Ты моя одержимость

Я усаживаюсь на выходе из бомбоубежища. Снова щелкаю зажигалкой, но пламя оттуда больше не вырывается.

Дерьмо.

Я отбрасываю бесполезную железяку. Зажимаю сигарету в зубах и оскаливаюсь. Нельзя получить все и сразу, да?

Огонь вспыхивает перед моим лицом.

– Отлично выглядишь, Татарин.

Рустам Ахметов усаживается рядом.

– Благодарю.

Я затягиваюсь. Запрокидываю голову назад, смотрю на звездное небо. Дым пронизывает прохладный воздух.

– А я думал, только в моей семье каждый так и норовит изобразить покойника, - говорит Ахметов.

– К чертям прелюдии, Рустам, - обрываю я.
– Давай по сути. Ты предлагаешь мне трон, я шлю тебя в пекло. На этом и расходимся. Разговор закончен.

– Я ничего не предлагаю, - ровно бросает он.
– Сегодня.

Верчу в пальцах его зажигалку. На автомате. И вдруг замечаю, корпус обернут бумагой. Раскручиваю записку. Пробегаю взглядом по адресу.

– Что это?
– спрашиваю мрачно.

– Подарок, - ухмыляется Ахметов.

Глава 38

– Тимур, - выдыхает она.

А потом подходит вплотную и вглядывается в мои глаза, будто пытается понять, что там отражалось совсем недавно. Доказательства ищет. Улики. Я не выдерживаю и усмехаюсь. Оскаливаюсь, будто сытый зверь.

– Ты убил его?
– спрашивает тихо.
– Все закончилось?

– Да.

– Как это произошло?
– ее голос срывается, поэтому моя девочка откашливается и переводит дыхание: - Ты нашел организатора или только исполнителя?

Столько горечи. Столько боли. В самом тоне. В глазах. В каждом ее жесте. В малейшем движении. Дьявол раздери, реально жалею, что не выйдет грохнуть ублюдков еще раз. Хотя технически - Артист жив. Его можно откопать, продолжить казнь, осуществить извращенную расправу. Легко отделался. Падаль. Дышит. Существует. Пусть и заперт рядом с гниющим трупом. Вряд ли такую мразь тревожат останки бывшего подельника. Уверен, ему доводилось лицезреть вещи похуже. Сам кучу народа пытал, глумился над животными. Глядишь и кайф поймает, насладится зрелищем. Но хоть убей, не вижу для подонка другого наказания. Пытки его не сломают, унижения мимо пройдут. Он в этом годами варился. Специалист. Еще и болевой порог удачный. Информация значится в личном деле да и некоторые реальные случаи из его прошлого это подтверждают. Я же размышлял над тем, что с ним делать. Прикидывал варианты. Я пытался понять, чем прирожденного садиста можно пронять. Точки воздействия разные. Что одному жуть, другому наслаждение. Королев кормился вниманием. Даже если сам на сцену не шел, держался в тени, он упивался эффектом от тех представлений, которые устраивал. Он и образ Артиста создал, чтобы сильнее на контрасте играть. Кто бы стал подозревать великого воротилу в таком ничтожестве? Слабак. То там подлижет, то тут подмахнет. Такого типа никто не воспринимал всерьез, а зря, именно под личиной мелкой сошки оказалось легче всего копить компромат. Хотя любимым проектом Королева остался Кайзер. Эта кличка наводила ужас, вошла в легенды, до сих пор производила сильный эффект и заставляла многих безропотно подчиняться. Потому так мощно взыграла обида на Генерала, когда любимая игрушка была безнадежно утрачена. Короче, с учетом вкусов этой хитровыебанной сволочи не находилось кары хлеще, чем отнять у него все влияние и внимание разом, посадить на голодный паек. Нет ни сцены, ни актеров. Нет декораций. Никакой сценарий теперь не выстрелит. А хуже всего - ублюдок остался без зрителей. Аудитория далеко. Гад заключен за решеткой и понимает, что скоро сдохнет. Некому толкнуть прощальную речь. Некому сыпать мерзостями в лицо. Он погибнет глупо. Бесславно. Просто загнется от голода и жажды. И никто ничего не узнает о его блистательной карьере. Тварь не получит ни единой дозы чужих эмоций.

Разве есть более идеальная месть?

– Они оба исчезли, - говорю я.
– И тот, кто это устроил. И тот, кто выполнил всю грязную работу. Забудь о них навсегда. Дело закрыто. Этап пройден.

– Тимур, - она сглатывает.
– Но я должна понять, разобраться во всем. Нельзя скрывать правду вечно. Хотя бы скажи, кем оказался этот... кем он был? А вдруг это кто-то из старых знакомых моего отца? Вдруг я его лично знала и не представляла, что вполне обычный человек может оказаться чудовищем? Вдруг я с ним общалась и считала его близким другом семьи?

Ника слишком близко подбирается к разгадке. Верный ответ чует. Знакомый отца. До черта близкий знакомый. Одноклассник, блять.

