Вам
Могилы вольности Каргебиль * и Гуниб *Были соразделителями со мной единых зрелищ,И, за столом присутствуя, они бМне не воскликнули б: «Что, что, товарищ, мелешь?»Боец, боровшийся, не поборов чуму,Пал около дороги круторогий бык,Чтобы невопрошающих — к чему?Узнать дух с радостью владык.Когда наших коней то бег, то рысь вспугнули их,Пару рассеянно-гордых орлов,Ветер, неосязуемый * для нас и тих,Вздымал их царственно на гордый лов.Вселенной повинуяся указу,Вздымался гор ряд долгий.Я путешествовал по КавказуИ думал о далекой Волге.Конь, закинув резво шею,Скакал по легкой складке бездны.С ужасом, в борьбе невольной хорошея,Я думал, что заниматься числами над бездною полезно.Невольно числа я слагал,Как бы возвратясь ко дням творенья,И вычислял, когда последний галлУмрет, не получив удовлетворенья.Далеко в пропасти шумит река,К ней бело-красные просыпались мела,Я думал о природе, что дикаИ страшной прелестью мила.Я думал о России, которая сменой тундр, тайги, степейПохожа на один божественно звучащий стих,И в это время воздух освободился от цепейИ смолк, погас и стих.И
вдруг на веселой площадке,Которая, на городскую торговку цветами похожа,Зная, как городские люди к цвету падки,Весело предлагала цвет свой прохожим, —Увидел я камень, камню подобный, под коим пророкПохоронен: скошен он над плитой и увенчан чалмой.И мощи старинной раковины * , изогнуты в козлиный рог,На камне выступали; казалось, образ бога камень увенчал мой.Среди гольцов * , на одинокой поляне,Где дикий жертвенник дикому богу готов,Я как бы присутствовал на моляне *Священному камню священных цветов.Свершался предо мной таинственный обряд.Склоняли голову цветы,Закат был пламенем объят,С раздумьем вечером свиты…Какой, какой тысячекост, *Грознокрылат * , полуморской,Над морем островом подъемлет хвост,Полунеземной объят тоской?Тогда живая и быстроглазая ракушка была его свидетель,Ныне — уже умерший, но, как и раньше, зоркий камень,Цветы обступили его, как учителя дети,Его — взиравшего веками.И ныне он, как с новгородичами, беседует о водяномИ, как Садко, берет на руки ветхогусли —Теперь, когда Кавказом, моря ощеренным дном,В нем жизни сны давно потускли.Так, среди «Записки кушетки» и «Нежный Иосиф», *«Подвиги Александра» * ваяете чудесными руками —Как среди цветов колосьевС рогом чудесным виден камень.То было более чем случай:Цветы молилися, казалось, пред времен давно прошедших сломО доле нежной, о доле лучшей:Луга топтались их ослом.Здесь лег войною меч Искандров * ,Здесь юноша загнал народы в медь,Здесь истребил победителя леса ндравИ уловил народы в сеть.
16 сентября 1909
27 . Опыт жеманного
Я нахожу, что очаровательная погода,И я прошу милую ручкуИзящно переставить ударение,Чтобы было так: смерть с кузовком идет по года.Вон там на дорожке белый встал и стоит виденнега!Вечер ли? Дерево ль? Прихоть моя?Ах, позвольте мне это слово в виде неги!К нему я подхожу с шагом изящным и отменным.И, кланяясь, зову: если вы не отрицаете значения любви чар,То я зову вас на вечер.Там будут барышни и панны,А стаканы в руках будут пенны.Ловя руками тучку,Ветер получает удар ея, и не я,А согласно махнувшие в глазах светлякиМне говорят, что сношенья с загробным миром легки.
<1909>
28 . "Вы помните о городе, обиженном в чуде…"
1
Вы помните о городе, обиженном в чуде * ,Чей звук так мило нежит слухИ взятый из языка старинной чуди * .Зовет увидеть вас пастух,С свирелью сельской (есть много неги в сельском имени),Молочный скот * с обильным выменем,Немного робкий перейти реку, журчащий брод * .Все это нам передал в названьи чужой народ.Пастух с свирелью из березовой корыНыне замолк за грохотом иной поры.Где раньше возглас раздавалсямальчишески-прекрасных труб,Там ныне выси застит дыма смольный чуб.Где отражался в водах отсвет коровьих ног,Над рекой там перекинут моста железный полувенок.Раздору, плахам — вчера и нынче — город ясли.В нем дружбы пепел и зола, истлев, погасли.Когда-то, понурив голову, стрелец безмолвно шествовал за плахой.Не о нем ли в толпе многоголосой девичий голос заплакал?В прежних сил закат,К работе призван кат.А впрочем, все страшней и проще:С плодами тел казненных на полях не вырастают рощи.Казнь отведена в глубь тайного двора —Здесь на нее взирает детвора.Когда толпа шумит и веселится,Передо мной всегда казненных лица.Так и теперь: на небе ясном тучка —Я помню о тебе, боярин непокорный Кучка!
2
В тебе, любимый город,Старушки что-то есть.Уселась на свой коробИ думает поесть,Косынкой замахнулась — косынка не простая;От и до края летит птиц черных стая.
<1909>
29 . "Я не знаю, земля кружится или нет…"
Я не знаю, Земля кружится или нет,Это зависит, уложится ли в строчку слово.Я не знаю, были ли мо<ими> бабушкой и дедомОбезьяны, т<ак> к<ак> я не знаю, хочется ли мне сладкого или кислого.Но я знаю, что я хочу кипеть и хочу, чтобы солнцеИ жилу моей руки соединила обшая дрожь.Но я хочу, чтобы луч звезды целовал луч моего глаза,Как олень оленя (о, их прекрасные глаза!).Но я хочу, чтобы, когда я трепещу, общий трепет приобшился вселенной.И я хочу верить, что есть что-то, что остается,Когда косу любимой девушки заменить, напр<имер>, временем.Я хочу вынести за скобки общего множителя, соединяющего меня, Солнце, небо, жемчужную пыль.
<1909>
30 . "Я переплыл залив Судака…"
Я переплыл залив Судака.Я сел на дикого коня.Я воскликнул:России нет * , не стало больше,Ее раздел рассек, как Польшу.И люди ужаснулись.Я сказал, что сердце современного русского * висит, как нетопырь.И люди раскаялись.Я сказал:О, рассмейтесь, смехачи * !О, засмейтесь, смехачи!Я сказал: Долой Габсбургов! * Узду Гогенцоллернам!Я писал орлиным пером. Шелковое, золотое, оно вилось вокруг крупного стержня.Я ходил по берегу прекрасного озера, в лаптях и голубой рубашке. Я был сам прекрасен.Я имел старый медный кистень с круглыми шишками.Я имел свирель из двух тростин и рожка отпиленного.Я был снят с черепом в руке * .Я в Петровске * видел морских змей.Я на Урале перенес воду из Каспия в моря Карские.Я сказал: Вечен снег высокого Казбека, но мне милей свежая парча осеннего Урала.На Гребенских горах * я находил зубы ската и серебряные раковины вышиной в колесо фараоновой колесницы.