Тяготению вопреки

–  Что сейчас куда важнее, - продолжал Уитсетт, - это знать, что не только тебе мерещатся странные вещи.

–  Откуда ты?..

Уитсетт остановился в темном дверном проеме и размотал шарф. Кендрик увидел десятки темных выпуклых шрамов, выходящих из-под рубашки, как темные ветви, сходящиеся к основанию черепа. Подбородок и щеки распухли, искривились.

Сколько еще осталось жить Уитсетту, Кендрик угадать не мог, но, судя по виду, меньше года.

–  Послушай, мне жаль, что с тобой так получилось. И у меня тоже усиления одичали. Так что я тебе сочувствую.

Уитсетт рассмеялся низким горловым смехом, от которого затряслось его небольшое тело.

–  Тебе неприятно было смотреть, прости. У меня много было времени, чтобы свыкнуться с тем, что случилось со мной, - как и у всех у нас. Что будет - то будет. Знаешь, здесь, наверное, не лучшее место, и не пойти ли нам куда-нибудь, где можно пропустить по стаканчику? Нам многое нужно обсудить.

–  Может, сначала ты мог бы ответить на мой вопрос? Если ты знаешь, если у тебя есть хоть какая-то догадка, кто подложил бомбу, ты должен мне сказать.

Уитсетт огляделся и покачал головой.

–  Ладно. Почти наверняка это «Лос Муэртос», но точно сказать я бы не решился.

Кендрик рассмеялся:

–  Так далеко от Лабиринта? За каким бы чертом им…

–  Послушай, все-таки не лучшее место и время для обсуждения подобных вопросов. Давай лучше увидимся в ближайшее время. Завтра, скажем?

–  Возможно.

–  Всего лишь «возможно»?

–  Я не понял, почему Бадди сам не может приехать и поговорить со мной лично.

Уитсетт вздохнул и достал мобил.

–  Послушай, пока тут еще какой-нибудь полицейский автомобиль не проехал, первым делом я хочу сделать так, чтобы мы могли связаться друг с другом.

Кендрик поколебался, потом пожал плечами и достал свой мобил. Они включили приборы, дали им связаться друг с другом и обменяться контактной информацией.

Уитсетт улыбался, но лицо у него стало более закрытым. Он застегнул пальто, сперва тщательно завернув шарфом шею.

–  Я рад, что сейчас холодно, а то куда труднее было бы это скрыть. Отвечаю на твой вопрос: у Бадди сейчас полно хлопот, он тут организует… - пауза, - …разные вещи. Тут скорее другое… я думаю, он удивился, что ты на него не стал выходить.

Уитсетт помолчал и вернулся к прежней теме:

–  А что ты видел - в своих видениях? Кендрик тоже помолчал, формулируя ответ.

–  Прости, я еще не готов об этом говорить. Что-то видел. Какая разница?

Но Уитсетт настаивал:

–  Зеленое вокруг, да? И крылатый…

–  Прошу тебя, оставь. Я буду рад это с тобой обсудить в другой раз, но не сейчас.

Кендрик подумал, не выразил ли он на лице страха. Уитсетт смотрел на него изучающими спокойными глазами, заставляя Кендрика чувствовать себя так, будто его оценивают и судят. Он отвернулся.

–  Скоро поговорим, - сказал он Уитсетту, и получилось резче, чем он хотел.
– До свидания.

Уитсетт кивнул:

–  Я буду на связи.

Кендрик быстро пошел прочь, не желая обернуться и увидеть, что никого там нет.

Вернуться домой - это был не вариант. По крайней мере сегодня. Если Малки с Тоддом не смогли убрать его с записей наблюдения в «Святом», если кто-то знает, кто он, и хочет его убить по каким-то непонятным причинам, то безмятежно шагать к себе домой - вряд ли хорошее решение. Кендрик замедлил шаг, сообразив, что больше идти некуда.

Через минуту какой-то инстинкт направил его к дому Кэролайн. Вряд ли она будет счастлива его видеть, но куда еще? Кроме того, хотелось сейчас видеть кого-то знакомого, кого-то, испытавшего то же, что и он.

Отойдя всего на полквартала, Кендрик обернулся и увидел, что Уитсетта нет. Рассматривая то место, где они только что разговаривали, Кендрик непроизвольно сжал кулаки. «Настоящий, - решил он.
– Он был настоящий».

Дорога через центр по направлению к Стокбриджу заняла у него тридцать пять минут. Быстрый шаг и холодный воздух помогли снова обострить чувства, до того заглушённые едва прошедшей тошнотой. Сжав ладонью мобил, он шагнул ко входу модернизированного жилого дома, где на верхнем этаже жила в собственной квартире Кэролайн Винченцо. Лестничная клетка, хорошо просматриваемая сквозь закаленное стекло входа, была ярко освещена. Тщательно и уверенно он заглушил голоса в мозгу, выкрикивающие ему все причины, почему ему здесь быть нельзя.

Можно было воспользоваться шифровальным ключом Кэролайн - все еще хранимым после стольких лет в памяти мобила, но вряд ли Кэролайн бы это понравилось. Поэтому Кендрик коснулся мобилом уха и стал ждать ответа Кэролайн.

Резко вспыхнула боль в затылке, и Кендрик покачнулся, свалился спиной на стенку вестибюля.

«Только не это, - подумал он.
– Только не второй раз за один вечер».

На грани истерики он тяжело и быстро задышал, сползая вдоль стенки, упираясь спиной в дверь, опустился ягодицами на холодный бетон. Яркие вспышки сверкали стробоскопом на краю поля зрения. Желчь поднималась к горлу.

Он глянул на мобил, лежащий в ладони, и тот тихо дзинькнул. «Давай, - подумал Кендрик.
– Может, ее просто нет дома. Наверное…»

Цунами боли накатило на него, и он поддался, как раз когда улица скрылась с глаз. И тут произошла невероятная вещь… боль исчезла мгновенно.

Он перенесся куда-то в иное место, и теплый ветер обдувал голову. Воздух вокруг был густи сладок, как мед. И было то же, что и раньше: фигура, порожденная глубинами его разума, колыхалась на легком ветерке на сверкающих под золотым солнцем крыльях.

Эти крылья росли невозможным образом из плеч крошечного гомункулуса, быть может, с ладонь ростом. Они были широко раскрыты, переливались и играли, ловя какое-то невидимое течение. Безмятежное лицо создания - слишком похожее на человеческое - смотрело на Кендрика с веселым презрением.

Ощущение было такое, будто он сам сжался к точке простого осознания, подвешенной в воздухе, а мысли будто заперли в каком-то плотном текучем янтаре. Вдруг у мальчика с паутинными крылышками сделался скучающий вид, и он метнулся прочь с невероятной быстротой. Кендрик смотрел вслед фигурке, летящей над пейзажем, рожденным из снов.

Он стоял в каком-то саду, окружающем группу низких зданий офисного вида, и белые стены их светились, будто излучали внутренний свет. А еще дальше сад окружали высокие деревья. Земля с двух сторон закруглялась внутрь, вверх, и края ее сходились далеко в вышине над головой, так что Кендрик стоял внутри огромного цилиндра.

Он бывал уже здесь, всегда в судорогах сильного приступа, выворачивающего тело и нервы, всегда оставляющего ощущение разбитости, тошноту и изможденность. Этого мальчика с паутинными крылышками он тоже видел… и этот странный сад, и дома посередине него.