Твоя безумная «фанатка»

— Ты как всегда, — нянча ноющую скулу поморщился Матвей. Финальная пощёчина пришлась аккурат по замазанному тоналкой синяку, который уже проходил, но ещё был слишком капризен для женских оплеух. — Лупишь со всей дури.

— Прости, — его извиняюще поцеловали в больное место.

— Вот так мне определённо больше нравится.

— Молодцы! — от души похлопал им довольный Никитич, у которого от перенапряжения напрочь запотели стёкла очков. Ну или же от жидкого антидепрессанта, который тот употреблял втихую последние несколько часов, ныкаясь по тёмным углам. — Но можно было поцеловаться и без языка. Хотя это не критично. Моя совесть чиста. Не зря я столько гонял ваши ленивые задницы. Ну и где шампанское, бездарности вы мои?

Заготовленное заранее шампанское подоспело быстро. Причём в размере полноценного ящика, который подогнал им местный заправила по бухлишку — коренастый парень, на славу развлекшийся сегодня с многочисленными пультами и микшерами. Следующие несколько минут раздавались поочередные хлопки. Одноразовые пластиковые бокалы наполнялись шипящим игристым под дружный смех и радостные улюлюканья.

— Тост! — вскинул бокал Никитич, привлекая внимание студентов. — Я горжусь вами, оболтусы! Положа руку на сердце, я был уверен, что вы запорете всю постановку. Особенно некоторые, — многозначительный взгляд на парочку девиц, которые на протяжении всех месяцев больше остальных ныли о том, как их всё достало и куда они хотят послать свои роли. — Но я впечатлён. Да, были огрехи, в парочке мест налицо явная халтура, некоторые умудрились забыть слова под конец, но это ерунда. Автомат каждому. Заслужили. И моя личная благодарность.

— Ну… вздрогнем, — Нелли с сомнением понюхала напиток в своём бокал, но пить не стала. От спиртного пока ещё воротило. — Отныне на одну головную боль меньше. И чем теперь заниматься в свободное время? Без репетиций вся неделя, считай, освобождается.

— Хочешь найти занятие? — заинтересовался Матвей, решив, что это удачный момент. — Да плёвое дело. На прошлой неделе юристы подготовили договора на твоё участие в группе. Думал под ёлочку положить, но раз ты сама заикнулась…

Зря. Зря он это сказал. Молчание — золото. Это непреложная истина актуальна многие десятки лет. И будет актуальна ещё столько же.

— Договора? — напряглась Пелька.

— Ага. Увесистая такая кипа, требующая от тебя закорючек. С января следующего года ты официально принята в состав нашего «Ящика».

Вот и улетучился праздничный настрой.

— Ты опять это делаешь?

— Что? — не понял Бондарев, замечая хмуро поджатые губы, всем видом показывающие, что сейчас будет серьёзный и не очень приятный разговор. Да. Не надо было, наверное, сейчас открывать рот.

— Что? Решаешь за меня.

— Только не начинай, — мирно попросили её.

— Я не начинай? — саркастично фыркнула Нелли. — Помнится, мы договорились не спешить. Я согласилась подумать. Только подумать.

— Прекрасно это понимаю. Но и ты войди в наше положение. У нас плотный график, расписанный на недели вперед. Мы должны заранее планировать все изменения, чтобы бы потом не сесть в лужу.

— Очаровательно. Это что получается: если я соглашусь, то и в туалет буду ходить по расписанию, которые вы мне составите?

Терпению Бондарева нужно было поставить памятник при жизни.

— Не передёргивай. И огромная просьба, давай обойдёмся без истерик. У меня на сегодня другие планы.

— Что ещё за планы?

Тот бросил быстрый взгляд ей через плечо.

— Скоро узнаешь.

