Ты полюбишь вновь

— И когда свадьба?

— Через месяц. Подготовка идет полным ходом.

Оставшуюся часть ее речи про платье, список гостей, бутоньерку жениха и цветовую гамму отзывались эхом в ее голове. Навязчивое и глухое эхо в пустой комнате, где ни осталось ничего, кроме боли, сожалению и обиды.

“Жених”

“Свадьба”

“Саша”

Не выдержав, Полина бросила в сторону небольшого темного коридора, который ведет к туалетным комнатам. Ее абсолютно не заботит, что подумают о ней Руслан и Аля. Не думала и о Саше. Она убежала так быстро, что не заметила, как слегка толкнула плечом ничего не замечающую гостью. Бежала, пока не оказалась за дверью туалета. И пусть она не закрыла ее на замок, Полина чувствовала облегчение. Только перед глазами все равно стояла картина счастливых жениха и невесты, а в голове звучал ласковый, почти медовый голос “мой жених… свадьба через месяц…Александр Ярский…”

Слезы начали душить нещадно. Это нескончаемый поток боли, отчаяния, обиды и злости. То, что копилось у нее внутри вырвалось внезапно, когда Полина не была к этому готова. Вначале ей казалось, что все произошедшее с ней это ошибка: Саша обязательно ей позвонит. Они обязательно поговорят, простят ошибки друг друга. Потом была боль: он не придет и не позвонит. Это конец. Та любовь, которая жила у нее, которую она дарила, ему просто не нужна. Полина чувствовала себя выброшенной вещью, использованной и сломанной. Злость на Сашу проявилась, когда она потеряла кулон, который он ей подарил. Ведь это был ее талисман, ее оберег. Но теперь безвозвратно утерян. Винила она в этом Сашу, хоть тот и не причем. Хотя нет, для Полины он был еще как причем. Он был не с ней. Он был далеко.

Полина поняла, что теперь находится не одна, когда почувствовала ненавязчивый, но такой знакомый и сильный запах осеннего леса с нотками цитруса.

— Это женский туалет.

Саша вошел в помещение, закрыл за собой дверь и прислонился к ней, разглядывая Полину. Этот взгляд не имел ничего общего с тем, как он смотрел на нее в зале, когда по всему телу ощущалось жжение. Сейчас это был холодной, даже ледяной взгляд. От него хочется укрыться, сбежать. Но нельзя. Какими-то невидимыми нитями он привязывает к себе.

Горло сковал спазм. Те слова, которые хотелось произнести, застряли. Вот он стоит перед ней, можно поговорить с ним, объяснить все, но не выходит. Получается только открывать и закрывать рот, как маленькая рыбка, выброшенная на берег.

— Ну привет.

— Привет, — тихо произнесла Полина.

Саша делает пару шагов, уменьшая и так небольшое расстояние между ними. Если протянуть руку, то можно его коснуться. Ощутить, как напряжены его плечи и как часто вздымается его грудь.

— Как ты?

— Все хорошо.

Полина аккуратно вытерла следы потекшей туши, но это, конечно же не скрылось от его взгляда: было понятно, что она плакала.

— По тебе не скажешь.

— А что ты хочешь услышать, Саша? — первый раз она обратилась к нему по имени.

— Правду, возможно.

— Правду… Она тебе нужна? Эта правда?

— Если спрашиваю, значит нужна.

— Я стараюсь жить дальше, вот моя правда. Не всегда получается, но я пытаюсь.

Саша обводит взглядом ее лицо, некогда любимое и родное. И Полине безумно хочется прижаться к нему, уткнуться в сильную грудь и рассказать, как она пыталась собрать себя по кусочкам весь этот год, как ругала и корила себя за свой поступок, как ненавидела себя, что из-за нее все разрушилось. Но теперь она не смеет это сделать. Блок в виде его невесты ее останавливает. Она будто незримо сейчас присутствует с ними.

— Сколько раз я порывалась набрать твой номер, просто услышать твой голос. А потом удалила твой номер, чтобы ненароком тебе не позвонить, — открывается Полина.

— Зря.

— Зря, что не позвонила или зря, что удалила?

— Все зря, Полина.

— Можно подумать, ты бы ответил.

