Ты и Я - Сводные

Дашка стоит напротив шкафа. Возле ног ее валяются пару моих шмоток, а кое-что она держит в руках. Переводит на меня взгляд, изумленный такой, будто я застал ее с чем-то вопиюще ненормальным.

— А что ты делаешь? — все же прохожу вглубь комнаты, и усаживаюсь на кровать.

— Хотела… — мнется Лисицына. Глаза бегают в разные стороны, губы облизывает то и дело. Волнуется видимо. Что вообще с ней происходит. — Попросить у тебя худи. Ты ведь мою выкинул как-то, помнишь?

— А! Ну… окей. Бери любую. Уверен, тебе пойдет.

— Любую? — зачем-то повторяет Даша, опуская голову. Смотрит на вещи в руках, но явно ж не в них дело.

— Мне для тебя ничего не жалко.

— Тогда, — девчонка резко разворачивается, кладет кофты на пуфик. Затем достает из шкафа толстовку… и у меня сердце падает к пяткам. — Вот эту можно?

— Эту?

— Да, хочу именно эту, — заявляет уверенно Дашка. И впервые за столько часов, упирается в меня взглядом.

— Она… — теряюсь отчего-то. Чертова худи, которую надо было выкинуть еще тогда. — Она старая уже. Вон найковскую возьми. Я недавно ее купил.

— А мне эта нравится, — продолжает настаивать Лисицына.

— На ней пятно… было вроде. — Вру, потому что никаких пятен там нет. Я и не носил ее ни разу. Очередной пылесборник в шкафу. Иначе не назовешь.

— Ерунда, отстираю. — Напирает Дашка.

— Может Пуму? Она прикольная. Или знаешь, что…

— Илья! — прикрикивает Лисицына. — Я хочу эту. Или ее нельзя?

Молчу с минуту, может меньше. В голову совсем ничего не лезет. Отдал бы, не задумываясь эту чертову худи, да только будет странно, если Дашка придет в ней в школу.

— Ясно, — грустно и категорично произносит Лисицына. Отворачивается, поджимая губы.

— Что тебе ясно?

— Зачем ты со мной решил встречаться, Илья?

— А зачем люди встречаются? — поднимаюсь с кровати, подхожу к ней, тяну руки, чтобы обнять, но Даша делает шаг назад. Та самая стена, которая возникла еще в школе. И вот сейчас — опять она меня отталкивает.

— Ты все еще что-то чувствуешь к Наташе? — выливает ледяной порыв на мою голову Лисицына. Смотрит исподлобья, будто я совершил грех какой-то, будто я предал ее.

— Так… с этого места давай поподробней. Я не понимаю твоих намеков. С чего ты взяла, что я что-то чувствую к Романовой? Мне класть на нее с высокой колокольни. Сто лет она мне не упала.

— Врешь! — прикрикивает Даша. Чувствую, как адреналин начинает медленно проходить по венам. Сжимаю руки в кулаки, но глубокий вдох помогает. Хотя в мыслях бардак полный. Уже ничего не соображаю.

— Лисицына, ты либо говори в лоб, либо не говори вообще. Давай! Я слушаю. — Тоже повышаю голос. Весь день в молчанку играли, а оно вон оказывается, где сидело.

— Ты ее любишь все еще, да?

— Да в смысле люблю? Ты с ума сошла? Зачем мне любить ее и целовать тебя? Это же бред, Даша! Бред просто!

— Тогда отдай худи, в чем проблема?

— У тебя свет клином на ней сошелся, я не понимаю! — отворачиваюсь. Скрещиваю руки на груди. Просто пусть она замолчит, пусть перестанет нести эту чушь. Ну кто угодно, только не Дашка.

— Это у тебя на ней что-то там сошлось! — губы ее в эту минуту превращаются в искривлённую линию. А в глазах такая безнадега, хотя у меня самого состояние не лучше. — Если человек не любит другого, он не будет хранить подарки от него.

— Да услышишь ты меня! — не выдерживаю, резко повышая голос. — Не люблю я ее! Не люблю!

— Ладно я, но себе-то зачем врать?

— Хочешь толстовку? Забирай ее, нахрен она мне не сдалась! Давно надо было ее выкинуть!

— Илья! Просто скажи, зачем давать пустую надежду?

— Хватит, — обрываю ее. Разворачиваюсь и выхожу из комнаты. Эта проклятая вещь… это конченое напоминание, о том, что мир полон дерьма… Даже сейчас Ната умудряется все ломать. Ее и нет рядом, ее вообще нет в моей жизни, но почему-то именно с ней решила подружиться Лисицына. И спор этот гребаный! Именно на Дашку. Почему ж вся эта хрень вертится вокруг меня и моей семьи.

— Илья! — кричит она мне в след. — Ты не можешь признаться?

— Хватит, — повторяю. Потому что пик моего терпения на пределе.

— Почему ты мне соврал?

— Хватит! Слышишь! Остановись, Даша! Иди посиди у себя в комнате. Дай мне пару минут.

— Почему ты такой, а? Зачем тебе я? Ну правда… это же…

— Вот поэтому я и не заводил серьезных отношений! — слетает язвительная фраза с языка. Внутри меня не иначе атомная бомба. Хочется разнести все вокруг. А ведь я прошу всего лишь оставить на пару минут. Прошу дать мне время успокоиться.

— Потому что никто и никогда не заменит тебе Нату! Поэтому ты хранишь ее подарок? Да, Царев?

— ДА! ПОЭТОМУ! ПОТОМУ ЧТО ЛЮБЛЮ ЕЕ, НЕ МОГУ! ПОЭТОМУ! — крик летит из разъяренного сердца. Ложь, которая заденет Дашку, которая ранит ее, но контролировать себя не получается.

Хватаю куртку с крючка, поворачиваю ручку двери.

Впервые за два года решился начать отношения. Решился довериться девушке, от которой рвет крышу. Хотел стать для нее первым и единственным, а в итоге получил пулю в лоб.

Хлопаю со всей дури входной дверью.

Да гори оно синем пламенем!

Глава 32

Даша

Стоит только Илье закрыть за собой дверь, как ноги подкашивает и я падаю на колени. Тело колотит, словно в помещение минус двадцать. А в сердце боль — острая, оглушительная, разъедающая каждую клеточку. Вырвать бы его, выбросить ко всем чертям.

Зачем мы начали эти отношения? Зачем он протянул мне руку, зачем все это было? Зачем? Слезы скатываются с глаз, всхлипы слетают с губ. Да почему же так больно?

Поднимаю голову, всматриваясь в белый потолок. Ощущение, будто солнце, пропало с нашей планеты. Только когда Илья успел стать моим светом? Когда успел стать надеждой и силой?

Закрываю рот ладошкой, потому что плачу громко, потому что хочу в голос кричать от того ада, который сковал грудную клетку.

Вернись ко мне.

Шепчет сердце. Наивное. Глупое девичье сердце.

Поднимаюсь кое-как и иду в ванну. Пытаюсь привести себя в порядок, пытаюсь успокоиться. Но стоит только посмотреть в зеркало, как мир снова рушится под ногами. Почему же в моих глазах твое отражение? Скажи, как ты мог залезть настолько глубоко?