Ты не мой BOY

Верните панцирь, будет гуманны!

Но...

Сам себе не вернёшь, никто не вернёт!

И я ищу внутри себя улыбку. И смех. Выходит истерично. Но становится легче.

Поля поднимается.

Рассматривает розгу внимательно. Со всего размаха прижигает себе по бедру.

Я вскрикиваю, в ужасе глядя на след.

Ее губы вздрагивают, дыхание громко вырывается. Закрывает глаза. Ее передергивает. Отдышавшись, широко распахивает. И не моргает.

– Стоп! Хватит! Красный! Или как там?! Все!
– сносит меня.

Напрягаю со всей силы мышцы, цепь на наручниках лопается.

Отбираю из ее рук стек, ломаю! Отшвыриваю в сторону.

Смотрю на ее бедро.

Это очень-очень-очень больно!

– Ты шибанутая, Малышкина?

– Я разве не предупреждала?

– Нахера?!

– Не буду объяснять. Остановимся на "шибанутой".

– Я знаю зачем! Меня пробить! Дура...
– сжимаю пальцами переносицу

– Получилось?

– Иди нахрен...

Приношу из холодильника упаковку с кубиками льда. Швыряю ей.

Трясет...

Падаю на спину.

Валяюсь на спине, голова свисает с края кровати. Курю...

Сидя верхом Полина протирает ссадины от розги спиртом.

Мои пальцы нервно подрагивают, от этих жгучих прикосновений.

– Shhh...Ай...

Потом проводит кубиком льда и снова протирает спиртом.

И даже получается каким то чудом расслабиться.

Мне по кайфу что она на мне. И не в эротическом смысле. В каком-то другом.

В панцирь - больше не пытаюсь. Вдруг ещё какую дичь сотворит это ебанутое создание.

Моя рука циклично перемещается с пакета со льдом ей на бедро и обратно.

– Пиздец...
– выдыхаю дым.
– В аду меня за эти следы порешат. Там у нас под запретом следы от физического насилия.

– Странный ад.

– Мучить разрешено только местным демонам. И только строго регламентированными способами.

Трогаю пальцами вздувшиеся полосы.

– Скажи им, что теперь принадлежишь Малышкиной!
– хихикает она.
– Меня там наверняка знают.

Лениво смеюсь.

Такая себе шутка... которая вовсе и не шутка.

Тушу сигарету в пепельницу, вытаскиваю следующую.

– Когда мне было тринадцать, тренер поймал меня с сигаретой, - рассказывает она.

– И?...
– вяло мычу я.

– Заставил выкурить столько, что меня начало рвать. Больше я не курила.

– Обиделась на него?

– Нет... Почувствовала себя собакой, которую воспитывает хозяин. Отучает от дерьма из жалости. Используя рефлексы, а не разум. Потому что разума нет. Стало стыдно...

– Хм... Когда мой отец поймал меня первый раз с сигаретой, лет в тринадцать... сказал, чтобы я не курил при посторонних. И всё. Мне хотелось, чтобы он пожалел об этом. Но он не пожалел. А мне стало все равно потом... Но без них сейчас не могу.

– Можешь! Просто ещё не отняли то, без чего не можешь по-настоящему.

– Может быть...

– Я вот без спорта не могу. Когда получила травму, чуть крышей не съехала от мысли, что не выйду больше на татами и не буду вхожа в среду.

– Что за травма?
– сажусь, напрягая пресс.

– Ее больше нет.

– И все же?..
– оглядываю ее тело.

Где оно могло сломаться?

– А когда следом погиб тренер... Не описать вообще!.. Мир рухнул.

– Хороший был тренер?

Кивает, взгляд теряет фокус.

– Очень жесткий и не равнодушный.

– И что дальше?

– Собралась. Начала курс реабилитации. Мне говорили не поможет, но "у самурая нет цели, только путь". Помогло.

Надавливаю локтем пульт, включается плазма.

– Оо!
– загораются глаза у неё.
– "Унесённые призраками". Крутой мульт! Обожаю...

Падает рядом со мной на живот, смотрит мультик.

Шипя, переворачиваюсь.

– Да, хороший, тоже его люблю.

Смотрю на ее профиль. И охуеваю от неконтролируемого желания целовать ее лицо.

Утыкаюсь своим вниз.

Если бы она случилась ещё пару лет назад, мне кажется, я бы просто сдох сейчас! Броня трещит по швам. Я как улитка, которой раздавили панцирь.

– Поль, ты бы Ибрагима не трогала, - вдруг вспоминаю я о нем.

Ну нельзя так с пацанами! Со мной можно. Я - скотина. С нормальными - нет. Они не "соберутся". Наделают какой-нибудь беды...

– А что такое?
– не отводя взгляда от экрана.
– Только тебе можно трогать Ибрагима?

Да... А что такое, Корниенко? Зачем ты выныриваешь из здесь и сейчас, словно там и потом будет какое-то продолжение?

Сердцебиение ломается...

Яростно сметаю все это у себя в башке.

Нет никого вообще!

Только я и она. Сейчас и здесь.

– Ну, он маленький для таких вещей, - ляпаю первое что приходит в голову.

– То есть, был бы побольше, ты бы в принципе был не против "таких вещей" между мной и ним?

– Ну да...

Да-да-да... Мхм. Как же.

– Ясно...

– Что тебе ясно?
– срывает меня на эмоции.

– Ты не мой boy...
– усмехается она разочарованно, глядя в экран.

– Да, - подрагивают мои губы.
– Не твой.

Вот теперь точно последний шанс, малышка. Вон отсюда!

– Опять порешь себя сам, Денис-сан?

– Откуда ты знаешь?

– Мне за тебя больно.

– Показалось...
– улыбаюсь я, пытаясь подкрутить побольше цинизма.

– Может, скажешь что-то честное?

Не могу я сказать...

– Неа.

– Ну, тогда, я поехала?

Ааа!!!

Переодевается в свои вещи.

С молчаливой истерикой наблюдаю за этим.

Все?...

– Как выберешься из своего ада, звони, пересечёмся. Кофе попьем.

Я так всегда говорю, когда встреча с девушкой последняя.

Даже с точно такой же интонацией.

Сердце смещается в горло, мучаясь от удушья пытаюсь проглотить его обратно.

– Стой!
– торможу, хватая за локоть.

– Ты больно полетишь сейчас на пол, Денис.

Да, блять...

Обгоняя, ложусь спиной на дверь.

Дёргает бровью с вызовом.

– Зачем ты меня заставляешь это сказать?!
– взрываюсь я.
– Ты же видишь, я не хочу!