Ты родишь мне ребенка
Шрифт:
Оксана с опаской берет коробку, оценивает ее вес, и понимает, что она довольно тяжела. Откладывает. Потирает пальцами заледеневшие ладони. Сглатывает.
Ясно. Ну что ж, если я не стану свидетелем этого интимного знакомства, если и на это мне дается запрет, то в одном действе не могу себе отказать.
— Ну что, ты довольна? — курить хочется адски, не могу смотреть на нее спокойно, мне нужно чем-то занять руки, чтобы не броситься вперед и не задушить ее, не ужалить своими поцелуями.
Эта невозможная женщина понимает, о чем я спрашиваю. Она вдруг, непонятно сверкнув белками
— Это мой выбор, Камал. Вам нужно забыть обо всем, что произошло, я счастлива с Игорем и иного не желаю.
Счастлива она, как же. Счастлива.
Не удержавшись, сплевываю. Подхожу ближе, резко кладу руку ей на горло. Она испуганно хочет отстраниться, но я не даю ей этого сделать – удерживаю второй рукой за поясницу. Она так близка ко мне в этот момент и так невероятно далека…
— Все это чушь. — Я хочу сказать ей, что она - лихорадка, сжирающая меня, которую я не имею сил остановить. С каждым днем она все сильнее, все глубже проникает в мое существо, подавляя контроль. Стирает границы дозволенного, которые и так для меня весьма призрачны. И, не смотря на эту болезнь, зависимость, я продолжаю поддаваться ей, с мазохистским наслаждением возвращаясь к ее эпицентру – воспоминаниям об этой ужасной женщине.
Мне нужно сказать ей, что она все равно однажды станет моей, хочет того или нет, потому что это нереально – не подчиняться моему желанию. Я наблюдаю за ней издалека, и это сводит с ума, ломает, выворачивает. Я становлюсь совсем не тем, кто есть на самом деле. Внутренний зверь истощал на привязи, ему нужна она, со своим определенным запахом, вкусом, улыбкой.
Она напоминает мне что-то из детства, что-то давно забытое, и именно поэтому моя тяга к ней все сильнее, потому что мне нужно защитить ее, от меня, ее самой, всего мира. Эта потребность растет с каждым днем, но я не могу прорваться через ее «не хочу». Оно слишком пропитано ненавистью и нелюбовью.
Что ж. В таком случае, тебе придется научиться этому самой.
Пока однажды ты не поймешь, что я – твоя лучшая защита…
Глава 31
Едва Камал резко отступает в тень, мне кажется, что из меня разом выходит весь воздух. Этот мужчина действует как всегда страшно, жутко, завораживающе на меня, да и на всех, кто находится рядом. Но на меня, конечно, особенно.
Я физически чувствую его злость и неприятие – мне кажется, еще чуть-чуть и в нем перевесит его звериная натура и он просто-напросто перегрызет мою глотку.
Просто потому, что я не сдалась в его плен, не упала к его ногам, хоть он этого и хотел. А Асылхан, как можно понять, всегда получат желаемое. И от того, что я оказалась единственной, кто пошел против его воли, он жаждет подчинить меня острее, чем остальных. Так мне кажется.
Я борюсь с собой – мне безумно, безумно хочется прямо сейчас упасть к нему в объятия, вдохнуть его аромат, почувствовать его сильные руки на своей талии, спине, но я борюсь…Борюсь до последнего. Сама с собой.
Вдруг в его глазах отблеском затаенной мысли мелькает огонь. Мне становится физически дурно на
минуту от того, насколько быстро в памяти всплывают события многолетней давности, когда я потеряла возможность быть нормальным человеком, красивой девушкой, и тут же накатывает понимание, воспоминание о том, КТО повинен в этом.Я одергиваю себя, резко, быстро.
Как только я ловлю себя на мысли о том, чего мне на самом деле хочется, тут же делаю несколько шагов назад, поглаживаю животик рукой, будто бы пытаюсь успокоить того, кто там сидит, но на самом деле просто стараюсь отстраниться таким образом от жуткого мужчины рядом.
Мне боязно, мне страшно, начинает колотить изнутри мелкой дрожью…
Но еще больше хочется приблизиться, провести рукой по щеке, ощутив колючесть легкой небритости. Меня тянет к нему, тянет невыносимо, но от этой жажды хочется избавиться – так говорит мне мой разум. Нельзя, немыслимо, запрещено!
Он резко разворачивается, буквально зыркает глазами в мою сторону и пропадает в темноте вечера. Я остаюсь одна.
Издалека слышатся разговоры, но они идут монотонным гулом, и странно то, что, когда рядом был Камал, я не слышала ни единого звука, казалось, что мы с ним провалились в какой-то вакуум, нас накрыло звуконепроницаемым колпаком. И сейчас реальный мир понемногу просачивается в мое сознание, отвоёвывает меня из объятий дум о Камале.
Я подхожу к столу, медленно открываю коробочку, откладываю крышку.
В темноте не понятно, что это, что находится внутри. Запускаю руку в теплую бархатную мякоть упаковки и едва не одергиваю руку в страхе.
Ох. Меня будто жалит холод стали.
Что это?
Непонимающе поднимаю увесистую вещь, и железо приятной тяжестью ложится в ладонь. Что это такое?
Подношу к глазам и едва не ахаю от удивления, желая отбросить подальше подарок, как гремучую змею.
Только Камал мог сделать такой подарок. Только Камал.
Это пистолет. Оружие.
Я благоговейно осматриваю его изящные прямые линии, провожу пальцем по курку. Мне хочется вдохнуть этот аромат стали и новой жизни в себя, и чувствую, как все мои страхи и печали потихоньку отступают от меня.
Вокруг будто бы рассеивается тьма.
Так странно.
И не понятно.
Как это возможно? Но именно с этим пистолетом в руке я ощущаю себя настоящей хозяйкой положения, меня будто броней окутывает уверенность в себе – чувство, которое так редко поселялось в моей душе.
В коробочке лежат документы, и я понимаю, что это не настоящее оружие. Так, пугач, он не может причинить вреда даже крупной собаке.
Но все это не важно. Совершенно не важно, потому что каким-то мистически образом он начал делать одну важную вещь: помогать мне стать той женщиной, которая может постоять за себя против всего мира. Защитить своего ребенка от кого бы то ни было, и не рассчитывать ни на кого при этом.
Я поднимаю голову, безрезультатно вглядываюсь почти невидящими глазами вперед, и в моей душе волной поднимается теплое чувство уважения, которое я испытываю к Камалу – мужчине, который даже на расстоянии умеет делать все, чтобы его не забыли, и при этом делает все по-своему, в своем стиле.