Ты мой! Расплата за измену

Стон и рык раздались одновременно с криком в широко распахнутое окно:

– Илюша, сынок, это я. Открой дверь!

Нина судорожно натянула простыню до подбородка, поблагодарив бога, что моментально покрасневшее лицо прикрыто полями мужской соломенной шляпы.

Илья не вовремя громко выругался.

Мама, будучи в хорошей физической форме, с ловкостью скалолаза преодолела препятствие в виде ограждённой веранды и теперь торчала в открытом окне.

– День на дворе, а ты до сих пор в постели! – воспитывала она взрослого «дитятку». Только сейчас разглядев, что тот лежит на спине, раскинув голые руки и ноги. А на огромном «мальчике» восседает какой-то «упырь», укутанный в простыню, и в шляпе.

Нина с трудом сдерживала смех. В такой ситуации она прибывала впервые, надеясь, что не станет такой же сукой для собственных сыновей.

Илья ошарашено смотрел на мило улыбающуюся родительницу. Наконец он пришёл в себя и громко рявкнул:

– Что тебе здесь надо! – Снял с себя Нину, аккуратно отсадив в сторону, и голышом направился к окну.

Верещание мамы сопровождалось быстрыми шагами бегства, кряхтеньем и шлепком о камни. Родительница ретировалась, забыв, зачем приходила к сыну.

Он вышагивал по спальне, из угла в угол, тряся обмякшим членом.

– Это уже ни в какие ворота не лезет! – выговаривал он. – Позвонила вчера из Денпасара, после посадки. Обрадовала! Ночью припёрлась на пляж, поэтому я исчез ненадолго. Выпроваживал её. Вернулся, а тебя нет.

Нина, покатываясь со смеху, сложилась пополам, с трудом прохрюкав:

– Хорошо, что успели кончить, вот бы скрестились.

Он остановился, вперив рассерженный взгляд в любовницу.

– Тебе смешно?

Она поднялась с постели, потянув «Викинга» за собой в ванную комнату, возражая на ходу:

– Плакать что ли? Идём, ополоснёмся. Потом позавтракаем в каком-нибудь ресторане на территории отеля, – успокаивала его.– Не хочу пропустить возможность искупаться, пока пляж почти пуст, – она прокручивала в голове слова, что не он принёс её в спальню. Тогда кто?

– Какой пляж? – он остановился.– Забыла, что встречаем Бероевых и идём в океан на яхте?

Шатенка тащила его за собой, ускорившись.

– Тем более, надо спешить.

Они мылись под одним душем, но попами друг к другу, чтобы не задержаться ещё на полчаса.

Илья продолжал ворчать:

– Такое начало обломала. Второй день не даёт мне расслабиться. Пришлось нажраться вчера в баре. Пришёл ты спишь, как убитая! – Он обернулся, пробормотав с обидой: – Нинок, где обещанный секс-марафон?

Она прыснула, посоветовав:

– У мамы спроси! – На сопение пообещав:– Этой ночью на всю катушку! С глубокой глоткой, всё как ты любишь!

Через минуту Илья довольно запел, безбожно путая слова и мелодию.

Нина не могла больше смеяться, болел живот.

Она выползла первой, укуталась в полотенце и начала выходить, как услышала в спину.

– А чья мужская рубашка весит на вешалке?

Худышка не стала оборачиваться, почувствовав, как краска заливает лицо. Рубашку, тот кто принёс в номер, на неё не надевал, Илья тоже, тогда кто?

– Это моя, вернее Стаса, – ляпнула она первое, что пришло в голову. – Пижамы забыла, зато её в чемодан затолкала.

Нина выскочила в спальню, решив не ломать голову.

Всё тайное всегда становится явным, выплывет и тот, кто её одел. Вопрос один: пожалел, что мёрзнет и одел, или перед этим трахнул? Она уточнила на всякий случай, прокричав:

– Илюша, окно ночью ты открыл?

– Нет. Говорю же – нажрался, как свин!

Глава 13.3

Нина дожёвывала креветку, когда на горизонте нарисовалась мама «викинга» – Алина Фёдоровна.

Она запомнила имя отчество очередной несостоявшейся свекрови.

– А где Илья? – без «доброго утра» и «как ваше здоровье?», наезжала с ходу мама богатого сына.

В игру «безразличное презрение» Нина умела играть в совершенстве, но сейчас решила импровизировать. Она смерила невысокую женщину с карими, как у Ильи, глазами полным равнодушия взглядом и пожала плечами.

– Мне откуда знать?

– Как откуда?– полное недоумение «рыжеволосой», на которых Нине везло в последнее время. – Вы же вместе прилетели! – Большая родинка ровно на середине лба дамы начала темнеть.

– И что? – Нина гоняла по тарелке кусочки овощного салата. – Прилетели и живём каждый своей жизнью, – она подмигнула оторопевшей хранительнице домашнего кошелька: – Можем позволить в отпуске быть самими собою. Я в данный момент счастливая мама четверых детей и наслаждаюсь этим.

Моложавая дама чуть за шестьдесят счастливо занервничала, собираясь уйти.

Напрасно.

Нина задержала её вскользь брошенной фразой:

– Это вы утром что-то выясняли на террасе возле его спальни или мне послышалось?

Та мгновенно остановилась и, хищно улыбаясь, вернулась к столику.

– Я так и знала! – она стукнула ладонью по закрытой скатертью столешнице, вперившись взглядом в невозмутимые серые глаза. – Из-за вас он чуть не выскочил голым во двор! – Глаза доморощенного стража нравственности блестели довольством. Причина для хорошего скандала найдена.

– Голым? Из-за меня? – Нина в недоумении вскинула брови.– Вы уверены?

– Сто процентов, – распаляла себя мамаша.– Вы нагло присутствовали в его постели даже не удосужившись снять шляпу!

Шатенка рассмеялась.

– В жизни не носила шляп в помещении… – Идеальная бровь взлетела вверх: – Вы нервничаете, что Илья был голым? – Невозмутимость во взгляде сменило сочувствие: – За сорок лет ни разу не видели писюн вашего сына? – Она пожала накрытыми прозрачно-тонким палантином плечами. – У меня их трое, и я каждую родинку знаю на любом из стручков мальчишек.

Федоровна с возмущением втянула воздух, выдав на выходе гневное:

– Но не в сорок же лет!

Нина с трудом сдерживала смех. Если бы до женщины дошло, что не стоит лезть в спальню сына в чудесном, чуть больше подросткового, возрасте.