— Вы ещё здесь? — к ним подскочила сияющая Дина. Её кудряшки упругими пружинками торчали в разные стороны, придавая гриве просто феноменальный объём. Шифоновая расклешённая юбка ярко-лилового платья подпрыгивала им в такт. На плече болталась чёрно-жёлтая тряпочка. В руках босоножки. При чём, судя по всему, Неллины. Зачем они ей, если на Дине уже надеты её тяжёлые высокие лаковые ботинки? Кудряшка с нежностью обняла Пылаеву со спины, положив ей голову на подбородок. — Вы такие молодцы. Я чуть слезу не пустила в конце, настолько всё реалистично.

— Систер, что ты тут забыла? У тебя другое задание было, — строго заметил Матвей.

— Не паникуй. Там Тима. Народ развлекает.

— Какой народ? — не поняла Пелька.

— Скоро узнаешь, — вот блин. Брат и сестра — одна сатана. Даже отвечают одинаково. А Дина, тем временем, вскинув руку, требовательно привлекла к себе внимание румяного Никитича, который такими темпами вряд ли дойдёт до дома. Опять будет ночевать в своём кабинете. — Там всё готово. Народ уже развлекается.

— Чудненько, — удовлетворённо потёр запотевшие стёкла очков тот. — Так, выпили, порадовались, теперь поехали дальше кутить. Все марш в спортивный зал!

— Зачем? — опять не поняла Нелли.

— Праздновать, Пылаева! Новый год скоро, забыла? Так, чукчи, — это уже было обращено ко всем студентам. — Не забудьте переодеться. Не дай бог посадите пятна на костюмах, химчистку оплачивать будете сами! Шнель-шнель, лоботрясы! Хватит тут толкаться, кислород зазря переводить!

Народ торопливо рассыпался кто куда, как тараканы на кухне, когда включили свет. Половина побежала в свои спальни, наводить красоту, другая в костюмерные, избавляться от потерявших всё своё очарование за пределами сцены нарядов. Небольшое пространство очистилось в считанные секунды.

Забавно, но никто не выглядел удивлённым. Значит, информация о том, что сегодня у них намечается какая-то тусовка обошла только её стороной. Как так, интересно? Нет, у них каждый год, конечно, проходило что-то вроде вечеринки по случаю предстоящих новогодних каникул, но обычно её проводили накануне тридцать первого. В последний учебный день. А тут на неделю раньше.

— На, — Дина протянула Нелли стянутую с плеча тряпку и босоножки. Ну точно, её. И платье её. Достаточно строгого фасона, поделённое на два цвета: жёлтый верх и чёрная юбка-карандаш. — Чеши переодеваться. И догоняй нас.

— А ты куда?

— Дела доделывать. Бегом-бегом давай! — поторопили её, заталкивая в забитую девчонками тесную комнатушку, насквозь провонявшую адской смесью духов и дезодоранта.

— Ну зашибись, — без особого восторга расправила пышные юбки своего бального платья Пелька, когда за ней захлопнули дверь, запирая в этом цветнике. В обморок бы не грохнуться. От такого-то аромата. Потому что ноздри уже настойчиво щекотало, а когда одна из клуш случайно дунула на свою пудреницу, чих и вовсе прорвался наружу.

Наскоро стянув с себя тяжёлые, но очень красивые одежды, которые она, к сожалению, уже больше никогда не наденет снова, Пылаева наскоро влезла в платье, показавшееся после сдавливающего корсета практически невесомым. Лёгкое, тонкое. Она его вообще-то покупала для экзаменов, чтоб не в топиках перед преподами блеять и красоваться пустой головой. В другое время такая классика была не в её вкусе. Зато в Динином, видимо, раз среди многообразия её гардероба та выбрала именно его.

В закрытом помещении без окон и с плохой вентиляцией голова быстро начинала кружиться от духоты и едких запахов, так что Нелли, толком даже не проверив потёк ли у неё макияж, торопливо выскочила обратно в коридор, глотая ртом воздух. Как рыбка, которую выбросило на сушу.