Ты нас предал

— Тварь, ответишь мне… за Надю!

— Какая ещё Надя? Что тебе от меня надо, ты, гнида?

— Надю мне надо, ясно? Вот, её…

Мы лежали на полу, охрана сбежалась. Краем глаза я увидел ту девчонку, которая мне говорила, что Надя больше тут не работает.

Сфокусировал зрение на той мадам в алом и понял — не Надя это, не она! Даже не похожа вблизи на неё. Просто волосы длинные, фигура…

Чёрт.

Вот это облом…

Мне померещилась Надя, и я начистил морду какому-то постороннему мужику, и сам огрёб. Кажется, у меня сломаны рёбра. Впрочем, мужик теперь вообще не встаёт, которого я отметелил.

Твою дивизию…

ГЛАВА 43

Белый потолок больничной палаты казался таким ровным, глазу зацепиться не за что. Я лежал один, заплатил за уединение, чтобы на мозг никто не капал. Вообще не думал, что придётся в клинике остаться, но доктор настаивал, да и я подумал — домой ехать неохота. Что я там, дома, не видел?

Вообще, конечно, всё, что случилось — полный трешак!

Набросился на незнакомого чувака, избил…

Кабздец.

Еще и в ресторане “любимого” братца.

Вспоминал, как охрана нас с этим мужиком растащила, баба его, которую я за Надежду принял, к нему кинулась, рыдала, я извиняться стал, пытался объяснить, потом почувствовал — куда-то проваливаюсь, в черноту.

Очнулся в холле. Управляющая, кажется Дарья, на бейджике было написано, сидела возле меня с нашатырём, “скорую” мне вызвала.

— Я вашему брату позвонила, но его сейчас нет в городе.

— А где он, с Надей?

— Я не знаю, — а сама глаза прятала. Может, и реально не в курсе. — Вам сейчас о себе бы подумать сначала…

Ну вот я и подумал.

Поехал в больницу, потому что врач “скорой” сказала, что рёбра сломаны.

Еще не хватало.

Вел себя как идиот последний.

Конечно! К такому мужу Наденька с удовольствием вернется.

Да уж…

Слова приличного о себе сказать не мог.

Пялился в потолок, как будто оттуда, сверху, ждал чего-то.

А чего мне было ждать? И от кого?

От высших сил? От бога?

Такому, как я, милостей ждать нечего. Не заслужил.

— Да, — я принял вызов настойчиво жужжащего телефона.

— Богдан, ты где? Ты забыл, что мне в консультацию ехать? Опоздаем ведь, — говорила в трубку Анфиса.

Я устало потёр рукой лицо. Да, забыл совсем о ней.

Я обещал помогать. Сказал, что не люблю ее и не женюсь, но ребёнка не брошу. Даже возил Анфисе в больницу тогда апельсины, дал слово помогать с поездками в консультацию. Помогал ей и деньгами — каждый месяц переводил приличную сумму. И Наде — тоже.

Не знаю, куда она уехала, и нужны ли ей эти деньги, но поставил автоплатеж на ощутимую сумму. Не мог я её бросить вот так. Неизвестно, как она живёт на новом месте. Может, она вообще голодает? Карту она оставила, хоть и номер телефона поменяла.

Анфиса вроде бы приняла моё решение, не названивала слишком часто, но насчет сегодня мы в самом деле договаривались.

— Слушай, вызови сегодня такси, — попросил я. — Не смогу приехать.

— Но ты же обещал! — начала капризничать она, а ее голос раздражал. Как она могла мне нравиться, не понимаю? У неё и голос противный.

— Я знаю, что обещал, — ответил я. — Но я в больнице. Поэтому доберешься все-таки сама. Деньги у тебя есть.

— В больнице? — переспросила она. — Что случилось?

— Так, драка небольшая… Не беспокойся, со мной всё в порядке.

— Когда всё в порядке — в больнице не держат.

— Слушай, не надо включать мою жену, ладно?

— Да я просто переживаю за тебя, — стихла она.

Кажется, Анфиска в самом деле полюбила меня. Только меня эта ее любовь лишь тяготит…

— За меня не надо переживать, — ответил я спокойнее. Всё-таки так можно ребёнку навредить. — Я поправлюсь скоро, так, пара царапин. Ты не нервничай, езжай сама.

— Позвонишь, когда тебя выпишут? Или…Можно я приеду?

— Позвоню. А приезжать не надо, я тут на пару дней. Ладно, врач пришёл, не могу больше говорить. Пока.

Повесил трубку и отбросил в сторону телефон, поставив авиарежим.

Никого слышать не хочу больше.

Мучительная боль в груди дышать не давала. И это не потому, что в драку полез, и кости мне поломали. И не потому, что весь перебинтован, спелёнут туго.

А потому что сердце ноет и ноет.

На белом потолке очертания её лица искал, нежный овал, пухлые, сочные губы, яркие глаза. Как она раньше мне улыбалась. Моя Надежда.

Встречала меня, с работы возвращающегося, голодного во всех смыслах. Помогала пиджак снять и галстук.

Первые месяцы после свадьбы я её сначала в спальню тащил. Она порой смеялась так заразительно, всё повторяла, ты же голодный, сначала надо поужинать. Но мне сначала надо было другой голод утолить. Ею насытиться. Налюбиться.

Я ведь иногда и работать не мог, сидел в кабинете, а у самого аж дым из ушей. Смотрел на фотографию, которую перед собой поставил, свадебную, и… и срывался в обеденный перерыв, зная, что дома меня ждёт, что будет в глаза заглядывать, ласкать, целовать, говорить, как любит меня.

Когда всё изменилось, я и сам понять не мог. Она пошла обследоваться, волновалась, что зачать не может. Выяснилось, что проблемы есть. Запереживала сильно, плакала. Какое-то время нельзя было ей ничего, может, тогда я поостыл.

Хотя нет, после, еще было всё так же жарко и страстно.

Потом был период, когда Наде нужно было какие-то там дни отслеживать, ну и стала она меня динамить, мол, сегодня надо потерпеть, и завтра, чтобы на третий день всё получилось. Мне сначала это даже нравилось. А потом…

Да сам я не знал, что потом и как. Просто… Просто я в какой-то момент стал считать, что никуда она не денется, что это всё навсегда. Что-то стало раздражать, но я уверен был, что так у всех. Что не бывает такого, чтобы постоянно гореть страстью и только одну хотеть.

Поплатился жестоко.

Теперь вот понимал — только одну хотеть очень даже можно!

Хотеть так, что внутри всё в тяжелый узел закручивается, сердце как кровавый ошметок мяса, истерзано. Не представлял, что меня может вот так вот скрутить. Думал, что мужик сильный, циничный. Что мне все эти сказки про любовь!