ТЯЖЁЛАЯ РАБОТА

Офицер полиции проштамповал печатные листы, вышедшие из принтера. Поставил свою подпись под каждым штампом. Скрепил скрепками листы с текстом о моей личности. Вручил два листа документов мне в руки. Шаблонно попрощался со мной на иврите и пригласил следующего посетителя. Поднялся со стула. Поблагодарил офицера полиции за документ. Поспешил покинуть здание полиции. Посмотрел на документ лишь тогда, когда пересёк улицу, разделяющую территории городского парка от здания отделения местной полиции.

Углубившись в городской парк, внимательно посмотрел на цифры. Совершенно не могу понять именно почему, владея всего лишь одним русским языком, могу по цифрам в тексте любого документа определить хорошую и плохую сторону. Даже если текст написан иероглифами, арабской вязью или на иврите. На первом листе документа были указаны адрес и телефоны полиции, дата выдачи документов, код секретного документа.

Дальше на первом листе можно было не разгадывать тайну текста, написанную на иврите. В тексте документа описывают мои права и возможность применения документа в различных правовых делах владельца документа. В общем-то, обычные нравоучения в любом государстве, которые известны каждому гражданину в любой стране мира. Конечно, Израиль не исключение. Все граждане на Земле Обетованной должны знать свои права и обязанности. Каждый гражданин любой страны мира должен быть законопослушным, чтобы был порядок.

Текст записи второго листа был всего лишь на половину листа. Но в нем было такое обилие чисел, что сразу понял. В таких документах цифры не могут служить прибылью на расчётном счёте твоего банка. Тут что-то совершенно другое. В подобных документах цифры либо угрожают, либо взыскивают с человека. Если меня до сих пор не посадили в келью, то меня просто предупреждают о возможном наказании неизвестно за что или взысканием с меня неизвестно чего.

Надо попросить дочь, чтобы она перевела текст документа, который угрожает и предупреждает. Надо быстрее идти домой, пока Виктория не уехала из дома на учёбу в Тель-Авив, к старшему брату Артуру в Ашкелон на свое временное место жительства или к своей армейской подруге в Бейт Шемеш (Дом Солнца). Наша дочь такая же неугомонная, как её отец. Постоянно в поисках чего-то неизвестного вокруг себя. Вечно ей чего-то не хватает. Виктория постоянно выясняет спорные вопросы с кем-то. Доказывает кому-то свою правду.

Ни стал переходить городской парк по многочисленным извилистым тротуарам. Пересёк городской напрямую через тренировочное футбольное поле и сразу вышел до светофора на перекрёсток улиц Бней-Брит и Хапальмах. Как раз в это время передо мной загорелся зелёный цвет светофора. Поспешил пересечь перекрёсток на улицу Хапальмах, где находился жилой корпус с нашей квартирой на четвёртом этаже. Лишь бы только дочь была дома.

К моей удачи Виктория была дома. Но уже куда-то собиралась. Постоянно дочери не сидится в родительском доме. Вот сейчас обратно куда-то мчится. После сама с годами будет сокрушаться в том, что мало времени уделяла стареющим год от года родителям. Точно также как у меня сейчас, особенно после смерти мамы, сожалею о том, что мало времени был рядом с мамой, которая так и не смогла прилететь к нам в гости в Израиль. У меня тоже не было никакой материальной возможности оплатить прилёт мамы к нам. Сам тоже никак не мог полететь к маме. Мой отец вообще умер в полном одиночестве так и не понятый ни кем.

Эта проклятая война с фашистами искалечила не только тела, но и души людей. Может быть, именно по этой причине мой отец, будучи инвалидом второй группы, был нервным и любил выпить по той причине, чтобы заглушить боль в теле и в душе? Ведь у моего отца после войны с фашистами на протяжении десятков лет из тела вылезали микроосколки от прошедшей войны. Как тут не запьёшь? Если из тебя каждый день вылезает металл. На протяжении десятилетий отец ходил в кровоточащих ранах различной величины.

