ТЯЖЁЛАЯ РАБОТА

В семь часов утра, за час до предстоящей встречи с полицией, вышел из дома с одной целью. Как можно быстрее встретиться с полицией, чтобы таким образом прервать свои неприятные мысли о предстоящей встрече с полицией. Прекрасно понимал, что полиция служит на благо граждан своей страны, оберегая всех от нападения со стороны террористов и представителей криминала. Однако после того как десять лет назад меня едва не посадили в тюрьму за преступление, которого не совершал, то у меня в душе остался неприятный осадок от встречи с полицией, которая терроризировала меня ни за что в течение долгих трёх лет моей жизни.

Наверно, именно поэтому в России милицию всегда называют еврейским словом мусор (от слова мусар – предатель) потому что милиция предаёт (передаёт) нашу свободу в места заключения, иногда даже без вины виноватых людей? Как это было со мной, когда меня пытались упрятать за решётку без повода не совершенного преступления. Разве можно после этого уважать органы правопорядка, которые сами нарушают правопорядок в отношении людей?

Расстояние между нашим домом и полицией проходило через городской парк, прилегающий к нашему микрорайону «Гимель». В обычные дни, когда направлялся через парк в центр города, то проходил через парк насквозь всего за две минуты. По российским меркам израильские парки просто зелёные скверы в черте города. Всего-то в парке два тренировочных футбольных полей, детская игровая площадка, здание городского суда и место отдыха граждан. В этот раз, короткий путь от нашего дома через парк к отделению местной полиции, показался бесконечно длинным расстоянием, петляющим вокруг огромных эвкалиптов и длинных скамеек, на которых должен был обязательно посидеть, чтобы подумать о разговоре с дежурным в отделении полиции. Хотя говорить мне с полицейскими не о чём. Отдам полицейскому марки, получу взамен документ о своей кристальной или грязной душе и на этом мы разошлись, как в море корабли. Мне нечего делить с полицией. Не нарушал никаких порядков Израиля.

Без десяти минут восемь стоял у ворот местного отделения полиции. Как самый дисциплинированный гражданин Израиля ожидал точное время. Когда точно без проблем смогу пересечь ногами финишную линию, разделяющую городской парк с моим присутствием в нем. Затем перейду в мою прямую зависимость от моего присутствия в здании местного отделения полиции, от которой зависит моё поступление в столовую военного завода.

Пока размышлял о своей пунктуальности в отношении к точному времени, в здание местного отдела полиции один за другим проходили граждане Израиля, большинство из которых были местные жители. Не интересовался, кто из них в какой кабинет проходит. Прекрасно знал, что кабинет, который выдаёт необходимый мне документ, будет открыт на приём граждан ровно в восемь часов утра. Не на секунду раньше или позже назначенного времени. Поэтому ровно в восемь часов утра пересёк финишную линию. Подошёл к дежурному офицеру полиции в здании местного отделения полиции. В надежде на то, что буду первым в кабинет за нужными мне документами.

Дежурный офицер полиции мельком посмотрел на купленные мной марки для полиции и показал мне на небольшой застеклённый холл похожий на аквариум, набитый до отказа теми людьми, которые прошли раньше назначенного времени в здание местного отделения полиции. Теперь мне словно рыбке предстояло окунуться в небольшой холл аквариум, где, наверно, душно в такую ужасную жару с улицы и люди там сейчас находятся как в крематории. Однако, когда подошёл к двери холла-аквариума, то мои скверные мысли об этом месте сразу сами собой улетучились. Из холла на меня повеяло прохладой из кондиционера. От плоского экрана огромного телевизора зазвучала приятная музыка. На экране телевизора, закреплённого на стене, замелькали знакомые кадры нашего города. Диктор с ролика телевизора стал рассказывать нам на иврите о самых достопримечательных местах города. Увлечённый цветными слайдами с экрана телевизора, не заметил, как промелькнули двадцать минут ожидания. Приёма в кабинеты не было, так как хозяйкой кабинетом стала уборщица, которая старательно надраивала пол, окна, двери и мебель.

Добросовестно отрабатывая свой срок в здании местного отделения полиции. Конечно, уборщице было Всё равно, что в холле находятся люди, ожидающие приёма в кабинеты, которые уборщица надраивала до блеска, словно всю свою сознательную трудовую жизнь работала уборщицей на туристическом морском лайнере. Случайно бросил свой взгляд на ортодоксального еврея, который у стенда с отрывными листиками заполнял какой-то бланк и наклеивал на этот бланк точно такие марки, какие купил в почтовом отделении и сейчас держал у себя в руках.

