Ты знаешь мой секрет?

— Милая, а разве это не естественно — хотеть малыша от любимой жены?

— Я… Ты… — так легко вылетающее из уст Алекса признание дезориентирует.

И пусть я признала свои чувства, но то, что и он определился со своими, шокирует. Это же мужчина, ему по определению нужно больше времени на размышления и сомнения.

— Как ты себя чувствуешь? — Гроссо кладет свою широкую большую ладонь мне на живот, и по телу тут же разливается приятное тепло. — Что сказала врач?

— Все в порядке, не волнуйся.

— А почему в клинику поехала без меня? Стеснялась позвать? Боялась реакции? Или мы поспешили, и ты еще не готова стать мамой? — вопросы сыплются один за другим, но последний меня удивляет.

— Я не знала о своем состоянии точно. И тестов не делала. Просто стала какой-то нервной в последнее время и…

— Не нервной, родная, а более чувствительной, эмоциональной, нежной и ласковой. У тебя гормоны шалят, это естественно.

— А ты как узнал? — хмурю брови.

Чтобы мужчина вперёд женщины догадался о ее беременности — разве такое возможно? Раньше бы сказала со стопроцентной уверенностью, что нет. Но Алекс… он меня поражает.

— Сонь, милая, я тебя каждый день вижу, понимаешь? Не просто смотрю, а любуюсь каждой твоей чертой. Неужели думаешь, что я слепой и могу пропустить такие яркие изменения?

— Не можешь?

— Нет.

— Значит, ты рад, что у нас кроме дочери будет и сынок?

— Сынок? — расплывается в улыбке Алекс, явно подтрунивая. — Разве врачи научились определять пол в шестинедельный срок?

— Врачи нет, но я в этом уверена, — вздергиваю нос и довольно жмурюсь, потому что уже знаю, что ответить супруг на мой вопрос.

И он не разочаровывает:

— Очень рад, солнце.

Глава 24

Когда в восемь часов вечера к дому подъезжает черная иномарка представительского класса и оттуда выходит всего лишь один гость, а не два, как было заявлено ранее, я не удивляюсь, а радуюсь.

Как бы не дружили семьи Цикал и Гроссо, но Карина — не тот человек, кому я стану радостно улыбаться и перед кем широко распахну двери собственного дома, позволяя топтаться в нем грязными ботинками. И пусть у бывшей невесты обувь исключительно дизайнерская и вылизанная до блеска, это не отменяет факта ее дурных мотивов.

И, кажется, Алекс, наконец-то, это понял.

— Прошу прощения, моя сестра под вечер почувствовала себя плохо и решила остаться дома, — Давид озвучивает малоправдивое объяснение, но меня настолько удовлетворяет результат, что причины уходят на задний план.

— Наверное, это связано с тем, что я ее в обед уволил, — а вот мой муж реверансы танцевать не собирается, говорит прямо и жестко, что не подразумевает вариантов.

Может быть, он и прав? По сути, здесь только свои: его жена и его лучший друг. Так стоит ли юлить.

— Всё действительно настолько плохо? — прищуривает свои темные глаза Давид.

— Прости Дав, но между моей семьей и твоей сестрой я всегда буду выбирать свою жену и детей.

Вот тебе и перекинулись парой милых фраз перед тем, как сесть за стол. Но, кажется, у этих двоих, действительно, такое поведение — норма, потому что Цикал не посылает нас к черту, не хлопает бешено дверью, а внимательно осматривает.

— Даже так? — его цепкий взгляд скользит по мне, а потом перебирается на Алекса и там замирает. — Семья — это святое. Согласен. Я не знал, что всё так серьезно, друг, и за это тоже прошу прощения. У вас обоих.

Внимание гостя вновь переключается на меня.

И, что странно, Гроссо копирует его действия и молчит.

Что происходит?

Теряюсь. И, нахмурив брови, безмолвно прошу у мужа подсказки. Нет, догадка о том, что он решил спихнуть право принять решение на меня — в голову приходит.

Но… разве можно сравнивать многолетнюю дружбу и супружескую жизнь продолжительностью в полтора месяца? И полагаться на женщину в мужских вопросах?

— Что скажешь, Сонь?

Мда, мой муж, по всей видимости, считает именно так.

И… его друг это принимает. Он не улыбается, не хмурится, смотрит прямо и открыто. И ждет. Они оба ждут.

— Кхм, — на секунду проваливаюсь в любимый карий взгляд, теплый и внушающий поддержку без всяких условий.

Желание прижаться поближе к надежному мужниному плечу зашкаливает, но сейчас не время. А вот позже… Мы с Алексом уехали из его офиса почти сразу, как обсудили все вопросы, и провели этот день только вдвоем, но мне оказалось мало. Подозреваю, вместе с моей чувствительностью, как сказал утром супруг, во мне начала активно расти и сексуальность.

— Заранее прошу прощения за прямоту, Давид, — произношу, чуть подумав и решив, что раз это близкий друг моего мужа, то и мне позволительно рубить правду-матку в лицо. А уж дальше он пусть сам решает, как поступать, — но я, оказывается, жуткая собственница и чересчур ревнивая жена, которая не умеет закрывать глаза на грубые провокации. И поскольку в ближайшие месяцы врач запретил мне волноваться, я буду безмерно счастлива не видеть Вашу сестру ни в нашем доме, ни в ближайшем окружении. В то же время это никоим образом не затрагивает лично Вас.

— Ого, — реакция Цикал выходит интересной.

Кажется, он не ржет только потому, что сдерживается. Но ухмыляется широко и смотрит на меня с явным интересом, но не тем мужским, который обычно нервирует, а как на собеседника, что сумел приятно удивить. Только вот совершенно не понимаю, чем.

— София, я впечатлен Вашим умением расставлять акценты и прятать под бархатной перчаткой железный кулак, — немного склоняет голову Давид. — В первую нашу встречу я высоко оценил внешнюю красоту, сегодня же приятно впечатлился внутренним стержнем. Алекс, тебе очень повезло с супругой. София, буду счастлив, если мы сумеем перейти «на ты», а в будущем постараемся стать хорошими друзьями.

— Можно попробовать, — киваю в ответ и ловлю теплые искорки в глазах мужа, наблюдающего за нами.

Ему все нравится.

— Значит, ребята, — Цикал делает верны выводы, — я приехал вас с одним ребенком поздравить, а выходит, что уже можно и с двумя? Ал, ты, бесспорно, везунчик. По-доброму завидую и очень за вас рад.

— Не поверишь, но я и сам себе завидую, — супруг аккуратно прижимает меня к себе теснее и целует в висок. — Ладно, Сонь, пойдем уже, покажем Даву нашу принцессу, заслужил, чертяка.