Ты против меня (You Against Me)
Шрифт:
Карин покачала головой:
– Не цепляйся ко мне, Майки.
– Пойду отнесу матери кофе, – сказал он. – И потом сразу едем, Джеко, ладно?
Джеко кивнул и опять повернулся к Карин.
– Как думаешь, – проговорил он, – может, скоро попробуешь выйти ненадолго, прокатимся вместе?
Ну и придурок.
Наверху мать сидела на кровати с пепельницей на коленях. Он поставил кофе рядом на стол.
– Как Карин? – спросила она.
– Как ни странно, лучше.
– Ты ей сказал, что он не признал себя виновным?
– Джиллиан
– Ну да, пожалуй. – Она затянулась и выпустила дым в окно. – Не знаю, как с ней разговаривать, Майки.
– Да не волнуйся ты. Джеко уже все за тебя сделал.
– А я не только про сегодня. Вообще. Сижу здесь, с тех пор как все случилось, и пытаюсь понять, как же мне быть. – Она повернулась к нему, и в глазах ее он увидел отчаяние. – Я злюсь на нее, а ведь это неправильно, да? Все время думаю: ну за что нам все это? Как она это допустила? Почему так напилась, почему даже не сопротивлялась?
Майки замер. Иногда и он задавался теми же вопросами, но никогда не решился бы признаться в этом вслух.
Мать докурила сигарету и затушила ее в пепельнице:
– Я злюсь и на этого парня, который ее обидел, и на себя за то, что поволокла ее в полицию, и на друзей, которые ее бросили. Вот где они сейчас, а? Мы уже несколько недель их не видели.
– Просто она отказывается с ними встречаться.
– Да всем было бы проще, если бы она вообще ничего не сказала. Могла бы и дальше жить, как обычно, и попытаться забыть. Ничего невозможного в этом нет. Просто заталкиваешь плохие мысли подальше и делаешь вид, как будто ничего не было.
– Ты на самом деле так думаешь, мам?
– Ну, а по-твоему, суд этот принесет хоть какую-то пользу? Я считаю, она должна вернуться в школу и сдать экзамены. Сделай она так, то сразу почувствовала бы себя лучше, а потом нашла бы работу и забыла обо всем.
Но нет, когда я об этом заговариваю, Карин лишь качает головой и сидит… сидит целыми днями на своем проклятом диване! – Она взяла кофе, отпила глоток и тут же поставила чашку на место, будто вкус у кофе был отвратительный. – Скажи, как я должна со всем этим справиться, Майки? Что мне делать?
– Просто оставайся для Карин мамой, вот и все. Помогай ей и все такое.
Она уронила голову на руки:
– Но сколько же это может продолжаться! Не думала, что все так будет.
Майки не понял, что она имеет в виду: судебный процесс или уход за детьми в принципе.
– Мы теперь еще у соцслужбы на заметке, – добавила она. – Им даже хватило наглости предложить мне пройти курсы по воспитанию детей! Совали мне под нос свои брошюры и телефоны.
Он понял, что нужно сматываться.
– Меня внизу Джеко уже заждался, – проговорил он. – Я должен ехать.
Она подняла голову:
– А Холли заберешь?
– Нет. Я на работу еду. Сегодня ты должна, забыла?
– А ты не можешь?
– Мам, у меня поздняя смена. Специально поменялся, чтобы утром сходить в суд.
– Они обещали поговорить
насчет продленки. Простейшую вещь не могут сделать. – Она встала и подошла к окну. – Не могу я этот кофе пить. – Ее голос вдруг изменился, стал жестче. – Не могу так просто, надо в него что-то добавить. Где моя бутылка?– Нет, мам.
Ее губы сжались в тонкую линию; она резко обернулась:
– Не смотри на меня так, Майки. Ты забыл? Я твоя мать, и ты живешь под моей крышей, поэтому иди сейчас же и принеси бутылку, понял?
– Мам, прошу тебя, не надо. Она злобно уставилась на него:
– Да можешь даже не показывать, где ты ее спрятал. Просто плесни глоток в кофе и снова спрячь.
Как бы ему хотелось, чтобы у него был брат. Даже старшая сестра – вот это было бы здорово. Можно даже сто старших сестер. Они бы по очереди разгребали это дерьмо.
– Ладно, – ответил он, – всего глоток. Маленький. Лицо ее осветилось благодарностью, как у призрака, который отчаялся обрести покой и вдруг нашел его. Он пошел за бутылкой.
Двадцать девять
Попрощавшись с Карин у двери, они с Джеко молча спустились по лестнице и зашагали по двору. Ворота были заперты, пришлось перелезть. Джеко одним прыжком перемахнул через ограду.
– Придурок, – буркнул Майки, чтобы сравнять счет. Джеко улыбнулся, облизнул палец и выставил его
вверх: мол, один ноль в мою пользу.
Майки все бесило – Карин и Джеко, заливавшиеся смехом, пока он наверху отвоевывал у матери бутылку хереса; то, что они сейчас опоздают на работу и обвинят его, а кого же еще, ведь у Джеко идеальная послужная история! Его раздражал даже воздух – горячий, сухой, наполненный запахами еды. За весь день он не съел ни крошки. Собирался успеть в паб до начала смены и перехватить что-нибудь, а теперь вот не будет времени.
Все было не так.
– Знаешь что, – заявил Джеко, когда они сели в машину, – классная у тебя сестра. Я и забыл, какая она веселая.
– Ага. Веселее некуда.
Джеко нахмурился и повернул ключ в зажигании:
– Не хочешь рассказать, в чем дело?
– Да нет.
– Брось, Майки, что с тобой такое?
– Ничего.
Дом остался позади; они проехали мимо газетной лавки и прачечной-автомата. У входа стоял мужчина без рубашки, с пластиковым стаканчиком в руках.
Джеко показал на него пальцем:
– Стирает рубашку, наверное.
Майки это смешным вовсе не показалось.
– Ты зачем это зовешь Карин покататься?
– А что такого?
– Она тебе нравится?
– Просто хотел ее взбодрить.
– Каким образом – подбивая к ней клинья? Не смеши. – Майки покачал головой, точно ничего абсурднее в жизни не слышал. Он понимал, что ведет себя как последний гад, но никак не мог остановиться.
– Ты должен заботиться о ней, вот что я хотел сказать, – проговорил Джеко.
– Не надо мне помогать, Джеко. Нет, правда. Тебя никто не просит.