Ты высокомерно улыбнуласьНа робкий приступ слов осадыИ ты пошла, не оглянулась,Полна задумчивой досады.Да! Дерзко королеву просить склонитьБлеск гордых губ.Теперь я встретился. Угодно изменитьСудьбе тебя: ты изучала старый труп.
<1912>
47 . "Зеленый леший — бух лесиный…"
Зеленый леший — бух* лесиныйТочил свирель,Качались дикие осины,Стенала благостная ель.Лесным пахучим медомПомазал кончик дняИ, руку протянув, мне лед дал,Обманывая меня.И глаз его — тоски сосулек —Я не выносил упорный взгляд:В
них что-то просит, что-то сулитВ упор представшего меня.Вздымались руки-грабли,Качалася кудельИ тела стан в морщинах дряблый,И синяя видель.Я был ненароком, спеша,Мои млады лета,И, хитро подмигнув, лешакТолкнул меня: «Туда?»
<1912?>
48 . "Когда умирают кони, дышат…"
Когда умирают кони — дышат,Когда умирают травы — сохнут,Когда умирают солнца — они гаснут,Когда умирают люди — поют песни.
<1912>
49 . "Закон качелей велит…"
Закон качелей велитИметь обувь то широкую, то узкую.Времени то ночью, то днем,А владыками земли быть то носорогу, то человеку.
<1912>
50 . "Сон — то сосед снега весной…"
Сон — то сосед снега * весной,То левое непрочное правительство в какой-то думе.Коса то украшает темя, спускаясь на плечи, то косит траву.Мера то полна овса, то волхвует словом.
<1912>
51 . "Когда рога оленя подымаются над зеленью…"
Когда рога оленя подымаются над зеленью,Они кажутся засохшее дерево.Когда сердце н<о>чери * обнажено в словах,Бают: он безумен.
<1912>
52 . Па-люди
Птица, стремясь ввысь,Летит к небу,Панна, стремясь ввысь,Носит высокие каблуки.Когда у меня нет обуви,Я иду на рынок и покупаю ее.Когда у кого-нибудь нет носу,Он покупает воску.Когда у народа нет души,Он идет к соседнемуИ за плату приобретает ее —Он, лишенный души!..
<1912>
53 . "Я победил: теперь вести…"
Я победил: теперь вестиНароды серые я буду.В ресницах, вера, заблести,Вера, помощница чуду.Куда? Отвечу без торговли:Из той осоки * , чем я выше,Народ, как дом, лишенный кровли,Воздвигнет стены в меру крыши.
Лето 1912
54 . "Гонимый — кем, почем я знаю?.."
Гонимый — кем, почем я знаю?Вопросом: поцелуев в жизни сколько?Румынкой * , дочерью Дуная,Иль песнью лет про прелесть польки * , —Бегу в леса, ушелья, пропастиИ там живу сквозь птичий гам.Как снежный сноп, сияют лопастиКрыла, сверкавшего врагам.Судеб виднеются колесаС ужасным сонным людям свистом.И я, как камень неба, нессяПутем не нашим и огнистым.Люди изумленно изменяли лица,Когда я падал у зари.Одни просили удалиться,А те молили: «Озари».Над юга степью, где волыКачают черные рога,Туда, на север, где стволыПоют, как с струнами дуга,С венком из молний белый чёртЛетел, крутя власы бородки:Он слышит вой власатых мордИ слышит бой в сквородки.Он говорил: «Я белый ворон, я одинок,Но все — и черную сомнений ношу,И белой молнии венок —Я за один лишь призрак брошу:Взлететь в страну из серебра,Стать звонким вестником добра».У колодца расколотьсяТак хотела бы вода,Чтоб в болотце с позолотцейОтразились повода.Мчась, как узкая змея,Так хотела бы струя,Так хотела бы водицаУбегать и расходиться,Чтоб, ценой работы добыты,Зеленее стали чеботы * ,Черноглазые, ея.Шепот, ропот,
неги стон,Краска темная стыда,Окна, избы с трех сторон,Воют сытые стада.В коромысле есть цветочек,А на речке синей челн.«На, возьми другой платочек,Кошелек мой туго полн».—«Кто он, кто он, что он хочет?Руки дики и грубы!Надо мною ли хохочетБлизко тятькиной избы?Или? Или я отвечуЧернооку молодцу, —О, сомнений быстрых вече, —Что пожалуюсь отцу?Ах, юдоль моя гореть!»Но зачем устами ищемПыль, гонимую кладбищем,Знойным пламенем стереть?И в этот миг к пределам горшимЛетел я, сумрачный, как коршун.Воззреньем старческим глядя на вид земных шумих,Тогда в тот миг увидел их.
<1912>
55 . Из песен гайдамаков
«С нависня * пан летит, бывало, горинож * ,В заморских чеботах мелькают ноги,А пани, над собой увидев нож,На землю падает, целует ноги.Из хлябей вынырнет усатый пан моржом,Чтоб простонать: «Santa Maria!» *Мы ж, хлопцы, весело заржемИ топим камнями в глубинах Чартория * .Панов сплавляем по рекам,Л дочери ходили по рукам.Была веселая пора,И с ставкою большою шла игра.Пани нам служит как прачка-наймитка,А пан плывет, и ему на лицо садится кигитка * ».— Нет, старче, то негоже:Парча отстоит от рогожи.
<1912>
56 . Числа
Я всматриваюсь в вас, о, числа,И вы мне видитесь одетыми в звери, в их шкурах,Рукой опирающимися на вырванные дубы.Вы даруете единство между змееобразным движениемХребта вселенной и пляской коромысла * ,Вы позволяете понимать века, как быстрого хохота зубы.Мои сейчас вещеобразно * разверзлися зеницыУзнать, что будет Я, когда делимое его — единица.
Кони, топот, инок,Но не речь, а черен он.Идем, молод, долом меди.Чин зван мечем навзничь.Голод, чем меч долог?Пал, а норов худ и дух ворона лап.А что? Я лав? Воля отча!Яд, яд, дядя!Иди, иди!Мороз в узел, лезу взором.Солов зов, воз волос.Колесо. Жалко поклаж. Оселок.Сани, плот и воз, зов и толп и нас.Горд дох, ход дрог.И лежу. Ужели?Зол, гол лог лоз.И к вам и трем с смерти мавки * .
<1912>
58 . Семеро
1
Хребтом и обличьем зачем стал подобен коню,Хребтом и обличьем зачем стал подобен коню,Кому ты так ржешь и смотришь сердито?Я дерзких красавиц давно уж люблю,Я дерзких красавиц давно уж люблю,И вот обменил я стопу на копыто.
2
У девушек нет таких странных причуд,У девушек нет таких странных причуд,Им ветреный отрок милее.Здесь девы холодные сердцем живут,Здесь девы холодные сердцем живут,То дщери великой Гилеи * .
3
Гилеи великой знакомо мне имя,Гилеи великой знакомо мне имя,Но зачем ты оставил свой плащ и штаны?Мы предстанем перед ними,Мы предстанем перед ними,Как степные скакуны.
4
Что же дальше будут делая,Игорь, Игорь,Что же дальше будут делаяС вами дщери сей страны?Они сядут на нас, белые,Товарищ и друг,Они сядут на нас, белые,И помчат на зов войны.