Только вряд ли она его помнит. После женитьбы Генерал стал гораздо реже пересекаться с Королевым. По работе встречались. Бывало. Но рожа Вени не мелькала на снимках из фамильного альбома. На похоронах и то не замечен. Видно, исподтишка наблюдал.

Венечка пару раз наведывался в гости к матери Ники, но только когда дочки не было рядом, причем началось это все после смерти Кайзера. Болтливая соседка раскололась. Стоило ей показать пару крупных купюр, как напрягла память и выговорилась по полной программе. Она запомнила Веню, поскольку мать Вероники вообще не встречалась ни с какими мужчинами после смерти супруга. Незнакомец в дорогом костюме ей сразу же в глаза бросился и запал в душу.

– Такой представительный мужчина, - щебетала она на видео, которое мне передали мои ребята.
– Я еще удивилась. Ну что он в такой женщине нашел? Она же обычная. Хм, даже никакая. После смерти мужа себя запустила. Таскалась только в черном тряпье. Совсем не красилась. Седину не маскировала. Еще и худющая, кожа да кости. А тут рядом появился ухажер. Но он только пару раз приходил, причем в такое время, когда ее дочка на работу уходила. Однажды притащил цветы. Шикарный букет. Прямо букетище. Пакет какой-то держал в руках. Наверняка, с подарками. И знаете, что эта чокнутая сотворила? Она его за дверь вытолкала, букетом этим дорогущим по морде отходила и пакет следом швырнула. Ох и картина была. Я чуть перед глазком в обморок не рухнула. Дура она. И чего ей было нужно? Потом вообще пустила пулю в лоб на могиле покойного супруга. Блаженная. А может и правда сильно любила, смириться не вышло, вот и повернулась мозгами. Эх, да как же такого любить? О чем страдать? Покойник. Лучше бы отпустила с миром и на нормального мужика глянула. Живому шанс дала. Может, и вышло бы чего в итоге.

Королев хотел заполучить женщину Генерала. Логично. Соседка опознала ублюдка по фото. Полагаю, он таскался в дом на правах друга детства, лил в уши всякую хрень, но когда получил отказ, то взбесился. Не смог простить верность тому, кого так сильно ненавидел.

Ника носила пулю, которую выпустил этот подонок. Она не верила в самоубийство своей матери и была абсолютно права.

– Тимур, - проводит рукой по моей щеке.
– Ответь мне.

– Эта паскуда и так достаточно потрепала твои нервы, - говорю я.
– Хватит. Слишком долго ты во всем этом варилась. Пора заканчивать. Я счета закрыл. Сполна. Оплатил каждый грош.

– А мой отец знает?

– Нет.

– Он тебе не простит, - невесело усмехается.
– Ты украл его месть. Когда он поймет, то будет рвать и метать.

– Поздно, - отрезаю я.

А сам думаю о том, что Генерал вообще опоздал по всем пунктам, позволил этой гниде подобраться к собственной семье, бить раз за разом. Должен был почувствовать. Понять, откуда ветер дует. Должен был разгадать. Пресечь каждый гребаный выверт.

А чем он занимался? Мотался по своим долбанным миссиям?

Я бы и его запер в той клетке. Рядом с Королевым, пусть бы грызлись, пусть бы друг другу раздирали глотки.

– Он тоже украл твою месть, - глухо произносит Ника.

– Не уверен, - кривлюсь, вспоминая записку от Ахметова.

– Ты опять встречался с теми людьми?
– хмурится.
– Ты принял их предложение?

– Я слишком стар, чтобы плясать под чужую дудку, - хмыкаю.
– Но кое-что мне нужно проверить. Только тебе беспокоиться не стоит. Я ничем не рискую, иначе бы туда не влезал.

– Теперь ты пугаешь меня еще сильнее, - она закусывает нижнюю губу.
– У тебя сейчас такой взгляд, как будто ты на взводе и уже не сможешь остановиться сам.

– Ника, - я накрываю ее ладонь своею, трусь о гладкую кожу щекой.
– Ты у меня на первом месте. Одно твое слово - врежу по тормозам.

– Нет, я знаю, ты должен разобраться со своим прошлым, - тихо говорит она.
– Но почему ты не хочешь отвечать на мои вопросы? Прошу, Тимур. Мне необходимо понять.

– А вот на эту тему я ставлю запрет.

– Но я...

– Ты сама поймешь, что так правильно, - обрываю.
– Потом. Не сразу, но поймешь. Тут нет других вариантов. Ты больше не коснешься этого дерьма.

+++

Я ухожу из палаты, только когда моя Ника засыпает. Пока трудно понять, как действовать дальше. Держать легенду про смерть до конца и забить на политику? Вернуться обратно, ведь теперь угроза шантажа пропала? А что делать с предложением от кланов? Сейчас ближе идея на все забить, остаться в тени, заняться семьей. Скоро у нас появится ребенок, вот этим и тянет заняться. Свалить подальше. К черту карьеру. Бабла хватит.