Ты (не) моя мама

— Хорошо. Передайте, что я встречусь с ним. Завтра.

Дядя лечился дома. В его распоряжении была личная сиделка и медсестра, а вот дочь и зять год назад съехали. Полагаю, сразу после того, как Леонид переписал на Сергея активы холдинга.

Я шагнула через порог ненавистных родственников следующим утром. Меня встретил адвокат Лазаревых. Приземистый пухлощекий мужчина с залысиной. С вежливой улыбкой он протянул мне руку и представился:

— Анатолий Николаевич. Рад, что вы нашли время и приехали. Леонид Григорьевич ждал вас.

Я пожала шершавую сухую ладонь и натянуто улыбнулась. Вместе мы прошли через гостиную к лестнице на второй этаж, где располагалась комната дяди. В последний раз я была в этом доме больше десяти лет назад, но за это время здесь мало что изменилось. Те же картины на стенах, овальные затемнённые бра, напоминающие горящие глаза, огромные окна в пол, занавешенные всё теми же шторами из бордового бархата.

— Сюда, пожалуйста.

Анатолий Николаевич открыл дверь и в затемнённый коридор прорезался участок света. Я шагнула прямо в него, и оказалась в просторной комнате, где у окна сидел, казалось бы совершенно незнакомый мне человек. Леонид, в прошлом грузный, пышущий энергией человек, сейчас мало походил на себя. Сильно исхудавший, поседевший мужчина с выраженными глубокими морщинами на лбу, походил на измученного жизнью старика. Вместо дорогого костюма, в котором я так привыкла его видеть, на нём был длинный бесформенный халат, серые волосы хоть и были безупречно зачёсаны, сильно поредели. Леонид поднял поникшую голову, и впился в меня впалыми усталыми глазами. Ещё никогда я не видела у него такого пустого и в то же время отчаянного взгляда. Дядя всегда смотрел на меня с долей статности и хитрости, от которых в данный момент не осталось и следа.

— Наташа! — заговорил он слабым хрипловатым голосом. — Проходи, дочка, прошу тебя.

Пел он всё так же елейно, как и прежде. Меня передёрнуло от его обращения, но я всё же прошла вглубь комнаты, не сводя с белого сморщенного лица дяди холодного взгляда.

— Мне нужно с тобой кое-что обсудить.

Я молчала. Села на соседний стул и ожидала тех слов, ради которых меня сюда пригласили.

— Как ты наверное понимаешь, в последнее время я перестал следить за новостями во внешнем мире. Здоровье не позволяет, — начал говорить дядя, отводя взгляд к окну. — Но о твоём интервью наслышан. Зачем же ты так, дочка? Я ведь тебе жизнь помог наладить. Нехорошо вышло…

— Давайте не будем разыгрывать спектакль, — попросила я сдержанно. — Ведь вам лучше меня известно, что именно вы приложили немало усилий, чтобы сначала испортить мне жизнь, а уже в последствии её наладить.

Дядя скривил губы в подобии улыбки, а затем снова бросил на меня тусклый взгляд.

— Мне нужна была фирма, а твой отец оставил меня ни с чем. Тогда я считал, что восстанавливаю справедливость. Но я хочу, чтобы ты знала — я и сейчас считаю, что поступил правильно. Если бы я тогда не вмешался, твою дочку бы всё равно убрали с пути. Только иным способом. Понимаешь, о чём я?

Пальцы рук похолодели. Ни о каких других способах я думать не хотела.

— Я признался во всём, Наташа, — между тем продолжил Леонид. — Мне сейчас терять нечего, сама видишь. Но… — он медленно склонился ближе ко мне и заговорил тише, словно подговорить пытался. — Вам с Машей нужно обязательно помириться. Хоть я и не сразу понял, что Сергей редкостный засранец, но вижу это сейчас как никто лучше. Пока я живой, он мою Машку не тронет, побоится, но почву он уже сейчас готовит, чтобы её на улицу выставить.

