Творящие любовь

— О, я вижу, вы уже познакомились с генералом Керстеном, — проговорил министр обороны, подходя к ним вместе с женой. Он улыбнулся Шарлотт-Энн, потом взглянул на Луиджи. — Я думаю, вы не будете возражать, если я украду очаровательную княгиню на несколько минут?

— Конечно, нет, — ответил Луиджи. — А я тем временем смогу похитить вашу красавицу жену.

Жена министра взяла князя под руку, ее улыбка лишь подчеркнула слишком длинные зубы.

Шарлотт-Энн склонила голову и взяла под руку министра, радуясь случаю избавиться от генерала Керстена.

— Как вам нравится наш маленький прием? — поинтересовался министр, ведя ее через зал.

— Здесь очень мило. — Шарлотт-Энн наградила его улыбкой.

— А вы, княгиня, самая очаровательная женщина здесь. Мне бы хотелось, чтобы вы внесли свою лепту в некоторые наши служебные дела.

— Как вам будет угодно. — Она покраснела и слегка поклонилась, ожидая, что он пригласит ее на танец. Но вместо этого министр провел ее через зал в одну из задних комнат. Шарлотт-Энн с удивлением смотрела на него, пока он закрывал обитую материей дверь. Музыка зазвучала глуше и отдаленнее.

— Я надеюсь, что вы простите мне мою таинственность, княгиня, — начал министр, поворачиваясь к ней. — Но мне хотелось поговорить с вами наедине.

Она почувствовала неожиданную тревогу.

— Что-нибудь случилось?

— Нет-нет, вовсе нет, — успокоил он ее. — Конечно же, нет. Мне просто хотелось поговорить с вами о будущем вашего мужа. И о вашем тоже.

— Боюсь, что не совсем понимаю вас.

— Минуту терпения, и вы все поймете. Простите меня, если я не стану вдаваться в подробности, но во многих странах сейчас поднимаются силы, которые изменят существующий порядок вещей в мире. Но это сейчас не главное. Важно то, что эти изменения будут к лучшему. — Министр сделал паузу и улыбнулся. — Ваш муж — влиятельный человек, княгиня. Дуче полагается на него все больше и больше. Он связывает с ним большие надежды.

Шарлотт-Энн кивнула. Все это ей приходилось слышать и раньше, а теперь она гадала, к чему все эти разговоры.

— Красивая жена, вне сомнения, отличная поддержка для карьеры мужа. В этом полковнику очень повезло.

— Вы льстите мне, — негромко сказала Шарлотт-Энн, встречаясь с ним взглядом. — Но есть одна вещь, мне непонятная. То вы называете моего мужа «полковник», то вы обращаетесь к нему «князь». Кто же он, господин министр? Князь или полковник?

— И то, и другое, конечно. — Министру стало явно не по себе. Потом он спокойно продолжил: — Как я уже сказал, вы отличная поддержка для своего мужа. И у вас есть шанс сделать для него нечто важное. Пол… князь скоро будет произведен в генералы, и, как вы знаете, даже среди генералов существует… ну, если говорить откровенно, множество каст. — Министр криво улыбнулся. — Ваш муж может стать очень могущественным генералом или одним из толпы. Многое зависит от вас. У вашего мужа есть то, в чем наша страна сегодня нуждается как никогда. Он уважаемый член старой и аристократической семьи. Дуче полагает, что для более устойчивой работы правительства ему необходима поддержка аристократии, которая в настоящий момент далеко не вся оказывает ему должное уважение. Времена меняются, княгиня. Италия входит в двадцатый век сильной страной, а опыт вашего мужа в области авиации и автомобилей… В скором будущем его опыт очень пригодится Италии. От этого будет зависеть успех или поражение.

— Каким образом?

— К сожалению, я не вправе вам сказать. Что бы там ни было, я и почти вся Италия будем очень благодарны вам, княгиня, если вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы помочь мужу быстро стать членом правительства. Кто знает? Вскоре он может оказаться вторым человеком после дуче.

