Ты мне не дочь

Звук хлопнувшей двери будто прогрохотал в голове. Вот и все.

Вот так вот резко, неожиданно и быстро закончилась моя домашняя идиллия.

38.

С уходом Нади моя нормально отлаженная жизнь будто на куски начала рассыпаться. В

бизнесе и так был напряженный период переподписания договоров.

А это практически всегда — новые переговоры, «торговля» за лучшие условия, поиск компромиссов и напряженная работа всей команды.

Но теперь-то у меня еще и ребенок был. И только сейчас в полной мере я ощутил

СКОЛЬКО времени нужно на него.

К тому же Яся начала капризничать и даже истерить.

— Верни Надю! Я Надю хочу! — вопила она дурным голосом после того довела до белого каления очередную няню.

Все кандидаток она упрямо и быстро выживала. А тех нянь, которые пытались проявить терпение и понимание — просто физически изживала.

Я и не знал, что дети в таком возрасте могут додуматься обливать нянь водой, бить тарелки об пол, швыряться игрушками и учебниками в них, намеренно устраивать потоп, бойкот и даже пытаться устроить пожар.

Пожалуй, впервые в жизни, я жалел, что характером она в меня пошла. И ужасался даже этому. Потому что, если я в детстве не хотел что-то делать, заставить меня было нереально. Даже угроза физического наказания не действовала.

Ну не лупить же мне мою маленькую дочурку? Я ж содрогнулся от этой мысли. В жизни бы руку на женщину не поднял. И тем более, на вот такую маленькую.

Да вот только беда — мозг мне методично выносили. Чисто по-женски, упрямо и неутомимо.

— Почему нет Нади? Ты ее обидел? Пойди и извинись. — Яся для убедительности еще и ножкой топнула.

— Мала еще мне указывать, что делать. — глянул на нее многозначительно, мол, «не указывай отцу».

Да какое там? Эффекта — ноль. губы только надула, руки на груди сложила, из-под бровей на меня уставилась. С ее ангельской внешностью в купе это смотрелось скорее забавно, чем устрашающе. Такой себе обиженный, белокурый пупс.

— Если мужчина обидел женщину, он должен извиниться. — выдали мне житейскую мудрость вслух.

И ведь не возразишь. По сути то правильно.

— Ясенька, не все так просто в жизни. Взрослые иногда друг друга обижают.

— И чем тебя Надя обидела?

«Да тем, что мутила шашни с нашим водителем» — проговорил про себя. Жаль, что Ясе еще не восемнадцать. Точно бы прямо все сказал.

— Некрасиво Надю обсуждать за ее спиной. Скажем так, она свой выбор сделала. —

сказал, а сам как то засомневался.

Сердце-то скулило. Скучал я по ней. Так скучал, что периодически и обида затухала. И

подленькое «А может там не все так было на самом деле?» пробивалось в сознание. Но гонор тут же взбрыкивал следом.

— Нет. Это все ты! Надя хорошая, я знаю.

— А я значит плохой? — зарычал в ответ, уже еле сдерживаясь. — Не повышай на меня голос. И не лезь в дела взрослых!

Яся шумно засопела, затопала ножками. Впервые я видел своего ребенка в таком состоянии. Почти в истерике. Глаза разве что огнем не горят, кулачки сжимаются, щеки покраснели.

— Да, ты плохой! Ты ее обидел, и поэтому она ушла! — сорвалась уже на визг Яся. —Надя добрая, она бы меня никогда не бросила. А ты... ты уже бросал!

Это было больно. Очень. Не был я готов морально уже сейчас получить такой упрек от дочери. Надеялся, что это будет намного позже, в ее лет семнадцать-восемнадцать. А от того, что был не готов, вспылил больше, чем мог себе позволить.

— Я твой отец Слушайся меня! А если не устраиваю в качестве отца — могу отправить обратно в интернат!

Тут же пожалел о сказанном. В глазах Яси проступили злые слезы. Но сказанного уже не исправишь.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! Лучше бы ты умер, а не мама. — заорала на меня дочь и убежала в свою комнату.

«Супер», просто «супер». Первый наш конфликт и вот такой... острый, режущий обоих. И

ведь не сотрешь из памяти потом.

Я вцепился руками в волосы, пытаясь понять, что мне делать с моей разрушающейся жизнью. Потерять Ясю я не мог. Это ведь даже не просто любимая женщина, ребенок же, родная кровь. Мысль о том, что и Надю я потерял морально прибивала еще сильнее. Но как вспоминал ее под тем мурлом, так аж сокрушить вокруг хотелось.

Впрочем, похоже, что именно это я сейчас очень успешно и делал. Крушил свою жизнь, разбивал то хрупкое и ценное, что неожиданно в ней появилось.

В следующие дни ситуация не улучшилась.

Дочка просила, потом орала, срывалась на плачь, топала ножками, хлопала дверьми и отказывалась со мной разговаривать. Потом успокаивалась и худо-бедно начинала общаться. Но через время все начиналось по новой.

Я честно старался проявлять максимальное терпение. Хотя женские истерики, пусть и маленькой женщины — это еще то испытание для моих нервов. Успокаивал, уговаривал, объяснял. Обнимал и целовал, кода мне это позволяли. Привозил с собой «взятки» в виде сладкого и новых игрушек.

Но все это лишь временно помогало унять бурю в моем доме. Через время — все повторялось.

Еще и усугублялось тем, что начал жутко тосковать по Наде. Сам был удивлен. Да, думал буду скучать, пусть даже и сильно. Но и предположить не мог что накрывать будет так._И

уж точно не догадывался, что, практически спрятавшись в своей спальне буду пересматривать счастливые фотки нашего отпуска.

Яся, которая улыбалась во всю. Надя, румяная и счастливая. Я — с дурацкой перевязкой на ноге, но жутко довольный всем. И ведь действительно хорошо всем тогда было.

Выдернул меня из «тоски зеленой» грохот на кухне. Аж сердце в пятки ушло, как представил, что Яся что-то разбила. А малая ж еще. Я в ее возрасте точно несколько «почетных» шрамов получил. И квартиру не один раз кровью заливал.

Чуть до инфаркта не довел своих бедных родителей.

Вылетел на кухню и застал картину.

Яся, мой белокурый ангел, с очень недобрым взглядом стоит над осколками видимо тарелки. Другую держит в руках. Дождалась моего появления и хрясь ее об пол. И тут же ручонки потянула за следующей. Подготовилась, шкода малая. Все тарелки в доме собрала, поближе к себе поставила. Видимо, чтобы далеко не ходить и не дать мне помешать учинять акт вандализма.