— Могу только посочувствовать, — ответила без тени сожаления.

— Да прекрати ты ёрничать, тебе давно не восемнадцать. Я может и был с тобой не прав, но девочку твою спас. Сергей бы по своему решил задачу, он ведь против был той заварушки с уголовным делом, а я спрятал от него твою дочь, чтобы не дурил. Так что… — дядя развёл руками, — Не было у тебя выбора в любом случае. Ставки были слишком высоки.

Я молчала, не сводя с него глаз. Как же легко он говорил мне о самом страшном событии в моей жизни. ни капли не жалел, что разлучил меня с дочерью, превратив мою жизнь в ад.

— Наташа, я подготовил кое-какие документы. Ты и Маша получите всё, что у меня есть в равных долях, и без каких-либо условий.

— Есть брачный контракт между вашей дочерью…

— Ну не будь наивной! — перебил меня Леонид, всплеснув руками. — В этом договоре нет ничего, что могло бы навредить моей дочери. Тот пункт о измене — это лишь инструмент, который помогал мне делать из Нестерова примерного семьянина, но поверь, ни один суд не лишит за это всех материальных благ за неверность! А что касается управления активами, в случае развода, Сергей лишится этого права сразу же после развода. Потому-то он и ждёт, когда я сыграю в ящик, чтобы перейти к действиям. Коршун!

Дядя противно проскрипел, изображая смех, и посмотрел на своего адвоката. Тот лишь кивнул с почтением, продолжая сохранять молчание.

— Что вы хотите от меня? — устало поинтересовалась я.

Я порядком устала от всех этих интриг и хитросплетений, которые продолжали виться вокруг семейства Лазаревых. Я уже давно перестала считать себя частью этой семьи.

— Я хочу оставить Нестерова с носом, и переписать на тебя всё своё имущество, Наташа. С условием, что после моей смерти, половина перейдёт к моей дочери. Анатолий Николаевич поможет нам составить всё правильно. Что скажешь?

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы сдержать истерический смех. Вот это поворот! Дядя говорил мне о своих дерзких планах с такой уверенностью, будто и не сомневался, что может услышать отказ.

Но он его услышал:

— Нет. — Одно короткое слово прозвучало резко и неожиданно, вынуждая обеих мужчин растерянно переглянуться.

— Что значит нет, Наталья? — нахмурился Леонид, и на его бледном лице моментально появились красные пятна.

— Что вас удивляет, дядя? — прищурилась я. — После всего, через что мне пришлось пройти из-за вас, я должна спасать ваши деньги?

— Это и твои деньги, девочка!

— Да неужели? С каких пор?

— Ты Лазарева, какую бы фамилию тебе не написали в паспорте. Не забывай об этом.

— Я оказалась от этой фамилии, ровно как и от наследства. А вы можете продолжать грызться с Нестеровым сколько душе угодно.

— У меня нет времени на уговоры! Неужели ты не понимаешь, как всё серьёзно?

— Кажется, я уже это слышала. В прошлом. Но теперь меня это никак не касается.

— Не будь такой эгоисткой! Я так многое для тебя сделал.

— Лучшее, что вы можете сейчас сделать, это оставить меня в покое. — Я поднялась с места и направилась к выходу.

— Наташа! — предостерегающе окликнул меня дядя, но я остановилась только когда открыла дверь комнаты.

— Всего хорошего, Леонид. Здоровья вам и долгих лет жизни.

И я уехала из этого дома, пообещав себе, что больше не вернусь туда ни под каким предлогом. Если дядя обратился ко мне за помощью, значит дела у него действительно обстояли не лучшим образом и он отчаялся. Но меня это ни капельки не трогало. Мне не нужны были деньги Лазаревых. Я давно поднялась на ноги, хорошо зарабатываю сама и не нуждаюсь в сомнительном наследстве.