Ты моя одержимость

Разве мог я врезать ей по лицу? Переломать кости? Прижигать кожу сигаретами? Рвать на куски? Вбивать хер, раздирая до крови?

Гребануться. Долбануться.

Блять. Нет. Никогда.

Даже самый лютый зверь не посмел бы такое с ней сотворить. Даже самый конченный урод на свете ни рискнул бы изуродовать ее красоту. Тут нужен гнилой червь вроде моего папаши. Или просто... я сам? Без резьбы, угнавший по бездорожью в полный отрыв.

– Я полагаю, гипнозу подаются все, - продолжает профессор.
– Однако необходимо найти правильный рычаг. Для каждого свой подход.

Резник перебрасывает пистолет из одной руки в другую. Играется. А потом направляет дуло на Розенфельда.

– Тебе лучше поторопиться, дедуля. Видишь? Мы теряем терпение. И время. Мой друг хочет, чтобы ты зарылся в его башку и вытянул нужную инфу. Сейчас. У нас нет пары месяцев на поиски, а у тебя скоро не будет мозгов. Достаточно одного выстрела.

– Вас когда-нибудь пытались подвергнуть воздействию гипноза?
– профессор бледнеет, но старается скрыть страх.

– Нет,-отвечаюя.

А потом вспоминаю Генерала. То, как он смотрел на меня. Прямо. Безотрывно. Без чувств, без эмоций. Охренеть. Он всерьез пытался крутить мою волю вокруг своего кулака?

– Может и да, - прибавляю с раздражением.
– Какое это на хрен имеет значение?

– Ваша стойкость перед воздействием довольно значительная, - Розенфельд прочищает горло.
– Вам придется расслабиться и впустить меня, дать разрешение изучить вашу память.

– Ты реально ему заплатишь?
– ухмыляется Резник.
– Без обид, Тимур, но это ебаный пиздец. Я и то могу сыграть мозгоправа лучше.

– Боюсь, вы сами не хотите вспоминать прошлое, - заявляет Розенфельд.

– Ой все, сейчас разрыдаюсь...

– Заткнись, Глеб.

Профессор охренеть как прав. Я не хочу вспоминать. Ни сейчас, ни завтра. Никогда. Но я должен. Пусть даже его слова звучат как пафосная мутотень. Я должен это попробовать.

Расслабиться. Впустить в память. Вырвать оттуда нужные кадры.

– Давайте еще раз, - говорю я.

Сверкающая дрянь колыхается перед моими глазами будто маятник. Взад-вперед. Или по кругу? В какой-то момент комната плывет. Растекается вязкими кляксами. Тугие удары пульса оглушают.

Профессор говорит. Много. Долго. Монотонно. А я ни черта не разбираю.

Это оно? Все получается?

+++

– Как тебя зовут?
– спрашивает девчонка, зажатая у барной стойки.

Хрен знает. Не помню. В глаза ее шальные смотрю и слабо соображаю. Такой голод внутри просыпается, будто пару лет никого не трахал. Горячая малышка. Горячая и обдолбанная. Не выношу, если девка под наркотой. Не стоит на таких. Но эта... она чистая. Пахнет так. Выглядит. И пусть взгляд мутный, сразу понятно, не сама дури нажралась. Накачали. Хотели сделать посговорчивее, чтобы сама не помнила, как раздвинула ноги и на член запрыгнула.

Она интересная. Странная. Как будто не из этого места. Как будто вообще не должна быть здесь. И дьявол, до чего же хочется ее отсюда забрать, выкрасть, спрятать ото всех. Для себя одного держать. Запереть в берлоге и никуда не выпускать.

Что за маньячные мысли?

Поржать бы сейчас. С самого себя. А не тянет.

Она смотрит на меня так, будто спрашивает что-то важное. Прищуривает глаза. Стоп, точно! Был вопрос про имя. Надо нам поближе познакомиться.

– Татарин.

Я пробую ее губы на вкус. Накрываю ртом и сминаю. Срываю цветок. Она вся как из лепестков сделана. Нежных. Бархатных. Шелковистых. Я проталкиваю язык вперед, глохну от собственного рычания.

Вкусная. Одурительная. И плевать, что целоваться совсем не умеет. Я это не сразу замечаю. Я вообще ни хрена не замечаю, пока вламываюсь в эту тягучую и сладкую глубину. Пью и напиться не могу. Никакая наркота с таким не сравнится.

Остро. Жарко. Как по грани иду. Как по лезвию. Оторваться нереально.

Я сжимаю ее зад, притягиваю вплотную к себе, вбиваю в бедра. Хер стоит колом, яйца поджимаются.

Обалдеть. Я что, кончу просто от того, как целую ее?

Девчонка дергается. Вздрагивает, будто выходит из оцепенения, и начинает извиваться как бешеная кошка. Когтями по моим рукам проходится, вопит прямо в мой рот.

Ну и дикарка. Валяй. Продолжай. Думаешь, меня это тормознет? Пробуешь вырваться, но только сильнее трешься о раздутый от похоти член.

Она обмякает, когда я чуть прикусываю ее нижнюю губу. Вылизываю и всасываю. Трахаю языком.

А потом девчонка взвивается. Рвется на волю как бешеная.

Ха, вот наивная. Куда ты денешься? Найду. Выслежу и завалю. Я свое никогда не отпускаю, а ты моя. Да. Привыкай. Только так и будет.

Расслабляется. Больше не трепыхается.

Поплыла. А как иначе? Я ее сегодня затрахаю. Плевать, что под кайфом. Потом очнется от наркоты - повторим.

Она смыкает зубы. Сучка кусает меня. Жестко. До крови. Вгрызается и стучит кулаками по груди.

Я хохочу. Охренеть. Крутой поворот.

– Ты чокнутый?
– девчонка брови гнет и продолжает забавно мурлыкать.
– Разве тебе не больно?

Я склоняюсь и слизываю свою кровь с ее губ, не могу остановиться, пока не забираю языком последнюю каплю. А девочка обалдевает, уже и не дергается, только хлопает ресницами и глаза округляет.

– Я куплю тебе новую жизнь, лишь бы ты была только моей, - говорю нараспев.
– Я к ногам твоим брошу весь свет, ничего не жалея тебе.

Дворовая песня. Я так язык учил. Слушал и запоминал. Ну не над книжками же торчать. По ходу схватывал и разбирался. Эту вот песню часто под гитару затягивали. Цепляло в ней что-то, хотя если посудить, там тупо сопли размазаны, не моя тема.

– Отстань, - бросает девчонка.

– Хочешь сердце? Я сердце отдам, - шепчу в ее разомкнутые губы.
– Хочешь душу? И душу продам. Если крови захочешь, то пей. Для тебя ничего мне не жаль.

– Придурок!

Она упирается в мою грудь ладонями. Разъяренная. Взъерошенная. А я могу думать только о том, какое у нее будет лицо, когда я вгоню в нее член и заставлю кончать. Хочется увидеть эти глаза по- настоящему. Зеленые. Невозможные.

Ведьма. Что вытворяет? Как?

– Может быть, я стою на краю, - жадно пью ее сбитое дыхание.
– Может быть, значит это судьба. Все, что хочешь. Все для тебя.

Она застывает, а потом отворачивается.

Нет, так не пойдет. Я обхватываю ее подбородок всей пятерней, заставляю снова повернуть голову и смотреть в мои глаза. Я хочу видеть ее. Всю. Не здесь.

– Прекрати, - шипит.
– Хватит уже меня лапать. Отвали сейчас же! Гад. Ненавижу. Ненавижу тебя. Понял?! Ты не должен был меня целовать.