Ты мне не брат

– А что я не так сказала? – изумленно хлопает она ресницами. Мне кажется, вчера они у нее были короче. Или опять нарастила или покрасила. Не знаю только зафига. Как по мне, слишком кукольно выглядит. – Дим, ты пойми: мне тоже небезразлична судьба Лены, я понимаю, что она росла в очень непростых условиях и ты хочешь, чтобы из нее вышел толк, но воспитание – это ведь не все. – Она вздыхает и немного понижает голос. – Не все зависит от воспитания, не забывай, пожалуйста, что есть еще и гены. У Лены они далеко не самые хорошие. От кого ее мать родила? Неизвестно. И сама мать неизвестно что делала, пока ее вынашивала, и неизвестно, какие препараты употребляла, прежде чем умереть от передоза.

Бешенство внезапно вспыхивает в крови огнем, и я, сука, еле сдерживаюсь, чтобы не послать Мару нахуй.

– Знаешь, блядь, я так-то тоже не во дворце вырос, – резко отвечаю я. – И мои гены, спасибо бате, который бухал как не в себя, тоже нихрена не подарок. И что нам теперь с Ленкой, пойти утопиться что ли, если у нас предки были ебланами?

– Дим, ну понятно, что генетика не приговор, – тот же соглашается Мара и осторожно берет меня за руку. – Но ты не сравнивай себя и ее. Ты упорно трудился, чтобы всего добиться, а Лена живет на всем готовом. Ты ведь ее никак не ограничиваешь, у нее просто карта к твоему банковскому счету привязана, и все: трать сколько хочешь. На мой взгляд, такая вседозволенность развращает.

Я сжимаю зубы, но ничего не говорю. Только делаю агрессивно еще одну затяжку. Неохота откровенничать с Марой, а то бы я сказал, что Ленка тратит со своей карты мизерно мало. Как будто ей неприятно брать от меня деньги.

Блядь, как так получилось, что девчонка, которая смотрела на меня с обожанием и делилась со мной всеми секретами, вдруг стала меня фактически ненавидеть? И бояться. Что я, сука, сделал не так?

Может, Мара была неправа, когда говорила, что мне надо подальше держаться от Ленки, пока у нее подростковый период?

– Она тебя стесняется, – объясняла она мне. – Ты взрослый мужчина, а она совсем девочка еще, ей с тобой неловко. Лене сейчас нужна мама или старшая сестра. Мне кажется, у нас с ней налажен контакт, поэтому, если ты не против, я постараюсь стать для нее тем взрослым человеком, к которому она может обратиться за советом.

Звучало в целом логично, и я согласился. Тем более, что как раз бизнес надо было ставить на ноги. Распределять обязанности на других я тогда умел херово и бросался во все сам. Даже машины сам рвался чинить. И был пиздец как благодарен Маре, которая мало того, что отлично заведовала продажами в филиале автосалона, так еще и о Ленке заботилась и о бабе Маше. Я сам в город наведывался наездами, на день-два, квартиру на этот срок снимать смысла не имело, останавливаться у Ленки с бабой Машей тоже было не очень, так что я обычно ночевал у Мары.

У нас с ней был очень бурный роман несколько лет назад, когда мы трахались, как кролики, на всех свободных поверхностях, а потом огонь прошел, и я честно сказал Маре, что если она хочет каких-то постоянных отношений, то это не ко мне. Ни семью, ни детей я не хочу, привязывать себя к чьей-то конкретной юбке тоже не мое, так что если ей надо по-нормальному, то она не по адресу.

Мара тогда мягко рассмеялась и сказала, что она сама замуж не стремится, хочет делать карьеру и вообще не против того, чтобы мы остались друзьями с привилегиями, как она это назвала. То есть с еблей.

