Тысяча Имен

— Чиновница, — поправила она. — Просто мелкая чиновница. Однако мне и вправду нужно написать отчет. — Джен склонила голову к плечу и лукаво, искоса глянула на него. Прядки, выбившиеся из узла волос, соскользнули ей на глаза. — Мне действительно больше ничего не удастся из вас вытянуть?

— Это все, что я могу сказать, не нарушая своих обязательств, — с преувеличенно важным видом ответил Маркус.

— Ну и черт с ним!

С этими словами Джен сдвинула очки на лоб и потерла глаза, потом завела руки за голову, потеребила узел на затылке, и он рассыпался, высвобождая туго стянутые пряди. Маркус никогда прежде не видел ее с распущенными волосами. Они доходили до плеч, тускло–каштановые, слегка вьющиеся.

— Я сейчас официально не на службе. А вы?

Маркус окинул взглядом свой мундир.

— По правде говоря, у нас до сих пор нет расписания дежурств. Впрочем, здесь как будто все спокойно.

— Тогда идем, я хочу вам кое–что показать.

Комната, в которую Джен привела Маркуса, была обставлена в том же духе, что и весь дворец после владычества искупителей, представляя собой причудливую смесь старинной роскоши и дешевого хлама. Старинную роскошь представляла массивная кровать с бронзовыми столбиками, на которой без труда уместились бы шесть или семь человек, и старинным же, выцветшим постельным бельем, которое, несомненно, извлекли из самых недр пыльного чулана. Помимо этого, в комнате находились маленький стол, кресло и пара распахнутых чемоданов.

Обитатель комнаты явно не питал склонности к порядку, и пол возле чемодана был усеян одеждой. На глаза Маркусу попалось нижнее белье, явно принадлежавшее особе женского пола, и капитан почувствовал, что краснеет. Повернувшись, он обнаружил, что Джен с усилием закрывает тяжелую дверь.

— Так это ваша комната? — догадался он.

На губах Джен заиграла проказливая улыбка.

— Разумеется, моя. Где еще мне было бы так удобно потихоньку с вами расправиться? — Увидев лицо Маркуса, она тотчас перестала улыбаться. — Что–то не так?

— Вовсе нет. — Маркус осторожно кашлянул. — Просто мне уже давно не доводилось посещать дамскую спальню.

Джен выгнула бровь:

— Да бросьте! Такой галантный кавалер наверняка покорил сердце не одной впечатлительной местной красотки.

— Все хандарайки, которые соглашались иметь с нами дело, требовали плату за свои услуги, — признался Маркус. И добавил, поразмыслив: — Откровенно говоря, чаще всего они требовали, чтобы им заплатили вперед.

— Что ж, — сказала Джен, — думаю, сейчас я не стану звать третьего ради соблюдения приличий. Не хочу делиться.

— Делиться? Чем?

Джен проскользнула мимо него, направляясь к одному из чемоданов. Мимолетное касание ввергло Маркуса в еще большее смущение, чем прежде, но Джен словно и не заметила этого. Она отбросила прочь еще несколько предметов туалета, затем пару одеял и наконец извлекла наружу дощатый шестигранный ящик фута в два длиной. Надпись, выжженная на крышке, была исполнена таким замысловатым шрифтом, что Маркус не смог разобрать ни слова, но форму ящика он распознал мгновенно.

— Откуда у вас это? — спросил он.

— Подарок, — ответила Джен, благоговейно водружая ящик на стол. — Подарок от моих друзей по Паутине. — Она посмотрела на Маркуса. — Оглядываясь назад, я подозреваю, что они не надеялись дождаться моего возвращения.

— И вы до сих пор его не открыли?

— Понимаю, что глупо, — сказала она. — Если б меня и впрямь убили в одном из тех ужасных сражений, я бы, наверное, пожалела о несделанном. Просто сидеть с этим в одиночку казалось мне так… не знаю, право. — Джен пожала плечами. — Не могли бы вы одолжить мне нож?