— А чем же я могу помочь, по-вашему? — заинтересовалась Шарлотт-Энн. — Еще чаще бывать в свете? Устраивать больше приемов, заниматься делами благотворительности?

Министр улыбнулся.

— И это тоже. Но я думал о другом.

— Да, господин министр?

— Вы все еще американская гражданка, княгиня. Чтобы помочь вашему мужу попасть в правительство, а вам быть принятой обществом, завоевать больше доверия к вам и вашему мужу, вы должны отказаться от вашего американского гражданства и стать подданной Италии.

Шарлотт-Энн в изумлении смотрела на него, неожиданно оскорбленная его предложением.

— Вы сделаете это? — с надеждой спросил министр.

Она взяла себя в руки и постаралась ответить спокойно:

— Я, несомненно, подумаю над этим, господин министр.

— Конечно, — успокоил он ее, — но только, пожалуйста, не раздумывайте слишком долго. Для грядущих событий… Ну, я лишь хочу сказать, что важно выиграть время.

— Но, как мне кажется, получение подданства требует довольно много времени, разве не так?

— Обычно так, — улыбнулся министр. — Но в вашем случае, княгиня, можно сократить время прохождения бумаг. Все можно сделать с максимальной скоростью.

— Я понимаю, — кивнула, задумчиво нахмурившись, Шарлотт-Энн. — Как я уже сказала, я все тщательно и быстро обдумаю, господин министр.

— Я знал, что вы так поступите, — он выдержал паузу, — только не раздумывайте очень долго. — Министр поклонился, повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Шарлотт-Энн долго сидела одна. Она гадала, знал ли Луиджи о состоявшемся разговоре. Или все было спланировано заранее. Может быть, это и послужило причиной его необычного беспокойства.

Ее рука коснулась ожерелья на шее, бриллианты и сапфир холодили кожу. Чем, как не ошейником рабыни, было это ожерелье, — подумалось ей. И был ли у нее на самом деле выбор: согласиться или оставить американское гражданство.

Шарлотт-Энн знала только одно. Она любит Луиджи всем сердцем и сделает все, что в ее силах, чтобы помочь ему, не задавая никаких вопросов. Княгиня обещала министру подумать, прежде чем даст ответ, но ответ был ей уже известен. Она сделает так, как ее попросили.

И все-таки ей не удавалось отделаться от мысли, что бриллианты и сапфиры оказались всего лишь взяткой.

14

Уже значительно позже произошло третье событие, куда более зловещее, и только тогда предыдущие случаи приобрели свое истинное значение. А пока Шарлотт-Энн жила на Вилле делла Роза в блаженном неведении.

Рим кружился в водовороте светской жизни. Бесконечные вечеринки и приемы, на которых следовало присутствовать, и повсюду разговоры крутились только вокруг политики. Шарлотт-Энн мало интересовал этот предмет, и ее растущая с каждым днем популярность основывалась на легкой, очаровательной светской манере поддразнивать, которой она отдавала предпочтение. В ее обществе люди чувствовали себя легко. Им не приходилось следить за каждым своим словом или защищать свои взгляды. А причина этого оказалась простой: как только появлялась Шарлотт-Энн, она тут же прекращала все разговоры о политике и ловко переводила разговор на более легкие темы.

И все-таки молодая женщина начинала ощущать, как под внешним спокойствием римского света растет волнение, основанное на «событиях», упомянутых министром, которые явно начинали проявляться. Ходили слухи о беспорядках, о строительстве военных объектов. В воздухе витала угроза войны. Приемы и ужины, затягивавшиеся до поздней ночи, превращались в обсуждение военной стратегии. Жены использовали вечеринки, чтобы обеспечить продвижение мужей по службе. Генералы обхаживали промышленников, и наоборот. Происходил обмен любезностями, и заключались сделки среди льющегося рекой шампанского, икры и вальсов.