Ты родишь для меня

— Я лучше всех, милая, здоровы с переменным успехом, а там как Бог даст. Внуков еще поднимать, да и не от всех дождались мы, старуха и старик, — бросает на меня печальный взгляд и продолжает, — сыновья вообще не спешат, слава Богу, хоть дочь родила.

Замираю, услышав опять крупицу информации. Да, у Агаты двое девочек, двойное счастье. Это прекрасно, но на глаза наворачиваются слезы.

— Да какая же вы старуха, Лилия Петровна? — хмурюсь и сжимаю теплую ладошку. — Совсем девочка еще.

Мы поднимаемся на второй этаж, я осторожно поглядываю на родительскую дверь и прикусываю губу, а затем несмело заношу небольшой чемодан в знакомую трешку семьи Агаповых. До боли знакомую. Перед глазами проносятся флешбэками события прошлого, от самого маленького возраста.

Ностальгия обнимает меня со спины до болезненных спазмов в теле.

Эта лестничная клетка наполнена детством в чистом виде. Куда ни глянь, на самом деле. Квартиры Латыгиных и Агаповых в свое время можно было бы соединить, так уж мы были близки. Все мы.

Зайдя внутрь, понимаю, что у Лилии Петровны и Юрия Сергеевича ничего не меняется. Вся та же атмосфера бесконечной любви, просто в квартире уютно и не хочется уходить. Так бывает.

Еще я ни разу не слышала, чтобы они устраивали скандалы, сколько я их помню… А ведь миллион лет вместе и хоть раз могли бы поругаться.

«Жене моей памятник при жизни ставить нужно» — это первое, что всплывает в голове, если подумать об Агапове Юрии Сергеевиче.

— Наш начальник еще работает, — словно читая мои мысли, говорит Лилия Петровна. Мы раздеваемся и проходим в обставленную по последнему слову техники кухню. — Говорю, что хватит парней строить уже, без него разберутся, дорогу надо давать молодым, но увы. Нет достойного преемника на место генерала-полковника, что ли?!

— Юрий Сергеевич живет своим делом, — заправляю выбившуюся прядь за ухо и осторожно осматриваю стенку с фотографиями в старых рамках. С ужасом понимаю, что на одной изображена я в объятиях Агаты и Влада, двоих из трёх детей четы Агаповых. Нам пять, и жизнь наполнена бесконечной радостью и весельем. Позже к нам присоединился Герман, а пока мы втроем. Не разлей вода.

Что-то заставляет внутренности сжаться. Было время, конечно. Знакомые голубо-серые омуты смотрят на меня открыто и еще с той детской непосредственностью, что когда-то была во всех нас.

— Ты цитируешь его, детка! Но я волнуюсь, давление шалит, да и сердце, опять же, побаливает иногда. Немолоды мы уже, а он до сих пор штанги тягает. Ну вот какой зал? — Лилия Петровна упирает руки в боки и недовольно хмурится.

Женщина замечает мой заинтересованный взгляд, которым я обвожу совсем новую кухню. С грустью понимаю, что та была лучше. Роднее.

— Ой, а знаешь, Влад тут недавно распорядился все изменить, сам заказаз, оплатил, чтобы удобно было. Я с боем отвоевала семейный стол-книжку, ну вот куда без него? А Юра так вообще держал нейтралитет, представляешь? — Лилия Петровна достает ватрушки, а у меня от трепета руки дрожат. Запах заполняет легкие и раздувает внутри меня необъяснимое счастье. — Юра и нейтралитет.

И правда, он всегда занимал хоть чью-то сторону. Даже если дело касалось детских шалостей. Все-таки знакомые люди, семейные проблемы, но такие теплые они, эти проблемы.

Под благовидным предлогом смываюсь в ванную, где с трудом перевожу дыхание и ополаскиваю лицо теплой водой. Взгляд падает на зеркало, в котором я вижу изможденную девушку с глубокими синяками под глазами. Карие глаза потухли, а веер из черных ресниц больше не делает их цепляющими, запоминающимися. Как было раньше. Когда-то давно, так давно, что и не вспомнить.

Видимо, я слишком долго торчу в ванной и потому слышу нежное.

— Виточка, выпечка остынет!

Выхожу из ванной, как из личного бомбоубежища и захожу на кухню, а там, как обычно бывает с приходом гостей, накрыт стол, а помимо ватрушек, есть еще и ароматно пахнущий суп с фрикадельками, огромная чашка чая, конфеты на любой вкус. Все в стиле семьи Агаповых, отсюда голодным еще никто никогда не уходил.

— Я подумала, что ты голодная, детка, дай мне побаловать тебя, — Лилия Петровна сжимает в руках кухонное полотенце, а я даже не знаю, куда себя деть. Мне и неловко, и как-то так же стыдно, как и было при встрече. Не могу избавиться от этого ощущения.

Все-таки я тогда поступала необдуманно, неправильно. Нельзя было просто закрываться от всех, в конце концов, люди не виноваты в том, что случилось. А мне нужно было это пережить с кем-то, а не самой. Может и не случилось бы сейчас ничего... Я силком заставляю себя отвлечься.

— Лилия Петровна, вы просто золото.

— Вот наш человек, а Агата начинает лепетать о своей фигуре, как только приходит к нам с Юрой. Все ей кажется, что я готовлю ее на убой, — мы усаживаемся за стол, и я не могу привести сердцебиение в порядок. Кажется, что хожу по краю. Начинаю есть вкуснейший обед, хоть сейчас только утро.

— Уверена, это все прибедняшки в ее стиле.

— Да, даже Марк так говорит, а он всегда рубит правду-матку.

Старший сын Лилии Петровны и Юрия Сергеевича всегда был угрюмым, сколько я его помню. Очевидно, что характером он пошел скорее в серьезного отца, чем в душу любой компании, мать. Марк никогда не смотрелся на свой возраст, и в детстве я его побаивалась, хотя именно он научил меня и Влада ездить на велосипеде.

— Как он, кстати?

— Майора получил. Ну а то ты его не знаешь, детка. Работа, работа и ничего, кроме нее. Как и у Влада. Вот только куда эта работа убежит, и так ведь достигли всего, чего только можно. А семья? — женщина всматривается в меня, и как будто ищет отклика.

Ухо выхватывает имя Влада, и я замираю. Ну нет, думать об этом прямо сейчас я не буду.

— Семья важнее всего, — отвечаю тихо.

Для меня точно.

— Представляешь, Влад хочет открыть мне пекарню, я смеюсь как-то и не воспринимаю всерьез, — женщина снова говорит о среднем сыне, а я даже не знаю, как реагировать.

Секундное замешательство отражается на моем лице, и она понимает все, мгновенно меняя тему. Совру, если скажу, что мне не хотелось бы что-то узнать о нем, но у Лилии Петровны есть талант, особый, она всегда понимает, когда надо вовремя замолчать. Золотая женщина, по нынешним меркам.

— Почему нет?

— Мне лет-то сколько, милая? Куда уже такие мероприятия, тут нужно иметь запал и энергию, плюс здоровье, чтобы следить, — продолжает, одаривая меня нежной улыбкой.

— Вы недооцениваете свой запал, Лилия Петровна, — склоняю голову набок.

— Пока работала в школе, он был. Были стремления какие-то, а сейчас что? Поменялось течение жизни, — женщина на мгновение грустнеет, а затем переключается. По щелчку.

Она когда-то вела у нас русский язык и литературу, и это был мой любимый предмет. Боже, эти воспоминания…Посиделки на первой парте вместе с Агатой и безумные попытки передать друг другу записки под зорким взглядом Лилии Петровны.