Саша не отвечает на ее вопрос. Может быть потому, что сам не знает на него ответ.

Сократив расстояние до минимума, Саша протянул к ней руку и дотронулся до ее лица. Невинное и нежное касание по щеке, потом по подбородку. Оно вызывает трепет внутри и разносит ток по венам. Единственное ее желание сейчас — не останавливайся, продолжай. Уже не смущают люди в соседнем зале, его невеста, которая скорее всего ищет его. Не смущает и Руслан, которому она пообещала уехать с ним сегодня ночью.

— Почему, Саша? Почему ты не дал мне времени все тебе объяснить? Почему не дал нам шанса? — шепчет Полина.

Саша резко отстраняется от нее, будто она ужалила его смертельный ядом, в самое сердце, без надежды на противоядие. Он отошел к противоположной стене и повернулся к Полине спиной. Но даже так она знала, как он злится, как ходят желваки на его щеках и как гневятся его глаза, делая их ядовито зелеными.

— Бл*ть! Потому что ты выбрала не меня! — закричал он, — Ты выбрала его — своего бывшего *баря, от которого ты и сбежала! Как я мог спокойно закрыть на это глаза? Скажи мне, Полина? Вместо того, чтобы прийти ко мне, ты сдала меня ему. Слила всю информацию, над которой я долго работал, вместо того, чтобы проводить время с тобой. И знаешь, что самое парадоксальное? Мне нах*р не сдался тот тендер. Это была рутина, к которой мне необходимо было приложить руку. И это я должен тебя спрашивать почему.

В его глазах царила ненависть, жуткая обида и разочарование. Гремучая смесь для той, которая его любила. Пусть не так, как пишут в классических романах. Она любила, как умела.

— Он меня шантажировал… — оправдывается Полина.

— Ты никогда не была дурой, Полина. Должна была понимать, что нельзя идти на поводу у шантажистов, — злость в его голосе угасла, но на смену ему пришло раздражение.

— То видео, Саша… я никогда тебе не изменяла.

Видео ее позора, которое никак не должно было попасть ему на глаза. Но Саша прав, никогда не надо идти на поводу у шантажиста. Она доверилась не тому.

— Я знаю, Полина, я знаю… — устало ответил Саша.

— Но… тогда мне показалось…

— Да, тогда я был уверен, что ты трахнулась с Артемом у меня за спиной.

— Нет, боже, нет. Я бы никогда не смогла так с тобой поступить…

— Но с НИМ то ты смогла.

— Это другое.

— Нет, Полина. Трахнуться на стороне — это не поставить точку в отношениях. Это поставить их на паузу. Твое, — Саша сделал паузу, — предательство — прямое тому доказательство.

— Как ты узнал?

— Встретил Артема в баре. Он все мне и рассказал.

— Когда это было?

— Пол года назад.

— Ты все это время думал, что я тебе изменила?

— Да, — Саша сказал это жестко, забивая гвоздь в ее сердце одним своим утверждением.

Как ему было больно это осознавать, что та, кого он любил, ему изменила. Снова. Он жил все это время с ножом в спине. Израненный, измученный зверь.

— Прости меня, Саша.

Сейчас Полине хочется подойти к нему и провести пальцем по контуру его груб. Они такие же жесткие и четко очерченные. Но она знает, какими мягкими они могу быть и какое наслаждение дарить. Как могут целовать, заводя одним лишь касанием и возбуждая до пошлых стонов.

Саша лишь кивнул в ответ. Слишком острая тема. Слишком больно все вспоминать. Для них обоих.

Он открыл дверь, чтобы уже уйти и оставить этот разговор в прошлом, надеясь, что он поставил точку в их отношениях. А потом обернулся, чтобы задать свой последний вопрос.

— Больно было?

— Что именно? — вопросительно посмотрела на него Полина.

— Татуировка.

— То, что творилось у меня на душе, причиняло большую боль, нежели игла татуировщика.

Дверь закрылась без хлопка. Тихо, будто никого и ничего не было. Что все это мираж, иллюзия, сон. Но от него уже не проснуться, протерев глаза, воспоминания не сотрешь, а проведя ладонью в воздухе, не уберешь стойкий аромат цитруса и осеннего леса. Он был здесь.