Тяжкие преступления

— Нет, я совершенно чист перед тобой, Джек.

Уиллоус придвинулся еще ближе.

— Знаешь, что я думаю?

— Нет, я никогда этого не знаю, — ответил Бобби, нервно улыбнувшись.

— Я думаю, что ты нашел способ залезть в компьютерные данные и теперь путаешь там номера и даты. И наверняка ты заплатил за новую одежду, дорогую стрижку и маникюр из тех ста пятнадцати тысяч, которые должен был получить тот парень из Сиэтла. А также я думаю, что если я так быстро тебя раскусил, то твой босс ненамного от меня в этом отстанет.

Бобби вдруг сгорбился, поставил стакан на стол и закрыл лицо руками.

— Сколько ты истратил?

Через минуту он взял себя в руки.

— Почти все.

Он посмотрел в стакан и допил виски.

Уиллоус стоял и молча ждал продолжения, каким бы оно ни было.

Бобби показал пальцем на его пиво.

— Ты не возражаешь, если я его допью, раз уж ты все равно собрался уходить?

На улице снова пошел снег. Уиллоус стоял рядом с машиной с ключами в руке и смотрел, как, медленно кружась, падают на землю белые мягкие хлопья. Он подумал, что хорошо бы снег никогда не кончался, а все шел бы и шел и полностью погреб под собой город и людей. Потом он открыл свой автомобиль, сел за руль и поехал обратно в департамент. Что ждет его там?

Глава 16

Билли закрыл дверь своей комнаты и включил лампу у кровати. Освободившись от кожаной куртки, он подошел к окну и раздвинул потрепанные занавески. За окно упал прямоугольник света, и стали видны падающие на землю снежинки.

Он стянул через голову футболку, скомкал и швырнул в угол. Расстегнув ремень, поиграл немного «молнией» своих джинсов «Левайс».

Оконное стекло задрожало от порыва ветра, а снежинки закружились и запрыгали. Он потрогал холодное стекло, и дрожь передалась его ладони.

Он перешагнул через джинсы, лежащие на полу. На нем остались только красные трусы-бикини. Интересно, она там? Смотрит?

Теперь уже и трусы лежали на полу и издали, от окна, напоминали лужицу крови.

Он провел руками по своим узким бедрам и посмотрел вниз. Плоть его оставалась спокойной. Никакой реакции, хотя Билли знал, что она смотрит.

Он не мог перестать думать о Нэнси Краун.

На часах — пять минут первого ночи. Должно быть, она уже в постели, спит и видит сны. За свою жизнь Билли много раз взламывал замки и проникал в чужие дома, видел разные планировки человеческого жилища. Он, наверно, без особого труда определит, где расположена спальня Нэнси. Наверняка на верхнем этаже, справа.

Он представил себе ее огромную постель, шелковые простыни, скользкие и гладкие.

Пять минут первого. Не так уж и поздно на самом деле. А может быть, она с мужем занимается любовью? Его охватила ярость. Сердце бешено заколотилось. Почувствовав неприятную слабость в коленях, Билли рывком задернул занавески, сел на кровать, зажег сигарету и глубоко затянулся. Картинки, одна мучительней другой, мелькали в его воспаленном воображении.

Вот Нэнси и ее толстозадый муж сидят в обнимку на ковре перед камином и беседуют о чем-то за стаканчиком виски.

Вот она лежит на огромной постели. Кожа у нее гладкая как шелк. Муж ложится рядом с ней, протягивает руку…

Такая женщина, такой дом. Как все это случилось? Может быть, ее муж раза в два старше, чем она. Жирный, лысеющий.

Билли вдыхал сладкое воспоминание — аромат ее духов, видел ее волосы, глаза, очертания губ.

Он мучил себя мыслями о том, как они лежат там вместе под скользкими шелковыми простынями, а за стеклянной стеной их дома спит город, и снег смягчает сияние его огней. Он рисовал в своем воображении, как хорошо в этом доме. Тепло. Тихо. Спокойно. Ковер на полу — толстый и мягкий. Дорогая мебель. Белые стены. Все новенькое, яркое, чистое.

Он хотел ее, он бы научил ее тому, о чем она не имела ни малейшего представления.

Он вспомнил, как она посмотрела на него, когда он бросил ей в руки ключи от ее автомобиля. Как будто она видела его насквозь.

И вдруг, может быть, как утешение в отчаянье, к нему пришла мысль, что она хочет его так же сильно, как он ее, хотя она вряд ли признается в этом.

Он выкурил до самого фильтра еще одну сигарету и посмотрел на часы.

Без двадцати трех час.

Он скатился с кровати, быстро оделся во все черное — от куртки до кроссовок, — вынул из шкафа кольт, удостоверился, что ключи от «пинто» при нем.

Он только прокатится до ее дома. Поболтается вокруг. Посмотрит. Может быть, посидит немного около бассейна.

А может быть, если свет не горит, взломает замок и войдет.

Глава 17

— Ты знаешь, что вчера случилось с Ферли? — спросила Паркер.

— Нет, а что?

— Он упал в обморок прямо у своего стола. Встал, схватился за сердце, сказал что-то непонятное и снова упал. Он в палате скорой помощи в больнице Святого Павла.

— Ты там была, когда это произошло? — спросил Уиллоус.

— Нет, это случилось на час раньше, чем я вернулась от миссис Ли, — покачав головой, ответила Паркер. — Ты в это время уже ушел домой.

Уиллоус кивнул. После встречи с Бобби Чоу он пошел в бар неподалеку от дома — «Куллпеппер», где и провел остаток дня. Но признаваться в этом ей вовсе не собирался.

— Кто-нибудь пошел к нему в больницу? — спросил он.

— Инспектор Бредли.

— Надеюсь, его жене позвонили?

— Да, Оруэлл позвонил.

— Вчера утром он довольно грубо пошутил с Ферли. Наверное, теперь совесть мучает.

Уиллоус машинально открыл и закрыл ящик стола.

— А что твоя встреча с семьей Ли?

— Ничего нового, — ответила она, пожав плечами. — Миссис Ли все еще вводят сильное успокоительное. Питер должен приехать сегодня около десяти вечера. Он звонил им при мне из Сиэтла.

— Ты с ним разговаривала?

— Перекинулась парой слов. Он, видимо, куда-то уезжал на несколько дней.

— Да, кататься на лыжах, — сказал Уиллоус, — и с ним не могли связаться до вчерашнего вечера.

— Ты звонил в Бостон?

— Да, разговаривал с его соседом по комнате. Питер обожает кататься на лыжах и иногда уезжает на три-четыре дня. Обычно с друзьями, а то и один.

— Он мне сказал, что в выходные, когда погиб его отец, он был с друзьями, — сказала Паркер.

— Это он сам тебе сказал или ты его спросила?

— Я его ни о чем не спрашивала, Джек. Я же разговаривала с ним в присутствии матери и сестры. Им было слышно каждое мое слово.

— Он тебе не называл никаких имен?