Тысяча Имен

Маркус осторожно поднял голову. Больше десятка солдат стояли по обе стороны наружной двери, и мушкеты у них в руках еще дымились. В коридоре за самым порогом лежал в луже ярко–алой крови еще один солдат — его рука вместе с изрядным куском плеча была оторвана начисто. Позади него прижался спиной к стене Фиц, и глаза у него округлились, как плошки. Убийца исчез бесследно.

К немалому изумлению Маркуса, сам он оказался невредим — по крайней мере, на первый взгляд. Он обнаружил, что Янус тоже способен встать на ноги без посторонней помощи. Взгляд, который полковник вперил в капитана, выражал почти сожаление.

— Сэр, — проговорил Маркус, когда обрел дар речи, — вы не ранены?

— Не думаю, капитан. — Янус бросил шпагу на пол и дотошно ощупал себя. — Нет, не ранен.

— Фиц! — окликнул через плечо Маркус. — У тебя все в порядке?

— Так точно, сэр!

Обычно невозмутимому лейтенанту хватило двух–трех секунд, чтобы полностью взять себя в руки. «У него даже голос не дрожит», — с легкой завистью подумал Маркус.

— Кто–нибудь еще ранен?

— Боюсь, что капрал Дентроп мертв, сэр, — ответил Фиц. — Больше никто из нас не пострадал.

— Ладно. — Маркус едва не отшвырнул прочь второй пистолет, но в последний момент спохватился, что тот заряжен. Тогда капитан осторожно опустил курок и повернулся к дверному проему. — Нужно будет отправить посыльных во все дежурные роты. Запереть все ворота, выставить кордон у наружной стены и…

— Нет, — прозвучал у него за спиной голос Януса.

— Что?! — набросился Маркус на полковника. — Со всем уважением, сэр, но это было покушение на убийство. И оно едва не увенчалось успехом. Нельзя же просто дать этому негодяю уйти…

— Солдаты не смогут его задержать, — сказал Янус. — И я предпочту не терять тех, кто попытается это сделать.

Маркусу хотелось заорать во все горло. В глубине души он до сих пор был потрясен невероятностью случившегося и пониманием того, что Янус явно знал что–то и не помышлял этим знанием делиться. Маркус едва сдерживался, чтобы не схватить полковника за грудки и трясти до тех пор, пока тот не объяснит, что, черт возьми, происходит. Годы, проведенные в жестких рамках армейского этикета, схлестнулись с разнузданным порывом чувств, и Маркус стиснул кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

— Сэр, — услышал он напряженный голос Фица, — это еще не все. Нижний город горит.

— Горит?!

Эта весть остудила растущий гнев Маркуса, как ведро ледяной воды. Капитан достаточно долго прожил в Эш–Катарионе, чтобы проникнуться страхом, который жители столицы питали к пожарам. Построенный в основном из сухого дерева и глины, смешанной с камышом, город представлял собой идеальное огниво. Местные дома так тесно лепились друг к другу, что вспыхнувший огонь остановить было почти невозможно.

Запрет на применение огня в качестве оружия был единственным правилом, которое соблюдали все без исключения, даже уличные шайки. В большинстве своем хандараи обходились дома без свечей или ламп, а еду стряпали в выложенных камнем костровых ямах, так что опасность случайного возгорания была невелика. И все равно каждые два–три десятка лет целые кварталы Нижнего города выгорали дотла. Среди местных аристократов, живших за каменными стенами, которые служили действенной преградой огню, подобные происшествия именовались «алым цветением Эш–Катариона», и знатные горожане собирались на крышах домов, чтобы выпить и полюбоваться на красочное зрелище.

— Где горит? — быстро спросил Маркус. — Огонь сильный?

Пожарной службы как таковой в Хандаре не существовало, но, может быть, Первый колониальный сумеет что–то предпринять.

— Сильный, — ответил Фиц. — Наши часовые на стенах доложили, что на западной окраине города занялись почти одновременно четыре пожара. Ветра почти нет, но вы же знаете, как быстро в таких случаях распространяется огонь. Я отправил посыльных ко всем нашим патрулям в Нижнем городе.

— Хорошо. — Маркус повернулся к полковнику. — Сэр, четыре пожара одновременно — наверняка дело рук противника. Возможно, это прикрытие для мятежа, который…

К его изумлению, Янус улыбался. Не обычной своей улыбкой, которая возникала на крепко сжатых губах и тут же исчезала, а безудержной, почти безумной ухмылкой.

— Можете идти, лейтенант. Мы с капитаном скоро к вам присоединимся.

Взгляд Фица метнулся от полковника к Маркусу, и тот едва заметно кивнул. Лейтенант козырнул и погнал в коридор ошалелых солдат, в руках у которых до сих пор дымились мушкеты. Едва они скрылись из виду, Янус стремительно развернулся к Маркусу:

— Разве не ясно, капитан? Они еще здесь!

— Не понимаю, о чем вы.

— Имена! Когда мы нашли хранилище пустым, я решил было, что их вывезли из города еще несколько месяцев назад. При том что их могли спрятать в любом уголке Десола, нам пришлось бы потратить на поиски десятки лет. Но теперь…

Маркус нахмурился:

— Почему вы считаете, что их и впрямь не вывезли?

— Вспомните о пожарах! Дело рук противника, сказали вы — и проявили похвальную интуицию. Однако с чего бы искупителям поджигать город?

— Чтобы добраться до нас, полагаю… — Маркус осекся, увидев, как Янус нетерпеливо махнул рукой.

— Нет–нет! Они наверняка знают, что мы стоим во Внутреннем городе. Огонь причинил бы нам некоторые неудобства, но уж верно не погубил бы. Такое могло бы прийти в голову фанатику–одиночке, но четыре пожара одновременно? Не верю.

— Что же тогда?

— Прикрытие. Вы сами произнесли это слово. Пожар не даст нам выйти из–за стен, а они тем временем беспрепятственно вывезут сокровище. — Безумная ухмылка Януса таяла на глазах, лоб прорезали глубокие морщины.

— Но… — Маркус попытался следовать этой цепочке рассуждений, свято уверенный, что где–то в ней таится изъян. — С чего вы вообще взяли, что эти пожары имеют какое–то отношение к вашему древнему сокровищу?

Янус изогнул бровь.

— Странно, что вы, капитан, не пришли к тому же выводу. В конце концов, именно вы, и никто другой, спасли мою жизнь от подосланного ими убийцы.

— Возможно, — согласился Маркус, — но…

— Как по–вашему, обычный человек может двигаться с такой немыслимой скоростью или наносить такие мощные удары? Смог бы обычный человек поймать пулю на лету? — Развернувшись на каблуках, Янус ткнул пальцем в трещину на каменном косяке двери. — Вам известен хоть один обычный человек, который способен голыми руками ломать камень?