Это оказалось довольно удобно. Во-первых, я так заебывался с этим бизнесом, что мне тупо некогда было кого-то искать, а Мара всегда была рядом. Она была хороша в постели и точно знала, что мне нужно. А во-вторых, мы вместе работали, на нее можно было положиться и, за исключением некоторых бесящих меня моментов, типа того, что она была повернута на здоровом питании и своей внешности, меня все устраивало. И конечно, гигантская ей благодарность за то, что она занималась Ленкой, когда я был в Москве. За то, что стала ее опекуном, когда баб Маша умерла. Я бы этого не смог сделать со своей условной судимостью, а никому другому я бы Ленку не доверил. Наверное, это была главная причина, почему я Мару из менеджеров по продажам повысил до директора салона. Хотелось как-то отблагодарить, а деньги она не брала.

– Ты понимаешь, какие могут пойти слухи? – тяжело вздохнув, спрашивает Мара. – Ты в одной квартире с молодой девушкой…

– Да мне как-то насрать на слухи.

– Дим, но это просто неприлично!

– Мара, – резко перебиваю я. – Мне эти приличия до одного места. Что, блядь, тут непонятного? Ленка со мной в безопасности. Ты это знаешь, я это знаю. А на остальных насрать.

Проще всего, конечно, заткнуть Маре рот свидетельством о браке. Но почему-то (хер знает почему!) мне не хочется ей об этом говорить. Может, из-за того, что я сам в ахуе от того, что на это решился.

Я, наверное, никогда в жизни так сильно не боялся, как в коридорах больницы, где на четвертом этаже была реанимация, в которой лежала Ленка. Мне хотелось орать, крушить все вокруг, когда я слышал от врачей равнодушное «А кто вы ей? Никто? Тогда выйдите отсюда. Нет, вы не имеете права заходить к ней в палату. Информацию о ее состоянии мы вам тоже дать не можем, только родственникам».

Я тогда знатно психанул, и вот теперь у меня в сумке лежит сложенное пополам свидетельство о нашем браке. Пиздец. Но я себя успокаиваю тем, что это чисто для подстраховки. Потом мы так же быстро разведемся, и все. И никто ничего не узнает.

– И все-таки, Дим, это очень плохая идея, – поджав губы, сообщает Мара. – Хочешь, чтобы Лену контролировали круглосуточно, отдай ее во французский пансион. Денег тебе хватит, а там ее ждет совсем другая жизнь. Она сможет познакомиться с достойными молодыми людьми, а не с теми отбросами, с которыми она здесь общается, ей привьют культуру, дадут образование, опять же язык иностранный знать будет. Это просто билет в лучшее будущее.

– Понимаю, – я закуриваю еще одну сигарету. – Но Ленка не хочет, я ее спрашивал.

Честно говоря, меня тоже кроет от мысли, что она будет где-то хрен знает где. А вдруг там будет плохо? А вдруг там ее кто-то обидит? А вдруг она замуж выскочит за француза и останется там навсегда? Ну нахуй такую радость. Пусть лучше тут будет. Под присмотром.

– А зачем ты ее вообще спрашивал? – удивляется Мара. – Это все равно что спрашивать ребенка, хочет он надевать шапочку или нет. У него пока своего ума не хватает, чтобы самому это решить, поэтому родители просто делают так, как считают нужным. И тебе тоже надо так сделать.

– Ленка не ребенок.

– Я бы поспорила, – фыркает Мара, вздыхает и укладывает голову мне на плечо.

Холодные, резко пахнущие духами волосы мажут мне по щеке, и я непроизвольно морщусь. Мара находит мою руку и сама укладывает ее себе на плечо, я машинально приобнимаю ее, но думаю не о ней. Думаю почему-то о том, что я сегодня видел в ванной.

Ленка.

Чертова Ленка, которая не умеет закрывать дверь!

В моей голове она всегда была нескладной забавной девчонкой, несмышленышем, за которого я отвечал. Последние годы я видел ее урывками и, наверное, продолжал воспринимать как подростка.