Словно не добросовестный ученик средней школы подсмотрел, как ортодоксальный еврей заполняет бланки на иврите. Даже при моем слабом знании иврита, тоже мог, как мартышка повторить движения ортодокса при заполнении бланков для себя. Но на такую писанину задом наперёд, потрачу много времени. За это время не только пройдёт моя очередь, но даже закроется кабинет, в который должен попасть сейчас непременно.

– Адони! (Мой господин!) Слиха! (Извините!) Ани ло едат иврит. (Я не знаю иврита.) Адони! (Мой господин!) Бевакаша! (Пожалуйста!) – неуверенно обратился к ортодоксальному еврею, показывая на свой фирменный бланк и марки.

– Эн байя! (Нет проблем!) Тави шельха Теудат зеут. (Давай свое удостоверение личности.) – добродушно отозвался ортодоксальный еврей на мою просьбу и быстрым росчерком стал заполнять необходимый бланк.

Когда фирменный бланк был заполнен, ортодоксальный еврей объяснил мне на иврите в какой кабинет мне надо идти. Мало что, понимая сказанное ортодоксом, лишь поддакивал ортодоксу на иврите и кивал головой, чтобы только быстрее избавиться от назойливой помощи со стороны ортодокса. Дело в том, что уборщица закончила свою работу. В четвёртый кабинет прошёл первый посетитель. Хотя первым в четвёртый кабинет должен был пройти назойливый ортодокс вместе со своей женой, которая все время ожидания постоянно плакала. Видимо была причина слез и прибытия ортодоксальной пары за документами о своей благонадёжности перед Израилем.

После того, как были заполнены фирменные бланки с наклеенными марками, а в четвёртый кабинет прошёл первый посетитель, время ожидания словно остановилось в движении и растянулось до бесконечности. Первый посетитель копался со своими документами на столе офицера полиции, это было видно в зеркале наблюдения. Ортодоксальная семейная пара ждала своей очереди. Следующей русскоязычной семейной паре просто нужна была помощь полиции. Так как у них из легкового автомобиля выкрали все имеющиеся у них документы и пластиковые банковские карточки, через которые воры могли снять с банковского счета всю наличной лопоухой русскоязычной пары. Знание иврита у русскоязычной семейной пары было на уровне первого класса средней школы. Поэтому русскоязычной семейной паре было трудно объясниться с женщинами офицерами полиции, занимающимися кражами личных документов у невнимательных водителей легковых автомобилей.

Моё знание иврита мало чем отличалось от знания иврита русскоязычной семейной пары. Но так как русскоязычная семейная пара была в шоке от утраты своих документов и мало что соображала даже на русском языке, то из-за сочувствия к своим землякам по Советскому Союзу, как мог, помогал русскоязычной семейной паре разобраться в полиции с проблемой в языке.

Так незаметно прошло мучительное время моего ожидания очереди в четвёртый кабинет полиции, откуда, только, что вышла ортодоксальная семейная пара. Сразу рванул в четвёртый кабинет полиции, чтобы меня не опередили следующие посетители, который пришли на приём в полицию намного позже меня, но стремились, во что бы, то, ни стало опередить меня. Вполне понятно, что в данное время не мог допустить такой оплошности, со своей стороны. В четвёртом кабинете полиции, за письменным столом напичканном современными электронными приборами, сидел офицер полиции мужчина лет сорока по внешности смуглый мулат индусского происхождения.

Своим равнодушным характером мулат совершенно не был похож на строгого полицейского. Лишь полицейская форма доказывала посетителям четвёртого кабинета полиции, что перед ними сидит Всё-таки полицейский, а ни клерк из конторы. Обменявшись шаблонными приветствиями на иврите, протянул офицеру полиции заполненный фирменный бланк с наклеенными марками и свой Теудат зеут (удостоверение личности). Офицер полиции привычным движением руки, совершенно не обращая никакого внимания на запись в фирменном бланке, погасил штампом марки, наклеенные на фирменный бланк. Поставил свою подпись под штампом рядом с гашеными марками. Фирменный бланк с гашеными марками и со своей подписью, офицер полиции спрятал в свою папку, лежащую на письменном столе.

После чего, офицер полиции посмотрел в мой Теудат зеут. На своём служебном компьютере нашёл номер моего Теудат зеута. Нажал мышкой на значок принтера. В тоже мгновение принтер начал выдавать два листа распечатки о благонадёжности моей личности, которая, может быть, пригодна или не пригодна к работе в столовой на запретной территории военного завода? Всё моё будущее теперь в руках полиции и компьютера, который хранит мои данные, как друга или врага Израиля. Даже сам Всевышний не в силах руководить записями компьютера. Полностью доверяя современным электронным приборам, офицер полиции ни стал читать текст документов, которые только что выдал его служебный компьютер.