Ты вернешься!

– Гонишь, – выразил я свое мнение, растирая башку полотенцем.

– Не-а. Я тебе это могу аргументированно доказать, – и он принялся загибать пальцы. – Не ломается. Голова не болит. На все согласная. Сама чудеса может в койке творить, потому что опыта ого-го, и если тебе чего там вздрючиться экзотичного, то выделываться не станет, только башляй. И самое главное – сказал ей – все, досвидос, мы закончили, и никаких тебе истерик и предьяв, прогонов про типа залет и явлений со слезами к твоим родокам, типа ты сволочь и обманул бедолажку. Скажи, Тапок!

– Васян, тебя послушать, так вокруг твоего дома прям оцепление из рыдающих по тебе телок, требующих чтобы ты на них женился! – заржал я уже откровенно, натягивая боксеры прямо на мокрое тело и вскинулся, почему-то насторожившись от так и не прозвучавшего обычного «Ага». – Потапыч, че такое?

Наш громила пристально уставился в окно на что-то и нахмурился, выпав из нашей трепотни. Васька последовал его примеру и вдруг негромко присвистнул, пробуждая еще больше моего любопытства.

Подойдя к столу, я тоже выглянул наружу и завис уже сам. По пустырю метрах в ста от моего гаража шла натуральная… ну не знаю даже… княжна. Ни тогда, ни много позже я не смог бы объяснить отчего в мгновенно опустевшей башке родилось именно это слово. Княжна.

Стремительно шагающая, почти летящая над землей изящная до хрупкости фигурка в развевающемся длинном до пят совсем не по нынешней моде светлом платье, с натуральным шлейфом чуть волнистых волос, которые последние закатные лучи окрасили во все оттенки малиново-розового. Лица в намечающихся сумерках было не разглядеть, но от самой ее стати, походки веяло чем-то таким… невиданным, мощным что ли, как если бы каждое ее движение могло породить способный сбить тебя с ног ураган. Я себя таким и ощутил тогда – сшибленным ударившей в грудь и башку волной, хоть и торчал столбом все на том же месте.

– Блин, я чуть не обосрался! – пробормотал Васек как будто откуда-то из другого измерения. – Мне в первый момент почудилось, что эта телка – призрак какой-то.

– А-а-ага, – протяжно поддакнул ему Тапок.

Чушь какая, у них разве глаза повылазили? Да от этой странной незнакомки веет такой интенсивности жизненной силой и реальностью, какой я сроду не чувствовал, и спутать ее с каким-то бесплотным духом… На ее фоне все вокруг и мы сами чудимся скорее уж чем-то недостаточно живым.

– Какого черта она тут бродит, да еще на ночь глядя? – не унимался Васек, а девушка вдруг вскинула голову и посмотрела прямо на нас, как если бы могла видеть и слышать на таком расстоянии. – Приключений на жопу ищет что ли?

Я не мог утверждать с точностью, но кажется ее лицо исказила раздраженная гримаса, потом она стала разворачиваться и осматриваться, словно искала кого-то или что-то.

– Че, может подвалим к девушке и позовем в компанию? – фыркнул оптимист Васька. – Ну или хоть набьемся в провожатые. Авось кому-то что-то перепадет.

Я медленно повернул к нему голову, ощутив прилив внезапной, прямо-таки нечеловеческой ярости. Поднял руку и уставился на свой сжатый до побелевших костяшек кулак, который отчаянно хотелось впечатать в его рот, произнесший такое. Чтобы сразу в кровь, в мясо, с зубами, забитыми в глотку.

Меня аж передернуло от осознания жути собственного инстинктивного порыва, а Васька уставился на меня, изумленно моргнув.

– Рус, ты чего это? – спросил он, наблюдая, как я медленно, через силу заставляю разжаться свой кулак.

