Тяжелые звезды

И сегодня твердо убежден в одном: это был чистой воды экспромт, придуманный на скорую руку. Во всяком случае по глубине замысла он мало чем отличался от уже слышанных ранее обещаний немедленно «поднять штурмовики»…

«Витязей» отозвали в Москву, и эта политическая победа Дудаева, поначалу казавшаяся небольшой тактической уступкой, предрешила судьбу воинских частей в Чечне. Это был форменный разгром, если называть вещи своими именами. И остается только удивляться мужеству тех солдат и офицеров России, которые теперь были брошены в Чечне на произвол судьбы, но не утратили при этом присутствия духа.

* * *

506-й, полк внутренних войск, дислоцированный в Грозном, все это время также находился в кольце чеченских боевиков. Цель таких блокад, в которых оказались все без исключения воинские части в Чечне, независимо от их ведомственной принадлежности, была одна: не допустить вывоза оружия и вывода техники из частей и складов. Угадывался замысел Дудаева — захватить все и уже с этих позиций торговаться с центром.

Понимая, что офицеры — в большинстве своем это люди долга — вряд ли будут сдавать свои автоматы, танки и артиллерийские орудия подобру-поздорову, чеченцы загодя начинали давить их психологически. Время от времени «гвардейцы» пробовали на прочность наших военнослужащих, подгоняя к воротам частей топливозаправщики. Грозили: «Зальем бензином и подожжем!»

Так же они поступали у здания МВД, когда пытались изгнать батальон Демиденко. Этот же прием, не мудрствуя, применили и у ворот полка, командир которого, подполковник Михаил Шепилов, докладывал мне обо всех шевелениях чеченцев вблизи своей части. На этот раз к воротам подошли пожарные машины, в цистерны которых, если верить нападавшим, был закачан бензин. Так и стояли, часов шесть действуя на нервы. Наши верили и не верили, однако своих боевых позиций не покидали.

Между полком и Дудаевым непрерывно курсировал помощник чеченского президента Абу Арсунукаев.

Позднее Шепилов доложил: «Я поговорил с Дудаевым. Обстановка была разряжена…» Но чувствовалось, что командир полка изрядно нервничает, поскольку не может доверять обещаниям чеченских представителей. Сегодня у них одно на уме, завтра — другое. Обстановка в последние дни уже не раз накалялась до такой степени, что, по свидетельству Демиденко, даже мой заместитель генерал Косолапов, находившийся на территории полка в то время, когда дудаевцы решились на силовой штурм отдельного батальона, уже поднимал полк «в ружье» и грозился по телефону неведомому чеченскому собеседнику: «Я сейчас возьму автомат, попрощаюсь с родственниками, и вы увидите, как умирают русские генералы…».

По реакции Шепилова я понял, что он готов последовать примеру Косолапова, и только чудом и выдержкой командира можно объяснить, что в полку до сих пор не грянуло форменное побоище.

Чтобы избежать кровопролития, днем 29 ноября 1991 года я отправил Дудаеву телеграмму следующего содержания: «г. Грозный, президенту республики Дудаеву. Сложившаяся обстановка вокруг в/ч 3394 (506-й полк. — Авт.) в Грозном в дальнейшем терпимой быть не может из-за блокирования военного городка и угрозы здоровью и жизни членов семей военнослужащих. Вами был предъявлен ультиматум о призыве граждан чеченской национальности, требуя в противном случае вывода части за пределы республики без техники, оружия и боеприпасов. Вы, как человек военный, прекрасно знаете, что подобные ультиматумы предъявляются противозаконно. Эта часть выполняет задачи по охране и конвоированию осужденных, обеспечению работы судебно-следственных органов. Военнослужащие части не являются военнопленными, и мы с вами не находимся в состоянии войны, а тем более с чеченским народом. Вы знаете, что без решения президента и правительства России мы не можем покинуть пункт дислокации. В сложившейся ситуации призыв местного населения является нецелесообразным из-за враждебного отношения к военнослужащим части. Если вы, как президент, считаете пребывание части дальше невозможным, то установленным порядком решайте этот вопрос с правительством России. Но даже в случае вывода — выходить мы должны с вооружением и техникой, передав занимаемые объекты местной власти. Ставлю вас в известность, что личный состав части ни на кого не собирается нападать, но имеет уставное право и приказ на оборону войсковых объектов и военного городка вплоть до применения оружия. Хочу вам напомнить, что в зоне огневого поражения находятся прилегающие жилые дома, хранилище сильнодействующих ядовитых веществ (аммиак, хлор и другие) в количестве 2,5 тысяч тонн и нефтепродукты. Вы должны оценить ситуацию и помнить, что даже несколько выстрелов солдат при обороне городка могут привести к непредсказуемым последствиям. В случае продолжения нагнетания обстановки вокруг войсковой части 3394 я вынужден буду обнародовать все обстоятельства в СМИ. Надеюсь на понимание вами этого вопроса и его решение путем переговоров с соответствующим руководством.

Начальник УВВ по Северному Кавказу и Закавказью

генерал-майор Куликов».

