Ты ведь даже не знаешь, что я люблю тебя

Девушка громко рассмеялась и, пританцовывая, запрыгала вдаль, прочь от Слава. Полумрак комнаты то захватывал её, то отпускал, но бледно-зелёные глаза, будто два угля, тускло светились во мраке. Наконец остановившись, она медленно, на цыпочках, так же как и Слав, босиком, подошла ближе. Теперь, Лара принялась снимать длинные перчатки из поношенной серой ткани. С правой руки, перчатка слезла легко, а вот с левой – с трудом. Лицо девушки напряглось и, с беззвучным криком, она сорвала с руки перчатку. Когда Лара водружала их на руки Слава, он увидел всю иссечённую кровоточащими шрамами правую руку и испугался. Тонкое запястье девушки ободком покрывало синеватое пятно, по всей длине перехваченное грубыми нитками.

Она прижалась ближе, и Слав вновь погрузился в тот осенний вечер, когда они оба стояли посреди поля и смотрели друг другу в глаза. Лара что-то зашептала, но он услышал лишь ветер, качнувший старую форточку.

Наконец, Лара расстегнула и сбросила с себя платье. Она осталась стоять прямо перед ним. Нагая, худая, с почти детской фигуркой. Обернувшись, девушка вытерла с лица слёзы и вымученно улыбнулась. Всё её тело покрывали синяки, а, пересекая небольшую грудь, шёл глубокий порез, как и запястье, схваченный грубыми нитками. Дрожащими руками, она коснулась щёк Слава и нежно поцеловала в губы. По-детски, едва коснувшись. Наконец, оцепенение немного спало, и он сумел оторвать взгляд. За Ларой, сидел в кресле отец Иннокентий. Он корчился от боли. Бросив на него взгляд бледно-зелёных глаз, Лара подняла к потолку кровоточащую руку, и кресло со священником взмыло в потолок. Оно несколько раз ударилось о старые балки и, лишь потом, рухнуло на пол. Стул развалился, а тело Иннокентия упало, будто мешок с тряпьём. Лара подошла к нему и, присев на корточки, что-то говорила. Но Слав не слышал, как ни напрягал слух. Наконец, закончив свою речь, Лара отошла от тела и, едва девушка отвернулась, священник вспыхнул. Слав видел, как горит на старике одежда, слышал как его крик разрывает ночь. Он видел, как сгорают седые волосы, как в пламени мелькает искажённое агонией лицо. Оно всё меньше напоминало человеческое.

Но, Лара взяла его за руку и вывела из комнаты. Едва их ладони соприкоснулись, возможность двигаться вернулась. Девушка вывела Слава из дома, не забыв указать на ботинки. Перед самым выходом, она надела платье. Сквозь перчатку, что оставалась на руке Слава, он едва чувствовал тепло её тела, зато прекрасно слышал крик Иннокентия и запах горящего дерева.

Когда они уходили с улицы, за спиной уже яростно полыхало. Выйдя далеко в поле, Лара улыбнулась и, на миг, всё вокруг стало ярче. Слав ощутил себя тем ребёнком, что был по уши влюблён в эти бледно-зелёные глаза. Дымка поднималась над полем, и он почти не помнил как снял одежду да лёг. Чувствовал, как Лара сбросила платье и села сверху. Слав смотрел на её тело и, в лучах луны, с него исчезали все шрамы.

А наутро, его настигло страшное похмелье. Так, будто он пил всю ночь. На руках были всё те же вязанные перчатки, а на шее – шарф. Сухая трава вокруг была примята. Так, будто там спал ещё один человек.

Вернувшись в город, Слав увидел дымящееся пепелище на месте дома Иннокентия. Спросив о судьбе Лары, он нарвался на непонимающие взгляды. Как выяснилось, девушку убили три года назад. Судьба её так и не стала светлее и, однажды, её просто забили камнями. Виновных так и не нашли, да и стали бы искать виновных в убийстве ведьмы? Отец Лары повесился после похорон дочери. Но, что же это тогда было?

Раз за разом Слав приходил на могилу Лары на кладбище в белой земле. Но там, холмик Лары был едва заметен. В один такой день, к нему, пьяному, подошёл сутулый старик и увёл за собой. Славу было уже всё равно.

Каменные улицы сменились мазанками и, выведя Слава в поле, старик сухой рукой указал на торчащие из земли высокие камни. Сознание прояснилось.

«Здесь» – понял Слав.

