Ты - моя тайна

Джейк медленно подошел к Кэрри. Она неотрывно смотрела на серебристые лунные блики на поверхности воды, рябившей от ветра.

— Кэролайн, прости меня.

Кэрри резко повернулась и посмотрела прямо ему в лицо. Ее глаза были сухими и негодующими.

— Не смей называть меня Кэролайн! И не смей просить прощения. Не прикидывайся, что ты не то имел в виду.

— Я вовсе не хотел тебя рассердить.

— Нет, ты просто не ожидал этого. Ты хотел проверить, можешь ли ты и теперь причинить мне боль, огорчить меня.

— Это было неосторожное замечание, — поспешил признать Джейк.

— Брошенное мне человеком, который участвовал в заключении самого значительного договора о мире на Ближнем Востоке. Человеком, главное достоинство которого заключается в том, что он высказывает только обдуманные, взвешенные утверждения. Нет, Джейк, слово сорвалось с твоих губ совсем не случайно.

— На этот раз вышло именно так. — Джейку невыносимо было видеть выражение ее глаз. — Кэролайн, пожалуйста…

— Не смей называть меня Кэролайн! — повторила она. — Долгие годы я верила, что ты называешь меня так, потому что считаешь особенной. И это делало особенными нас обоих. Но это вовсе не так. Мы такими никогда не были.

— Ты забыла обещание, которое мы дали друг другу?

— Обещание, которое я дала человеку, думающему, что он идет на смерть? Нет, я его не забыла. Но ты вернулся, Джейк, живой и невредимый. Ты вернулся к Джулии, к Меган, ко многим другим женщинам. Но ты не вернулся ко мне.

— Я говорил тебе, что не вернусь.

— А я тебе не поверила. Потому что даже тогда я понимала, что люди, любящие друг друга, думают о том, как им быть вместе, несмотря ни на что. — Кэрри задумчиво посмотрела на свое обручальное кольцо; оно отражало весенний лунный свет. — Люди, которые любят друг друга, не разлучаются во имя любви.

— Я думал, что ты поняла, — прошептал Джейк.

— Я понимаю. Теперь, после стольких лет, я понимаю, Что была именно той наивной идеалисткой, которой все меня считали. Простушкой, верящей в любовь, доверие и честность.

Кэрри внезапно умолкла. Когда она вновь заговорила, в ее голосе звучала горечь, от которой у Джейка защемило сердце.

— Должно быть, для тебя те четыре дня были ужасными. Человек с твоим опытом нарвался на девственницу. Я тогда ничего не знала о наслаждении, о том, как его дать или получить. Тебе, наверное, было очень скучно. Разве что рассказать потом эту забавную историю Джулии.

Это значило, что получать наслаждение от любовных ласк ее научил Марк. Научил тому, чего она не узнала от Джейка. Не узнала. Джейка охватило невероятно мучительное чувство вины. Что он ей сделал? Столько горечи, столько ненависти в ее словах.

— Кэрол… Кэрри. Эти четыре дня были чудесными. Изумительными. Разве ты не помнишь? — почти умоляюще произнес он.

То были счастливейшие четыре дня в его жизни. Память о них поддерживала его все месяцы, проведенные на Ближнем Востоке, и продолжала поддерживать до сих пор. То, что Кэрри разделяла и всегда будет разделять эти чувства, делало память о тех днях особенно ему дорогой.

И вот теперь Кэрри от всего отреклась. Это было иллюзией. Память отравлена горечью.

Кэрри молчала. Одно за другим она уничтожила все, что напоминало ей о Джейке. Мрачным и холодным февральским вечером она сожгла в камине все письма, которые она написала, но так ему и не показала. Потом та же участь постигла открытки и письма, которые он присылал ей со всех концов света. Последними полетели в камин книжечки спичек, взятые ею в тех ресторанах, где они с Джейком обедали. На следующий день Кэрри уложила золотое ожерелье в прежний футляр и отдала его на хранение в свой банковский сейф.

Труднее всего оказалось справиться с воспоминаниями о тех четырех днях в феврале, два года назад. Не важно, что она была девственницей, неискушенной в искусстве любить, потому что Джейк обращался с ней с такой нежностью, так восхищался тем, что она принадлежит только ему одному… Но нет, все это самообман, твердила себе Кэрри. Если бы он ее любил, то непременно вернулся бы к ней.

Кэрри посмотрела на Джейка. Она никогда не видела его таким страдающим и беспомощным и на мгновение ощутила раскаяние. Но горькие воспоминания оказались слишком сильны, и, снова ощутив гнев, она задала неожиданный для себя вопрос:

— Ты купил для меня обручальное кольцо?

— Да, — неохотно произнес Джейк.

— Где?

— В Амстердаме, в ту осень.

Так, значит, это и был подарок, о котором он ей писал и который потом у него украли.

— Что же случилось?

Голос у Кэрри дрожал. Когда-то он отказался рассказать ей о том, что произошло в Камбодже.

— Слишком много. Слишком много безобразного. Такого, что сделало пропасть между нами непреодолимой.

Он и теперь не намеревался ничего ей рассказывать.

— Убийства? — прошипела Кэрри.

Она увидела боль в глазах Джейка. «Где же я научилась такой жестокости?» Ответ пришел немедленно: «Я научилась этому у Джейка».

— Боже, как я тебя ненавижу, Джейк! — сказала она.

Повернулась и пошла к берегу. Джейк не пытался последовать за ней. Когда Кэрри подошла к дому, из темной тени навстречу ей выступил мужчина. Марк. Они не заговорили друг с другом, Марк просто обнял Кэрри и увел ее в дом.

Джейк дрожал от ярости, тоски, страха. Он во всем винил только себя. Зачем он упомянул о кольце? Безотчетная глупая ностальгия. Сентиментальная мысль, высказанная вслух. Если бы он удержал ее при себе! Как сказала Кэрри, он не из тех, кто позволяет себе необдуманные высказывания. Почему же на этот раз не сдержался?

— Джейк! — Голос Меган нарушил ход его размышлений, но он несколько секунд смотрел на нее непонимающими глазами. — Что произошло между тобой и Кэрри?

— Ужасающее взаимное непонимание. Я должен попытаться все объяснить ей.

Он расскажет ей все. О Камбодже. Об убитом капитане. О ее кольце. О его мечтах. И тогда она поймет.

— Они с Марком уехали. Кэрри казалась невероятно расстроенной. — Меган взглянула на Джейка и увидела, что в глазах у него стоят слезы. Что это с ним? — Ты, кажется, тоже.

— Разве это имеет значение? — безучастно спросил он.

Кэрри уехала. Но даже расскажи он ей все, она бы не поняла. Единственное, что он может сейчас сделать, это оставить ее в покое. Навсегда.

Меган и Джейк в молчании двинулись к дому. Меган положила руку Джейку на плечо. Свет из окон дома словно резанул его по глазам. Он посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. Лучше бы ему сюда не приезжать. За один вечер он сумел причинить столько боли… во имя любви!

Послышался звонок в дверь. Джейк пошел вместе с Меган отворить.