Реакция на эту телеграмму последовала незамедлительно. Уже утром 2 декабря подполковник Шепилов доложил мне по системе закрытой связи: «Здравия желаю! (Здесь и далее — дословная запись доклада. — Авт.) Обстановка без изменений. Вчера, с 17.00 до 24.00, был у Дудаева дома, со всеми близкими, кого не знал — познакомился… Мои отношения с Дудаевым пока позволяют решать вопросы, но меня настораживает его подчеркнуто хорошее отношение ко мне. Складывается впечатление, что они чего-то боятся. Дудаев меня известил, что вопрос о призыве чеченцев в мой полк пока подниматься не будет, а если кого и привезут — чтобы я отправил их обратно… В свою очередь я проинформировал Дудаева об обращении военнослужащих нашей части, отправленном президенту России, где описывается наше сегодняшнее положение. По его раздраженной реакции: «С этим можно было и подождать» — я понял, что он не хочет, чтобы общественность и пресса были извещены о событиях в Грозном. Однако газеты с публикациями обращения взял и вынужден был смириться: «Что ж делать… Отдали, так отдали…» Далее… У нас вчера по радио почти весь день передавали, как нужно действовать при взрывах хлора, аммиака, фриона… Рассказывали, как пользоваться противогазами, как эвакуироваться в случае химического заражения…»

Последняя фраза мне сказала о многом: это означало, что моя информация до чеченцев дошла и они, люди, несомненно, мнительные, вычитали между строк телеграммы скрытую угрозу. Я по этому поводу не сокрушался: чем иным в сложившейся ситуации, кроме намеков и предостережений, я мог погрозить дудаевцам, чтобы облегчить положение полка, стиснутого кольцом блокады? У меня было ощущение, что высшее военное руководство страны уже смирилось с временной потерей Чечни. Ведь его редкие визиты в республику хоть и сопровождались грозной риторикой, но в конце концов все равно заканчивались уступками и очередными компромиссами: 506-й полк окончательно захватили в тот день февраля 1992 года, когда в Грозном находилась очередная делегация высокопоставленных военных — первый заместитель министра обороны РФ генерал Громов, командующий ПВО генерал Прудников и командующий ВВС генерал Дейнекин. Провожая начальство, командир учебной дивизии Министерства обороны генерал Соколов доложил генералам обстановку, упомянув, что полк внутренних войск МВД России захвачен, что там идет грабеж складов. Отношение к этому сообщению было сдержанное.

Накануне в Грозном происходило следующее: 3 февраля, в 11.30, в полку, где за старшего оставался начальник штаба подполковник Тонконоженко, появился Алсултанов, назначенный Дудаевым министром внутренних дел республики, и категорически потребовал собрать всех офицеров полка, чтобы довести до них последние распоряжения президента Чечни. Юридический казус заключался в том, что полковник Алсултанов, мятежник по сути, но по форме действующий министр внутренних дел одной из российских республик, действительно имел на это право: все части ВВ обязаны взаимодействовать с органами внутренних дел субъектов Федерации, а многие из них, в том числе и 506-й полк — находятся в оперативном подчинении их руководителей. Это не означает, что полк во всякое время выполнит любой приказ сошедшего с ума, либо задумавшего переворот министра или начальника УВД. Однако его командир не имеет права игнорировать милицейского начальника той территории, где он размещен. При всей двусмысленности ситуации и положения самого Алсултанова он имел законные основания собрать офицеров.

Начальник штаба пожал плечами и объявил сбор офицеров. Тем более что ранее Алсултанов никакой агрессии в отношении военнослужащих 506-го полка не проявлял и демонстрировал свою лояльность руководству союзного и российского МВД. То, что министр появился в полку в сопровождении двух десятков чеченских омоновцев — тоже было объяснимо: только в кругу охраны иной восточный человек выглядит достойным своего высокого поста.

Как только офицеры полка были собраны, боевики Алсултанова их окружили, продемонстрировав серьезность своих намерений тем, что дружно дослали патроны в патронники своих автоматов, и уже без церемоний захватили дежурного по части и разоружили караул. Под их охрану были взяты помещение дежурного по полку, автопарк, КПП, склады и коммутатор. Сам министр объявил офицерам указ Дудаева, что их часть «присоединяется к МВД Чеченской Республики», что нынешние командир и начальник штаба полка от должности отстраняются, а новым командиром полка назначен подполковник Бихан Басханов. Разумеется, чеченец по национальности.

Этот Басханов развил бурную деятельность и, упиваясь свалившейся на него властью, кого-то гнал с территории части, кому-то грозил карами президента Дудаева, кому-то гордо и победно сообщал: «Я в своей республике!..» У Басханова, позже отставленного и фактически выкинутого дудаевцами на помойку, хватило ума в 1993 году выпрашивать хоть какую-нибудь должность у меня, ставшего в ту пору командующим внутренними войсками. Я внимательно выслушал его, достал вот эти записи и прочитал вслух. Спросил: «Это вы?» Гляжу, мнется… «Так вот, — говорю, — прощайте, и чтоб глаза мои больше вас не видели!»

Подобные персонажи чеченской истории, полагавшиеся на нашу забывчивость, либо на отходчивость сердец, не раз пытались поискать удачи во властных структурах России. Стучались и ко мне. Представлялись гонимыми и опальными, сетовали на трудность житья в дудаевской Чечне. Но для меня их суетливость, проявленная в дни нешуточных тревог и волнений, так и останется мерилом деловых и человеческих качеств. Кого-то из них я назову предателем, кому-то просто напомню о малодушии… Дрогнувшие перед боевиками и бросившие своих защитников на произвол судьбы, они так и не прибились ни к какому берегу. Говорят, что некоторые из них, облаченные в генеральскую форму, ждут часами в аэропорту Кавказских Минеральных Вод, чтобы попасться на глаза кому-либо из прилетающих лидеров северокавказских национальных республик. В надежде, что будут востребованы. Аэропорт в Минводах бойкий, и их, действительно, там часто встречают, дружески приветствуют, но с собой отчего-то не зовут…