Она видела, как он мучается и раз за разом приходит на белую землю, к могиле. Нельзя было ни сказать, ни подойти. Лишь много позже, когда Слав наконец-то дошёл до её нового дома, Лара смогла вздохнуть. Она помнила. Помнила тот осенний день. Последний день, когда улыбка касалась её губ. Искренняя улыбка, полная радости и света.

Напрягая глаза, она вгляделась в фигуру Слава и, мысленно попрощавшись с ним хотела было уйти. Задумавшись, девушка обернулась и, сделав нужный жест, принялась наговаривать на Слава отворот от худого. Хоть немного. Но пусть светлый человек, что зачем-то вернулся в белые земли, побудет защищённым. А там, глядишь, он поймёт, что в городе делать нечего и уедет.

Закончив, она почесала грубо перехваченное нитками запястье и задумалась: что будет, если их вынуть? Отвалится ли когда-то отсечённая рука?

Лара бросила последний взгляд на Слава и, утерев слёзы рукавом серого платья, ушла.

– Спи спокойно, медведь, – прошептала она. – Ночь темнее всего перед рассветом, а тени чернее всего в самый яркий день.

13.10.2020

Письмо

Привет…

Интересно, за каким делом тебя застанет это письмо. Мне правда хотелось бы знать. Будешь ли ты гулять, или делать что-то ещё.

Кто бы мог подумать, что всё будет так. Никак не надышишься. Всё внутри дрожит, как после холода. Но дрожит от полной ему противоположности. Наверное, я слишком банален, но и удержаться от таких слов не могу.

Мы все допускаем ошибки, и я допускаю их постоянно, ошибаюсь и… где были мои мысли тогда. Ты знаешь, у одного писателя была фраза «Почему я не встретила его раньше?». Встретил. Тебя. И вот, я пишу тебе. То, о чём, наверное, пожалею. Ты знаешь, что все мои мысли вокруг да около одной темы, одной аксиомы. Да-да. Ты уже её знаешь. Может быть, ты ненавидишь меня, может быть. Сложно сказать.

Ты знаешь, я ведь тогда с ума сошёл, увидев тебя. Чего мне стоило хотя бы… а почему я просто не смог позвонить тебе тогда? А? Это нужно спросить у меня. Идиот…

Сейчас, можно сказать, это не имеет значения, но чёрт! Это имеет значение для меня. Потому, что я мечтаю, чтобы появились мы. Да-да, именно мы. Мне это важно. Я держу ногу занесённой над граблями, говоря всё то, что говорю. Да пусть они хоть топором оканчиваются, я уже не в силах жить просто так, без тебя. Это просто отвратительно.

Да, я надеюсь и верю в то, что мы с тобой сможем вместе всё изменить. Меня влечёт к тебе, как комету к планете. Расстояние меж нами так бешено и скоро сокращается. Если мы соприкоснёмся – ей богу, произойдёт взрыв. Жизнь будет уничтожена, но родится новая. Этого я бы и хотел.

Я никогда, никогда прежде не встречал такого человека. Знаешь эту ложь про то, что противоположности притягиваются? Это самая наглая ложь из всех.

У меня нет машины времени, а будь она, я бы кое-что исправил. Да, я бы просто позвонил тебе. Просто так. Даже, чтобы услышать то, что ты занята (если бы ты была в тот миг занята). И потом, перезвонив снова, позвать тебя гулять. А почему нет? В театр, в кафе, да хоть в арт-галерею. Да!

И тогда… как и сейчас, я просто мечтаю об одном. Не оставить тебе не единого шанса быть одинокой. Не оставить тебе шансов грустить и печалиться. Быть рядом и греть. Сжигать к чертям всё вокруг и быть счастливыми.

Счастье – вот то единственное, что имеет смысл.

Есть вещи, которые бесценны, а все желания, по сути, невероятно просты в своей составляющей. Например? Твоя улыбка. Да, именно так. Искренняя улыбка и, чёрт, общие, мать их, увлечения! Да! Именно это. Смотреть на одни вещи и думать о них вместе. Вот она – квинтэссенция хороших взаимоотношений. А мечта – это просто. Твои губы. И коснуться их поцелуем. И услышать, что ты думаешь обо мне… Да, так.

Ты покорила меня ещё тогда, но за эти годы я нисколько не остыл к тебе, а сейчас, я просто в безумии, бьюсь головой о мягкие стены комнаты.