Раны после выхода микроосколков из тела, а также от бесконечных операций по устранению дефектов на теле, как результат ранений во время войны с фашистами. Одни только мозоли на искалеченных подошвах ног чего стоили, когда мама срезала мозоли с ног отца трофейной немецкой бритвой и задевала за живое тело. Мне жалко маму и отца, что последствия войны с фашистами искалечили их души и развели семью навсегда.

– Виктория! Пожалуйста, переведи мне текст документа. – обратился к дочери, когда вошёл в квартиру. – Меня больше всего интересует второй лист документа. Так думаю, что на первом листе формальности…

– Ты, как всегда прав. – с иронией в голосе, сказала Виктория, бегло читая текст на иврите. – На первом листе твои данные и инструкция о том, как ты можешь распоряжаться с данным документом. На втором листе записано, что ты был задержан в конце марта месяца девяносто седьмого года прошлого века с пакетом содержащем такой инструмент, которым можно вскрыть любую дверь, то есть, совершить кражу. Опасный инструмент у тебя изъяли. Тебя предупредили, что если тебя ещё раз задержат с подобным инструментом, то привлекут к уголовной ответственности, по указанной статье. Оштрафуют на сумму в две тысячи пятьсот шекелей или посадят в келью на десять месяцев. Так что любимый папочка в кармане носи лишь ключи от своей квартиры, а также удостоверение личности.

– Вот, гады! Мало того, что незаконный судебный процесс надо мной длился больше, чем Нюрнбергский процесс над фашистами. – разозлился на решение местного суда старой давности. – Суд к тому же повесил на меня такое "пятно", от которого теперь не отмоюсь до самой смерти. Судья в своём заключительном слове сказала при всех, что абсолютно невиновен в выдвинутом против меня обвинении и сказала секретарше, чтобы выдвинутые против меня обвинения убрали с компьютера. Так как нет никакого повода обвинять меня в преступлении.

– Тут палка о двух концах. – рассудительно, сказала Виктория. – По сути дела за давностью лет здесь не о чём говорить. В течение нескольких лет даже злостные алиментщики становятся прекрасными мужьями и отцами, а ярые преступники превращаются в дисциплинированных законопослушных граждан и даже в религиозных проповедников. Но тут разговор идёт о работе в столовой на территории военного завода «Эльта», куда, кого попало, работать не берут. Ты вспомни, как тебя не взяли работать на этот завод только по той причине, что на время оформление документов для поступления работать на военный завод, тебе исполнилось пятьдесят пять лет. Так что твоё трудоустройство зависит от какой-то пкидушки (служащей), которая скоро по своему возрасту будет тебе годиться внучкой. Как решит служащая, так все и будет. Убить тебя или помиловать. Как ты учил в свое время в университете по истории гладиаторов.

– Хорошо помню историю! – решительно, сказал дочери. – Однако всегда верю в свою удачу. Пускай не всегда фортуна поворачивается ко мне передом. Но почти всегда, добиваюсь того, к чему стремлюсь. Пускай даже с некоторой задержкой равной нескольким годам жизни. Обещал вам восемь лет тому назад, что обязательно буду работать на военном заводе «Эльта», Всё равно в каком качестве. Так что прямо сейчас иду устраиваться на работу.

Не откладывая время в "долговой ящик", прошёл в свою спальню. На всякий случай снял копию документов из полиции и прямиком направился из своего жилого дома в сторону военного завода «Эльта», который находился в другом конце улицы Хапальмах. Ничего не мог с собой поделать, что у меня такая настырная натура. Если решил чего-то добиться, то Всё равно "нытьём или катанием" добьюсь своего. Меня никто и ничто не остановит перед выбранной целью.

Пускай даже выбранная мною цель никакой пользы для меня не принесёт. Но если поставил перед собой цель, как смысл жизни, то Всё равно когда-то добьюсь своей цели. Пускай даже будет на закате моей жизни. Меньше чем за десять минут преодолел расстояние от своего дома до военного завода «Эльта». Тем же путём прошёл вооружённую охрану от главных ворот до главного контрольного поста. С внутреннего заводского телефона позвонил в столовую к Леи Миронски, которой сообщил, что при мне имеются документы с полиции о моей благонадёжности. К возможной работе в столовой на запретной территории военного завода «Эльта», где готов работать сейчас.