Потап издал какой-то невнятный вопль, подаваясь в сторону окна и возвращая пустырю и незнакомке наше с другом внимание. А там уже было на что посмотреть. Из-за ближайших кустов бодрой рысью выбежало человек семь крепких мужиков, обряженных как ниндзя из западных боевиков – во все черное и даже хари замотаны, одна щель для глаз. Причем все они были вооружены кто чем – цепями, прутами длинными из арматуры, даже вилы у одного были. И все как один ломанулись на мою незнакомку, недвусмысленно изготавливаясь атаковать.

– Это че за нахрен? – сипло и офигевше спросил сначала Васька, а потом заорал во все горло: – Да вы охренели что ли, беспредельщики долбанутые! А ну стоять!

Меня практически бездумно, без команд от разума, мотнуло вглубь помещения, к стене с прислоненным грифелем от штанги, а в следующую секунду я уже выпрыгнул в раскрытое окно, разметав ногами все со стола.

– Рус, ты рехнулся?! – завопил вслед Васька, – Смотри сколько их!

Я и смотрел. Резал и крушил мысленно. На бегу. Осознавая, что опаздываю безнадежно. Девушка, увидев нападающих, развернулась и рванула в обратную сторону, но там как из ниоткуда встала цепь из десятка точно таких же ряженых уродов. Она завертелась, понимая, что в западне, и как раз в этот момент первый из бегущих агрессоров оказался на нужном для атаки расстоянии и размахнувшись, хлестнул ее тяжеленной цепью.

Из моей глотки вырвался рев безумного отчаяния. Никогда раньше, даже в самой жестокой драке с однозначно превосходящим во всем противником я не испытывал подобного. В такие моменты накрывало только холодной неутолимой яростью. А сейчас я рвал мышцы, заставляя себя мчаться быстрее, чем когда-либо в жизни, но не успевал, и от этого сердце раздирало именно отчаянием. Как если бы каждый удар по незнакомке был в сотню раз более лютым ущербом моей шкуре. Как если бы погибни сейчас она – и мне нет смысла больше жить.

На счастье, девушка была не такой уж и беззащитной и двигалась, уворачиваясь от ударов всего оружия с неимоверной просто скоростью. Подныривала, прыгала, кувыркалась в воздухе, короче творила натуральные чудеса уклонения, а такой толпой нападающие скорее уж мешали друг другу, чем действовали слаженно. Однако полностью избежать ущерба ей не удавалось – платье стремительно превращалось в окровавленные лохмотья и наверняка должно было мешать ей.

С воплем я наконец достиг места схватки и снес урода с вилами, врезав грифом ему по башке. Судя по тошнотворному влажному хрусту, приземлился он почти стопроцентным трупом, но мне сейчас на это было срать. Поймал лишь на мгновенье взгляд девушки, прочитав в нем почему-то досаду, я ломанулся на следующего, тем более что как раз подвалили десяток перекрывавших путь к ее бегству ряженых, и схватка закипела с новой силой. Я размахивал грифом, как хренов адов сенокосец, бил с разворотов ногами, хреначил локтями и коленями, но эффект неожиданности был уже потерян и противостояли нам явно не лохи какие-то неумелые. Как я ни пытался прорубиться к моей незнакомке, противники оттирали нас друг от друга все дальше.

Ее вопль боли чуть не ослепил меня, и сам я почти словил арматуриной по черепушке, увидев, как девушку выгнуло от доставшего-таки удара по спине цепом. Не теряя и мгновенья, пока она справлялась с дикой болью, что испытывал когда-то и на себе, нападавшие скоты навалились скопом, буквально затаптывая, замешивая в кровавую кашу хрупкую фигурку. Девушка рухнула на землю, а они все били-били-били.

Я ослеп-оглох-заполыхал, кинувшись на них, крушил, пинал, рвал, давил, убивал-убивал все и всех, до кого дотягивался и опомнился только вспышкой осознав, что смотрю в посиневшее от удушья лицо Васьки, с которого меня безуспешно старается содрать Потап.