Без единого слова Маркус снял с пояса нож и протянул его рукоятью вперед. Джен поддела острием одну из тонких планок, неплотно закрепленных гвоздями, и сняла с ящика крышку. Внутри в складках мягкой шерсти покоилась, как яйцо в гнезде, пузатая бутыль, лоснившаяся янтарным блеском от донышка до запечатанной воском пробки. Другая печать с искусно выдавленным на ней гербом Хамвелта — разъяренным быком — красовалась на самой бутылке.

— Мне всегда казалось, что это не слишком патриотично, — заметила Джен, бережно вынимая бутылку из гнезда. — Я имею в виду, что в Вордане тоже производят бренди. Отчего же все без ума от хамвелтайского?

— Потому что он лучше! — с жаром пояснил Маркус. — Вы ни разу его не пробовали?

— Я никогда не могла себе этого позволить. Канцелярская служба в тайной полиции оплачивается не так щедро, как вы могли бы вообразить.

Маркус улыбнулся. Один только вид пузатой бутыли вернул его в прошлое, в те дни, когда он учился в военной академии. У него и Адрехта были… нет, не друзья, скорее приятели, с которыми они вместе жили, учились и пили. В основном пили. Маркус иногда подозревал, что военная академия — не что иное, как плохо замаскированный вклад государства в процветание местных кабаков. Адрехт однажды добыл — неким необъяснимым, но, безусловно, преступным способом — полупустую бутыль хамвелтайского бренди, и его хватило на то, чтобы каждый сделал по глотку. Маркус до сих пор помнил этот вкус — по сравнению даже с лучшими местными сортами он был все равно что чистая родниковая вода против сточной жижи.

Джен аккуратно поддела воск кончиком ножа, снизу вверх рассекла печать и сняла ее с горлышка бутылки. Еще раньше она достала откуда–то пару стаканов, и теперь Маркус наблюдал за тем, как она со знанием дела наливает в каждый стакан на два пальца янтарной жидкости. Потом Джен протянула один стакан Маркусу, другой поднесла к губам, и взгляды их встретились.

— За полковника графа Януса бет Вальних–Миерана! — провозгласила она. — Дай бог, чтобы он точно знал, какого черта делает!

— Дай бог! — пылко согласился Маркус, и они отпили по крохотному глотку. Жгучий вкус на языке словно растаял, не успев дойти до нёба. Бренди оказался даже восхитительней, чем ему помнилось. Судя по глазам Джен, она испытывала такой же восторг. Медленным движением она отставила стакан на стол и воззрилась на него так, словно ожидала, что он сдвинется с места.

— Святые угодники! — пробормотала она. — Вот теперь я искренне рада, что не погибла в том сражении!

— Если б мы могли раздать по бутылке каждому человеку в полку, выжили бы все до единого, — отозвался Маркус.

Джен рассмеялась:

— Если бы у нас было столько бренди, мы, наверное, могли бы купить хандарайский трон.

— Могу вас удивить. Помните тяжеловесные повозки в самом хвосте обоза — воистину тяжеловесные? Те, что все время где–то застревали?

— Смутно.

— По всей вероятности, принц перед бегством из города доверху загрузил их золотом. Всеми богатствами Эксоптерайской династии. Или по крайней мере всеми, какие мог увезти с собой. Теперь он, скорее всего, уже благополучно вернул содержимое этих повозок в свои подземные сокровищницы.

«Однако не все. Тысячи Имен в сокровищах принца не было. Но, видимо, кому–то другому пришла в голову та же мысль, что Эксоптеру. — Настроение Маркуса омрачилось. — Что бы это ни было, оно явно куда ценней нескольких набитых золотом мешков. Если бы только Янус рассказал мне правду, я мог бы что–нибудь придумать».

Джен, прихлебывая из стакана, не сводила глаз с его лица.

— Вас что–то беспокоит?

Маркус пожал плечами и отвел взгляд.

— Вовсе нет.

— Нет? — Женщина подалась ближе, и теперь они едва не касались друг друга. — Можете все мне рассказать. Я не стану писать об этом в отчете. Обещаю.