Ты в моей власти

– Элла влюбилась, – с трудом проговорила Розмари.

– Она сама так сказала? «Я влюбилась». Именно этими словами? – Розмари кивнула. – Хорошо, – сказала Фрэнсис. – Я полагаю, в конце концов это должно было произойти. Если постоянно открывать форточку, то кто-нибудь подходящий и сунется. Меня всегда поражало, как это ей удалось не подцепить венерическую болезнь. В этой жизни даже крабам иногда приходится расплачиваться за грехи.

– О, Фрэнни, заткнись. Это у нее серьезно. Она влюбилась и привезет ее сюда, чтобы мы познакомились.

Фрэнсис ошеломленно уставилась на подругу, затем обе они начали хохотать.

– Это то, что тебе нужно. Замечательно. Ты должна немедленно рассказать обо всем матери. Она не вынесет такого удара, и ты одним махом освободишься ото всех.

– Ну, по крайней мере, ей не грозит подцепить венерическую болезнь, – сказала Розмари. – Выпьем.

Она опрокинула свой стакан.

– Это решает все проблемы. Давай прикончим бренди. Кажется, я становлюсь алкоголичкой.

14

Мысли об Элле преследовали Розмари всю неделю, и это пошло ей на пользу – отвлекло от тяжелых дум о Бене. Она приняла участие в радиопередаче, позвонила матери, навестила ее, попотчевав баснями о замечательном отдыхе в Барселоне, и пообедала с Майклом.

– Чтобы не ставить друг друга в неловкое положение, Майкл, скажу сразу, что я знаю о Фрэнсис. Обсуждать, надеюсь, не будем?

– Мне все-таки хотелось бы объяснить. Мы ведь давно знакомы, Розмари. Все это так необычно.

Она лениво ковыряла вилкой в салате.

– Запачкать собственную дверь дегтем. Это слова Фрэнсис – не мои.

Отодвинув от себя поднос с почти нетронутым ленчем, она продолжала:

– В любом случае это не мое дело, а Фрэнсис способна о себе позаботиться лучше, чем кто бы то ни был. К тому же я не в ситуации, чтобы подавать советы, не так ли?

Майкл, пожав ей руку через стол, ничего не ответил.

– Надеюсь, что здесь не будет грязи, – сказала Розмари. – Ради вас самих, и особенно ради Барбары. Кажется, из вас троих она самая уязвимая.

Больше она не затрагивала эту тему, и исполненный благодарности Майкл перешел к деловым вопросам. Он полагал, что новая серия на телевидении будет перенесена на более позднее время.

– Ты уже говорил с Дереком?

– Он в Штатах, но прошел слух, что до ноября денег раздобыть не удастся.

– Ты уверен? – спросила Розмари.

В этот момент она чувствовала только облегчение при мысли, что почти весь год можно будет не заниматься серьезными делами.

– Розмари, я не могу сказать точно. Ты знаешь, сейчас у всех дела идут неважно. Но воскресная радиопередача наверняка уцелеет, и я хочу закинуть удочку насчет утреннего юмористического шоу для Би-би-си.

Розмари равнодушно пожала плечами. Есть ей не хотелось, и она налила себе вина.

– Я бы предпочла пока ничем не заниматься, Майкл. На месяц-другой исчезнуть даже с газетных страниц. Ты не будешь сердиться?

Майкл покачал головой, но выглядел расстроенным, когда расплачивался с официантом.

Розмари поехала домой. Уже наступила среда, а от Бена по-прежнему ничего не было. Она стала подумывать, не отправиться ли ей в Ноттингем, на Эллину премьеру. Приветствие на видеокассете и цветы были уже отосланы. Она села к телевизору, чтобы посмотреть «Коронейшн-стрит».

Фрэнсис позвонила в восемь.

– Как у вас прошло с Майклом? – спросила она.

– Шоу откладывается. Остаются небольшие передачи, но, по правде говоря, Фрэнни, меня ни к чему не тянет. Я бы сидела и смотрела повтор «Коронейшн-стрит» до конца жизни – вот такое у меня настроение.

– Послушай, детка, давай съездим куда-нибудь. К понедельнику я все устрою. Ты можешь подождать?

– А куда?

– На ферму в Шраблендс.

Розмари встала, обдумывая услышанное.

– О, Фрэнни, это замечательная мысль. Ты сама этим займешься или доверишь мне?

– Сердце мое, я думаю, ты сейчас способна провалить что угодно. Положись на меня. Поужинаем вместе в пятницу?

– Приезжай ко мне. Ты знаешь, что наступает Пасха? Я только что вспомнила.

– Правильно, я привезу тебе яичко. Пока ты не села на диету. Пожалуйста, выспись как следует.

– Я сплю теперь, как сурок. Забавно, правда?

Почувствовав себя лучше, она позвонила матери.

– Прекрасно, прекрасно, – сказала Бетти. – Сначала визит, потом звонок. За что такая честь?

– Я сейчас мало работаю, ма.

Вовремя прикусив язык, она продолжала:

– И я подумала, что ты не откажешься поехать со мной за покупками в пятницу.

– Куда?

– В «Теско». Элла приезжает в воскресенье, и не одна, а у меня в холодильнике пусто.

– Хорошо. Ты знаешь, она даже не удосужилась прислать мне открытку, – произнесла Бетти с раздражением.

– Ма, будь справедлива, она сейчас очень занята. Сегодня вечером у нее премьера. Ты ведь не послала ей открытку, верно?

Мать не ответила, и Розмари поняла, что так оно и есть.

– Я заеду за тобой в пятницу около десяти, – сказала Розмари. – Это нормально? И если ты будешь хорошо себя чувствовать, поведу тебя обедать в ресторан. На Пасху можно поесть наши славные старые булочки с изюмом.

В детстве Розмари больше всех других праздников любила Пасху: они накупали яиц, поедали шоколад в огромных количествах, а в воскресенье готовили индейку. Она решила не приглашать мать на воскресный ленч, чтобы иметь свободу действий. Предстояло знакомство с Эллиной подругой-любовницей, и Бетти была бы здесь только помехой. Элла, разумеется, сразу же выложила бы бабушке правду, а Розмари знала наверняка, что ни к чему хорошему это бы не привело.

В страстную пятницу «Теско» был переполнен, и Розмари слишком поздно поняла, какую ошибку совершила. Она забыла о своей популярности. На нее глазели, останавливали и обступали со всех сторон – ей пришлось раздать больше двух десятков автографов. Откуда-то появились даже фотографы: к ее ужасу и к нескрываемому раздражению Бетти, они щелкнули вспышками в тот момент, когда она в мясной секции наклонилась, чтобы выбрать небольшую индейку.

– Как поживает ваш юноша? – крикнул ей один мужчина, стоявший у прилавка с тележкой, куда его жена складывала пакеты с картофелем и горохом.