Ты моя жена. Настоящая

— Да.

— Подпишите тогда.

Давид быстро ставит свою подпись и опять смотрит на меня.

— Испугалась?

Я оглядываю здание. Снаружи оно несильно пострадало. Похоже, вовремя потушили внутри.

— Что случилось, Давид? Пожар? Почему?

— Ну, с этим будет следствие разбираться.

— Ты так спокоен, — удивляюсь я. — Это же твой центр. И он горел. Там же повреждения, ущерб.

— Страховка все возместит, Василиса. Скажи лучше, — наклоняется ко мне, — ты прямо по-настоящему за меня переживала?

— Ну, было бы странно, если бы я не спросила, где ты, — пожимаю плечами.

— Ну что, спаситель? — к Давиду со спины подходит пожарный и хлопает его по плечу. — К награде представлять тебя?

— Какой еще награде? — поворачивается к нему Давид.

— За спасение, — пожарный кивает в мою сторону. — Грамотой наградим! В газете напечатаем.

— Спасибо, конечно, — вижу, что Давид недоволен. — Я хотел бы инкогнито остаться.

— А награда? — интересуется пожарный.

— А награду я рассчитываю получить в другом виде, — улыбается Давид и многозначительно смотрит на меня.

Зря беспокоилась. С ним все в порядке.

Пожарный жмет ему руку и оставляет нас одних.

— Ну что? Поехали? — вдруг спрашивает Давид.

— Куда? — не понимаю я. — Домой?

— В ресторан, Василиса, — он берет меня за руку.

— Ты что? Спятил? Только что пожар был! Какой еще ресторан?!

— Какой-нибудь тихий и где вкусно готовят. Я знаю такой, — как ни в чем ни бывало говорит он.

— Ты серьезно, Давид? — смотрю на него.

Может, ссадины-то на лице неспроста? Может, его по башке ударило?

— Я, между прочим, тебя спас, — говорит Давид и тянет меня за руку к машине. — И вот награду заслужил. Слышала?

— Грамоту? — улыбаюсь я.

— Ну, я рассчитываю на нечто другое, — приподнимает одну бровь.

— На что это? — забираю свою руку, останавливаюсь и складываю руки на груди. Стараюсь строго смотреть на него.

— Не на людях же, Василиса, — укоризненно смотрит на меня. — Пойдем, я озвучу тебе свои желания наедине.

— Давид, почему ты так спокоен? — спрашиваю я, когда он, взяв меня за руку, ведет к машине. — Это же пожар. А если бы мы погибли?

У меня до сих пор сердце замирает от страха.

— Я же не дал нам погибнуть, — отзывается Давид. — Со мной ты в безопасности. Но только со мной. Садись, — открывает переднюю дверь.

— А куда это мы поедем? — спрашиваю я, не торопясь сесть в машину.

— Домой, — как ни в чем ни бывало отвечает Давид. — Куда же еще? Переодеться надо, душ принять. А потом и поговорим.

— Ясно, — киваю я. — Вот эти твои «поговорим» обычно до разговоров и не доводят. Нет, Давид, я домой поеду. Вика, наверное, уже волнуется.

Вижу, как Давид недовольно сжимает губы.

— Хорошо, — произносит вслух. — Отвезу тебя домой. К тебе домой. Садись.

— Василиса, — говорит Давид уже в машине, — ты, мне кажется, не до конца понимаешь, в какую задницу попала. Ты в опасности. Понимаешь? — поворачивается и быстро смотрит на меня. — Я могу тебя защитить. Только я.

— Хм, — задумчиво произношу я, — это что-то новенькое. То есть я должна поехать к тебе не из-за договора, а ради защиты? И ради этого же раздвинуть ноги?

Давид усмехается. Паркуется возле дома, в котором мы с Викой сейчас живем.

— Ну, заметь, тебе же нравилось это делать. Давай, по-честному? Нравилось?

— У меня был выбор?

— Ты кончала, Василиса. Со мной кончала. Помнишь же, как ахуенно было? Такое не забывается.

— Я притворялась, — знаю, что, наверное, это очень обидно слышать, но не могу удержаться.

Давид лишь смеется.

— Ты еще и врушка. Думаешь, я не могу определить, когда баба кончает по-настоящему, а когда притворяется? Ты — плохая актриса, Василиса. И кончала ты по-настоящему.

Его самоуверенность просто бесит.

Сжимаю руками виски.

— Что? — обеспокоено спрашивает Давид. — Василиса, что? Тебе плохо?

— Голова кружится и тут колет, — показываю на левую грудь.

— Надо было в больницу тебя отправить! — Давид бьет по рулю ладонями.

Я молчу в ответ, а потом запрокидываю голову на бок.

— Василиса? — Давид берет меня за подбородок и слегка трясет.

— Василиса? — зовет меня, я не отзываюсь. — Черт! Угорела, все-таки! Суки! Убью найду! Сейчас, девочка, сейчас.

Приоткрываю глаз и вижу, как Давид тыкает в телефон.

Ладно, хватит с него.

— Ну что, хорошая я актриса? — спрашиваю с улыбкой, поправляя волосы.

Давид медленно поворачивается ко мне. Отбрасывает телефон на панель. В его глазах зарождается нечто, чего я начинаю бояться.

Молча он кладет ладонь мне на шею и слегка давит.

— Маленькая сучка, — буквально цедит сквозь зубы, — играть со мной вздумала?

Наклоняется и его лицо совсем близко.

— Не зли меня, девочка.

А я задыхаюсь. Но не от его ладони у меня на шее. От запаха. Вернее, от вони.

— Извини, — говорю, зажимая нос пальцами, — но ты пахнешь как подгоревший шашлык.

— Хм, — Давид как-то сразу расслабляется и на лице появляется улыбка, — не самый плохой аромат. Я пахну мясом.

— А я вегетарианка, — отворачиваю лицо, потому что Давид наклоняется еще и его губы почти касаются меня.

— Смотри, до чего без меня докатилась, — ухмыляется он. — Помнится по утрам ты резво бутерброды уплетала. С колбасой бутерброды. Василис, — поворачивает мое лицо к себе и смотрит прямо в глаза, — я соскучился. Поехали домой. Попробуем еще раз. Сначала.

— Для чего, Давид? — спрашиваю теперь уже серьезно. — Ради акций этих? — смотрю пристально. — Ты развелся со мной, Давид. Хотя обещал, что не сделаешь этого никогда. Я уже поверила тебе раз. Пусти. Дай мне выйти.

Толкаю его от себя и он послушно отступает. Не давит. Садится на свое сиденье.

— Ты моя жена, Василиса, — говорит, уткнувшись взглядом в руль.

— Договорная, Давид, — напоминаю я. — Это все была игра. Я не хочу больше. Не хочу.

Открываю дверь и выхожу. Давид не удерживает меня. Так и сидит, вцепившись в руль и не сводя с него взгляда.