Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Ты родишь мне ребенка
Шрифт:

Глава 32

На следующее утро я просыпаюсь с головной болью. Игоря нет в постели, наверное, он уже в кухне развлекает Людмилу Прокофьевну – то еще испытание, как по мне. Властная, наглая, чересчур уверенная в себе и неотразимости своего сына она невероятно действует на нервы.

Игорь позвал ее к нам для того, чтобы она помогала с ребенком, но мне неимоверно хочется выставить ее вон из дома и побыть немного в расслабляющей тишине. Вместо помощи она приносит лишь стресс…

— О, барыня наша проснулась! — приветствует Людмила

Прокофьевна меня, неодобрительно зыркая из-за кружки с чаем в мою сторону. Оглядывает внешний вид, конечно же, отмечает все детали: и что халат с одной стороны немного помят, и что волосы не уложены должным образом, и что на щеке все еще виднеется отпечаток ладони со сна.

 — Долго же ты спишь, красавица! — ехидно отпускает она неприятную колкость, но я делаю вид, что не слышу ее и прохожу к кухонному столу.

Игорь торопливо допивает свой кофе.

— Уже уходишь? — разочарованно спрашиваю я. Мне хочется уцепиться за его руку, остановить, чтобы он не пропал как всегда на весь день. Не оставлял меня с этим канцлером в юбке, так похожей на Долорес Амбридж из «Гарри Поттера».

— Конечно уходит, — вмешивается в чужой разговор, как всегда, женщина. — Он, в отличие от тебя, деньги зарабатывает, семью вашу содержит.

Она неаппетитно отхлебывает горячий напиток из кружки. Игорь виновато поводит плечами, и буквально срывается с места, убегая прочь. Не уверена, что в воскресенье в офисе есть такая срочная работа, что заставляет моего мужа и в этот вполне заслуженный, законный выходной проводить там время, но не могу ничего сказать, сделать.

— У хорошей жены муж будет дома сидеть, — ворчит она, вставая и вразвалочку передвигается к раковине, чтобы сполоснуть кружку под струей воды. В кухне установлена посудомоечная машинка, но ей нужно все сделать самой – подчеркнуто и медленно, чтобы показать, как должна вести себя, по ее мнению, хозяйка.

У меня в голове начинают отстукивать марш маленькие молоточки. Я медленно потираю виски, чтобы снизить давление, но это, конечно, не помогает – вчера я сильно перенервничала, и сейчас наступает откат.

— А ты, как стрекоза – поешь да поешь…А как там в басне про стрекозу и муравья? Лето красное пропела, оглянуться не успела…

— Я, пожалуй, прилягу, Людмила Прокофьевна, — прерываю ее на полуслове, от чего она тут же меняется в лице. Маска напускного добродушия тут же слетает, обнажая неприглядную, истеричную правду.

— Нет, а ты послушай, послушай, что умные люди тебе говорят! — взвивается она, как костер, в который плеснули бензин. — Сама не можешь устроить свою жизнь, присосалась к моему сыну, как паразит, он тебя тянет, а ты даже завтраком его не покормишь!

— Он взрослый мужчина, может сам… — но она, конечно, слышит только себя.

— В доме грязь, приглашаете этих самых…уборщиков, деньги тратите! А могла бы и сама!

— Сама? — с моим-то давлением? — проносится в голове, но я благоразумно молчу.

— Только деньги тянешь из него! В мое время в поле рожали, и ничего! Выживали! Родили – и снова косить.

Она, подумав, жует нижнюю губу, и выдает свое коронное:

— Была бы еще красавица, но ведь поди ж ты!

Вот теперь у меня действительно

все плывет перед глазами. Обожженная щека начинает фантомно болеть и чесаться. Я встаю со стула, держась за столик, медленно плетусь к двери, но в спину все еще несется обидное:

— Нет, и куда он смотрел-то! Была б здоровая, хозяйственная, а он…

Только я добредаю до спальни, сразу буквально падаю, как срубленное дерево, в кровать. Глаза слипаются от накатившей усталости, хотя я только что встала. Такое происходит уже не первую неделю, я постоянно уже с утра чувствую себя вымотанной, хотя анализы и гинеколог утверждают, что у меня все в пределах нормы.

— У тебя совсем нет уважения к старшим, — громовым баском врывается в мое тихое уединение свекровь. — Совсем тебя Игорек разбаловал, Ксанка.

Это пренебрежительное «Ксанка» отчего-то выводит из себя сильнее обычного. Из груди поднимается глухое раздражение. В уголках глаз уже в который раз начинает предательски щипать.

— И вообще, встань, когда с тобой старшие разговаривают!

Эта экзекуция может продлиться до двух часов – это я знаю точно, наверное, скоро выработается рефлекс, как у собачки Павлова на голос Людмилы Прокофьевны.

Я вытягиваюсь в струнку в кровати, готовясь встать и на ногах постараться вынести ее демагогические экзерсисы.

И вдруг происходит что-то очень странное и важное – я рукой задеваю теплый предмет под своей подушкой. И тут понимание волной накатывает на меня – боже, да это же пугач, пистолет, который подарил мне вчера Камал. Я еле удерживаю смех облегчения, когда чувствую, какой он теплый, будто живой. мне кажется, я знаю, о чем он с укором думает, слушая эти обидные чужого для меня человека: «Зачем ты даешь себя в обиду, Оксана? Выгони ее из своей комнаты, дай ей сдачи! Не будь мямлей»!

Не может быть, что это происходит на самом деле – я совсем забыла, что положила под подушку, на свою супружескую постель пистолет, почти настоящий! Что было у меня в голове, когда я делала это вчера вечером?!

Но я рада этому обстоятельству. Правда, рада. Как хорошо, что вчера я поступила именно так – и сегодняшняя я получает настоящий доппинг уверенности от этого подарка.

Я – сильная женщина, я все могу.

И могу сказать в ответ.

— Людмила Прокофьевна, — говорю я звенящим от напряжения голосом. Немедленно покиньте мою комнату…иначе я…

— Что? — она безмерно удивлена. — Ч-что?

Стою и поглядываю под подушку, под которой лежит пистолет.

— Я буду принимать меры!

Мне даже не пришлось доставать из-под подушки свое оружие, доставшееся от Камала. Моего уверенного тона, сказанных слов о том, что если она не прекратит свои ежедневные нападки, то в старости будет лежать в доме престарелых, хватило на то, чтобы она замолчала.

Это была настоящая победа!

Которую я подкрепила во время обеда, а после и ужина. Пистолет действительно стал настоящим источником силы для меня, напитал уверенностью.

Вечером я твердо сказала Игорю, что его мать загостилась у нас в доме. Он долго и внимательно смотрел на меня, но после...После согласился.

Поделиться с друзьями: