Ты и сам все знаешь

— Ты про Иттанию? Это было наше общее решение. Мы вместе устраивали те ночи. Никто не принуждал меня.

— Какая нахер Иттания, Эйри? — любимый внезапно превратился в безумца. — Ты поехала туда одна. ОДНА! Слышишь? Я остался здесь!

— Это невозможно. Мы же… — разум отчаянно сопротивлялся. Дэнли был там. Он всегда находился рядом.

— Сколько мне, по-твоему, лет? Навскидку, милая, — уже спокойнее спросил мужчина.

Боялась ответить неправильно.

— Тридцать два?

Дэнли горько усмехнулся:

— Мимо. Считай лучше, неужели, так стар?

— Не знаю. Когда приехал в приют в Линнекруте с инспекцией, мне было четырнадцать, а тебе двадцать один. У нас разница в семь лет. Сейчас мне двадцать пять. Это значит…

— Ладно-ладно. Против логики не попрёшь. Ты всё ещё не помнишь, — сдался Дэнли. — Они уже близко, надо торопиться, — пробормотал мужчина и вдавил педаль и паромобиль, выпуская густые клубы дыма, рванул, обгоняя рассвет.

Снова Линнеркут.

Не хочу.

Он оставил меня там в прошлый раз.

— Поспи, любимая. Тебе нужно наверстать ещё несколько лет, — он щёлкнул пальцами, и перед глазами мгновенно расстелилась темнота.

Очнулась почти сразу же, снова на своём месте, с прижатыми к груди ногами. Хотела пожаловаться Дэнли, что ничего не вышло, но губы не слушались.

Меня внезапно отвлекли дорожные указатели. Мы ехали обратно в Лос-Винтаго. Передумал? Развернулся и везёт домой? Почувствовала небывалое облегчение и благодарность. Не нужно нам сегодня ехать в старый приют. Не готова. Не сейчас, никогда.

На обшарпанной разбухшей деревянной приборной панели не было следа от ножа…

Повернулась к Дэнли. Водительские перчатки, колючий взгляд, напряжённые скулы. Он и одновременно не он.

— Как ты? — осторожно спросила любимого, рассматривая пятна крови на лацкане.

— Переживу. А вот что теперь с тобой делать? — задумчиво спросил инспектор.

— В каком смысле? — не понравился взгляд, которым мазнул по мне любимый.

— Тебя будут искать. Ты вроде как свидетель бойни в приюте. Что скажешь властям?

Только сейчас задумалась, как странно выглядит мой побег, но ещё непонятнее стало бы наше присутствие в детском доме. Почему не оказалась среди безглазых воспитанников. Сказать правду? Звучит безумием!

— Йенс Моро сдаст нас. Назовёт имена. Мы погибли. Журнал посещений, ты расписался в нём, — мысли путались.

Не могла заглянуть в будущее. Паника разливалась по затылку, шевеля волосы.

— Успокойся. Я не такой идиот, чтобы оставить там журнал, — Дэнли, и правда, изменился. Холодный, расчётливый под стать Моро.

— А Йенс? Ты же не убил его? Парень не будет молчать. Захочет отомстить, расскажет властям.

— Ты плохо его знаешь, Сайджин. Расскажет и навсегда лишится возможности тебя заполучить. Он не оставит призрачную надежду. Ты слишком хороша, чтобы не рискнуть. Моро ответит за свои прегрешения добровольно.

— Говоришь, словно сам с ним знаком, — отчего-то стало неуютно в компании инспектора.

— Именно. Такое ощущение, что знаю Йенса, как самого себя, — снова этот странный взгляд и голос, от которого холодеет внутри.

Списала на шок и потрясение. Мы едва не погибли от рук психопата, наделённого силой. Дэнли стал свидетелем надругательства Йенса надо мной. Нет. Не так. Он спровоцировал эту сцену, чтобы отвлечь Моро. Но самое отвратительное — мне понравилось, от начала и до конца. Всё было естественно и прекрасно, словно с любимым человеком, а не отвратительным садистом, изувечившим сотню людей, превратив их в безглазых марионеток.

— Но тебе придётся залечь на дно. Поживёшь какое-то время у меня в гараже, пока всё не уляжется.

Кивнула. Он прав. Опасно появляться на людях.

Несмотря на то, что Дэнли нас спас, язык больше не поворачивался называть его Дарретом, ни в фантазиях, ни вслух. Он даже не тот скромный инспектор из кафе, смущённо оглядывающий незнакомку напротив. Я породила чудовище, которое без сожаления жестоко ослепило другого человека огромным ножом.

— Йенс Моро хорош, — Дэнли не спрашивал, констатировал факт.

— С чего ты взял? — старалась звучать непринуждённо.

— Можешь не отнекиваться, чувствую. Твой запах, когда возбуждена. Не ругаюсь и не обвиняю, ты не виновата. Но всё же. Интересно, как это работает? Разденься!

— Что прости? — не верила внезапной метаморфозе любимого. Совсем недавно подверглась насилию. Чего он добивается?

— Сними с себя всё, Сайджин, — мягко приказал Арой, и мои руки сами потянулись к пуговицам рубашки.

Порванная майка болталась на плечах, а чтобы снять штаны, пришлось привстать в салоне. Могу только догадываться, что видели проезжающие мимо водители.

— Умница. Раздвинь ножки. Думай о Йенсе. Представь, как он имеет тебя.

— Дэнли, пожалуйста…

— Так много хочу? Я готов убить за тебя. В награду прошу лишь это, — тонкие губы застыли в неприятной усмешке. — Ласкай себя!

Чувствуя, как нарастает возбуждение от его власти, скользнула рукой между бёдер.

— Раздвинь ноги, Сай, ничего не видно.

Несмело выполнила и этот приказ спасителя.

— Хорошо, а теперь проси его, так чтобы я поверил, — Дэнли облизнул приоткрытые губы.

— Кого?

— Йенса Моро.

— Не понимаю, — остановилась и растерянно посмотрела на возлюбленного.

— Попроси отыметь тебя. Ты же умная девочка, знаешь, что я хочу.

Ужас и похоть переплелись воедино в одном человеке, он заставлял дрожать, но слушаться. Умоляла Йенса Моро делать со мной всё что пожелает, даже сама поверила в свою искренность.

Вновь не видела будущего. Жила прекрасным отвратительным моментом. Хотелось одновременно рыдать, от того куда загнала нас обоих, но с другой стороны мечтала, чтобы решал он. Не бежать, не думать, не отвечать ни за что. Я согласна. Согласна на цепь и слепоту. Только он теперь моё будущее, единственная нить вероятности.

Корректировка № 3 Ответственность

Ядовитый дым рвал лёгкие на части, заполнял изнутри, не давая сделать лишний вдох. Даже на улице всё было пропитано мерзким запахом гари и смерти. Хотелось лечь на покрытую пеплом лужайку и забыться, чтобы никогда не просыпаться.