Ты в моей власти

Девушка отпрянула, и на глазах ее выступили слезы.

Розмари встала.

– Довольно. Вполне достаточно. Позволь мне уйти отсюда. Именно сейчас. Этого унижения мне хватит на всю оставшуюся жизнь. И даже дольше.

Вернувшись в гостиницу, Розмари позвонила в аэропорт. Ей удалось взять билет на вечер, в салоне бизнес-класса Британской авиакомпании. Она позвонила Фрэнсис.

– Я прилетаю в Гэтвик в девять тридцать сегодня вечером, Фрэнни. Не задавай мне вопросов. Ты меня встретишь?

Она оставила пачку испанских песет на столике у кровати – вместе с чеком, который, как ей казалось, должен был покрыть стоимость ее пребывания здесь. Зная, что это разозлит его, Розмари ощутила некоторую радость. Записки она не оставила.

В барселонский аэропорт она приехала в полпятого и провела в баре все время, пока не объявили посадку на ее самолет.

На обратном пути Розмари пила шампанское и выкурила почти пачку сигарет. Мысль о еде вызывала у нее отвращение, и когда она, пройдя таможню, рухнула в объятия Фрэнсис, то чувствовала себя совсем больной. Фрэнсис, едва взглянув на ее растрепанные волосы, на лицо без малейших следов косметики, на мертвый взгляд из-под темных очков, тут же подхватила багаж и усадила ее в машину без единого вопроса.

– Отвези меня домой, – прошептала Розмари, – отвези меня домой, и я тебе все расскажу.

13

Фрэнсис устроила свои дела, чтобы остаться с ней на ночь и, если будет такая необходимость, на уик-энд. Это оказалось необходимо. Розмари была в гораздо худшем состоянии, чем думала, – после долгих лет спокойной и упорядоченной жизни она была не в состоянии справиться с давно забытыми ею юношескими страданиями.

– В этом все дело, сокровище, – сказала Фрэнсис, когда они пили ночью кофе. – Так страдают только подростки. Помнишь?

– Даже слишком хорошо. Зачем, зачем я снова в это влипла? Господи, в моей жизни все было так гладко и ровно.

– Что-то должно было рухнуть, куколка. Никому не удается всегда вести такую размеренную жизнь. Но ты действительно бросилась с моста вниз головой. Глупо и безрассудно. Я говорю это, потому что люблю тебя.

– Но за что, Фрэнсис? Почему именно я? Чего он добивался?

– Тебя, моя радость. Чтобы держать под каблуком. И у него это вышло.

Розмари подняла взгляд от стакана с бренди, который согревала в руках.

– Ты говоришь в прошедшем времени?

Фрэнсис пристально взглянула на нее сквозь сигаретный дым. Розмари тоже закурила.

– Ты думаешь, все закончилось, Фрэнсис?

– Разумеется. Ты должна это понять. Пусть он занимается молоденькими, ласточка моя. Такие потрясения уже не для нас. Господи, Розмари, брось это, умоляю тебя. Не ввязывайся снова. Все будет по-прежнему. Его не переделать.

– Как я смогу забыть его? Ту радость, которую он принес? Ведь мне было хорошо с ним – лучше, чем с кем-либо другим. В пятьдесят лет это немало.

Фрэнсис покачала головой.

– Это просто секс, дорогая. Секс и ничего больше. Он из тех, кому все равно с кем. Смирись с этим и забудь о нем, иначе пропадешь.

Розмари молчала. Фрэнсис смотрела на свою подругу, удивляясь, как эта женщина, которую она знала много лет, ухитрилась оказаться в ситуации, совершенно чуждой ее натуре.

– Это не любовь, дорогая, – наконец сказала Фрэнсис.

– Что ты имеешь в виду? Если это не любовь, то что же? – спросила Розмари.

– Наваждение, – ответила Фрэнсис. – Он поймал тебя на том, в чем ты слаба. Держу пари, что сейчас ты думаешь: «Возможно, я вспылила напрасно, возможно, Бетси не имеет никакого значения».

Возникла короткая напряженная пауза. Затем Фрэнсис заговорила вновь:

– Я права? Ты уже готова простить его?

– Фрэнни, возможно, я и в самом деле вспылила напрасно. Нет, дай мне сказать. Сейчас, когда я дома, когда все это осталось позади, я начинаю думать, что Бетси, возможно, всего лишь принесла ему ленч. Он никогда не обещал мне хранить верность, он об этом прямо сказал… О, Господи, что я наделала?

Розмари встала и пошла к раковине. Желудок конвульсивно сжимался. Слишком много кофе, алкоголя и бесконечные сигареты… Ее стало рвать, Фрэнсис поддерживала ей голову.

Телефон на стене зазвонил, и женщины уставились друг на друга.

– Это он, – сказала Розмари хрипло.

Горло у нее ныло после рвоты, глаза покраснели, лицо пошло пятнами, на висках вздулись вены от мучительных позывов.

– Я сама отвечу, – твердо произнесла Фрэнсис и сняла трубку, а Розмари стала мыть и прочищать свою раковину.

– Да? – спросила Фрэнсис жестким, отрывистым тоном. – И после паузы: – О, прости, Майкл. Привет. Да, она здесь. Хочешь поговорить с ней?

Она что-то нежно проворковала в трубку, но Розмари не расслышала ее слов из-за шума льющейся воды.

– Это Майкл? – спросила Розмари, едва Фрэнсис повесила трубку, и посмотрела на часы. – Полночь. Он никогда не звонит так поздно. А как он узнал, что я дома?

Она тяжело плюхнулась в кресло и закрыла лицо руками.

– Господи, как мне стыдно, Фрэнсис. Только ты одна во всем мире можешь помочь, когда мне плохо.

Фрэнсис, сев на подлокотник, повернула ее к себе и обняла, баюкая, как ребенка. Тогда Розмари начала плакать – уже не чувствуя горя, а просто донельзя измученная.

– Я так устала, Фрэнни. Я такая опустошенная и такая… глупая. Я знаю, что ты права.

Фрэнсис осушила ей слезы бумажным кухонным полотенцем.

– Господи Боже, дорогая, эти дрянные салфетки, может быть, и удобны, но для наших морщин уже не годятся.

Розмари засмеялась.

– Они не предназначены для того, чтобы вытирать лицо.

– Если ты не откажешься от своего «неотразимого Бена», тебе придется вытирать лицо в течение многих месяцев.

Розмари внезапно выпрямилась.

– Ты права. Я не нуждаюсь в этом. Я не желаю терпеть подобного обращения. У нас разные представления о том, что такое любовная связь.

– Умница. – Фрэнсис встала. – Ну, а сейчас тебе нужно поесть. Что ты хочешь? – Тосты с маслом, мороженое и ватрушку.

Обе рассмеялись. Фрэнсис протянула ей руки, и Розмари, ухватившись за них, поднялась на ноги.

– Ты чудо, Фрэнни. Без тебя я бы не выдержала.

– Выдержала бы. Ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю. Помни об этом. Особенно когда позвонит Бен и тебе надо будет потребовать назад свой ключ.

Розмари прикрыла ладонью рот.

– Господи. Мой ключ.

– Не паникуй. Как долго он пробудет в Испании?