Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Хорошо, – отвечали они и сели, чтобы выпить. Халиф при виде трех нищих очень удивился, в особенности когда он увидал, что каждый из них слеп на один глаз, а посмотрев на девушек, он поразился их привлекательностью и красотой. В то время как другие уже давно угощались и болтали, девушки подали вина и халифу, но тот отвечал им, что он пилигрим, и отказался. Вследствие этого привратница разостлала перед ним вышитое сукно и поставила китайскую бутылку, налив в нее ивовой воды и прибавив кусок льду, и подсластила сахаром. Халиф, поблагодарив ее, подумал:

«Завтра я отблагодарю ее за это внимание».

Общество продолжало пировать, и когда вино стало на них действовать, хозяйка дома встала и, взяв за руку сестру-покупательницу, сказала:

– Вставай, сестра! Нам надо исполнить долги наши.

– Хорошо, – отвечала та.

Привратница встала и очистила всю середину комнаты, поставив нищих в конце у дверей; после чего хозяйки обратились к носильщику, сказав:

– Хотя ты не старый наш друг, но все-таки ты нам не чужой, а знакомый.

– Что же вам угодно? – спросил носильщик, вставая.

– Стой там, где ты стоишь, – отвечала одна из сестер, – и помоги мне.

Он увидал двух черных собак на цепочке, которых и вывели на середину комнаты. Хозяйка дома встала со своего места и, засучив рукава по локоть, взяла в руку плеть и приказала носильщику подвести к себе одну из собак. Собака завизжала и, глядя на хозяйку, замотала головой, но хозяйка, невзирая на это, стала ее бить до тех пор, пока не устала и не отбросила плети. После этого она прижала ее голову к своей груди, стерла слезы с ее глаз и поцеловала ее в голову…

– Отведи ее и приведи другую! – сказала она носильщику.

С другой собакой она сделала то же самое, что и с первой. При виде этого халиф пришел в недоумение, и сердце его сжалось. Он знаком приказал Джафару спросить, что это значит, но тот знаком же отвечал ему, что говорить не надо.

Хозяйка дома, взглянув на привратницу, сказала:

– Вставай и делай свое дело!

– Хорошо! – отвечала она.

Хозяйка же опустилась на алебастровое ложе, отделанное золотом и серебром.

– Теперь исполняйте вы ваш долг, – сказала она сестрам.

Привратница села подле нее на ложе, а покупательница вошла в нишу и принесла оттуда атласный мешок с зелеными кистями и, встав перед хозяйкой дома, вынула из него лютню и, ударив по струнам, спела следующие стихи:

О, возврати ты сон моим глазам,Который взят от них, и объясни,Зачем мой разум вдруг меня покинул.Когда я полюбила, то открыла,Что сон стал недругом моих очей.Мне говорили: «Раньше ты былаВеселой, но теперь переменилась!» —«Ищи огня по дыму», – отвечалаНа это я. И я ему прощаюИ пролитую кровь мою.Сама я Гнев вызвала его и побудилаНа это преступленье. ОтраженНавеки образ дорогой егоНа зеркале моей тревожной мыслиИ в пламени души моей больной.

Услыхав эту песню, привратница вскричала:

– Да восхвалит тебя Аллах!

Она разорвала на себе одежду и в обмороке упала на пол, причем грудь ее открылась, и халиф увидал на ней следы ударов, как будто от микрахов [69] и плетей, что его до крайности удивило. Покупательница тотчас же встала, вспрыснула ей лицо водой, затем принесла другое платье и переодела ее.

– Видишь эту женщину со следами побоев на груди? – обратился халиф к Джафару. – Я не могу оставить так этого дома и не могу быть покоен, пока не узнаю истинной истории этой девушки и этих двух собак.

69

«Микрахом» называется конец пальмовой ветви, очищенной от листьев.

– Государь, – отвечал ему Джафар, – ведь она поставила нам условие не говорить о том, что нас не касается, а иначе мы можем услыхать нечто, для нас очень неприятное.

Покупательница между тем снова взяла лютню и, прижав ее к своей груди, ударила пальцами по струнам и пропела следующее:

Что можем говорить мы, если сердцеПолно печальных жалоб на любовь?Как нам найти от страсти избавленье?И от желаний страстных не сгорать?И если б мы посла туда послали,То не сумел бы он там передатьТоски и жалоб любящих сердец.И пусть мы даже будем терпеливы,Мы все-таки не сможем пережитьТого, кого всем сердцем мы любили, —Утраты безвозвратной. ОстаютсяНам только слезы, горе и страданья.О, ты, теперь очам моим незримый,Всегда твой образ милый будет житьВ душе моей. Но верен ли ты той,Которая тебя так страстно любит,Что ни за что на свете не изменит?Иль в дни разлуки позабыл уж ту,Что ждет так долго твоего возврата?Когда придет день Страшного суда,У Господа одно просить я буду,Чтоб Он тебя немедленно судил.

Услыхав эти стихи, привратница снова разорвала свою одежду и с криком упала в обморок на пол, а покупательница, как прежде, принесла новое платье, предварительно прыснув воды ей на лицо.

– Лучше бы нам не входить в этот дом и провести ночь под открытым небом, – заметили нищие, – а то еще от такой ночи все кости разболятся.

Халиф посмотрел на нищих и сказал:

– Это почему?

– А потому, что спокойно нельзя смотреть на такие вещи.

– А разве вы не знаете?

– Нет, – отвечали нищие, – мы не знаем даже, чей это дом; может быть, это дом вот этого человека, что сидит тут с нами.

– Нет, – отвечал на это носильщик, – я тоже вижу дом этот в первый раз и предпочел бы провести ночь под открытым небом, только не здесь.

– Нас тут семеро мужчин, – сказали они друг другу, – а их только три женщины, и потому мы можем спросить у них их историю, и если они не захотят рассказать ее добровольно, то мы принудим их к этому.

Все, кроме Джафара, согласились на это.

– Нет, – сказал он, – это несправедливо; оставьте их в покое, мы их гости, и они поставили нами условие, которое мы должны исполнить; ночь уже на исходе, и мы скоро все разойдемся в разные стороны. До утра остается всего один час, – прибавил он, обращаясь к халифу, – а завтра мы приведем их к тебе, и ты спросишь у них их историю.

– Нет, – отвечал халиф, – мне не терпится узнать ее теперь…

* * *

Слово за слово, они договорились до того, что стали разбирать, кто мог бы первый предложить вопрос, и выбор пал на носильщика.

– Господа! – обратились к ним сестры, – о чем это вы толкуете?

Услыхав этот вопрос, носильщик подошел к хозяйке.

– Госпожа! – сказал он, – прошу тебя и умоляю ради Аллаха, расскажи нам историю этих двух собак и зачем ты била их, и затем плакала и целовала их, и, кроме того, сообщи нам, по какой причине сестра твоя избита. Это мы желаем знать, и да будет над тобою мир.

– Правду ли он говорит о вас? – спросила хозяйка, обращаясь ко всем мужчинам.

– Правда, – отвечали все, за исключением Джафара.