Тысяча незабываемых поцелуев

Мое сердце трепетало в груди как арпеджио⁵.

— Рун, — все, что я сумела сказать. Я хотела прокричать «да», что я была его. Он был моим, и ничего не имело значения. Но мой голос подвел меня, я была слишком под сильным влиянием эмоций

— Скажи это, Поппимин, — потребовал он. — Просто скажи «да».

Рун сделал решающий шаг, отчего я оказалась в ловушке, его тело прижималось к моему, его сердце билось в тандеме с моим. Я сделала вдох. Губы Руна коснулись моих, зависнув, ожидая, воспламеняясь, чтобы овладеть ими полностью.

Когда я посмотрела в глаза Руну, его черные зрачки полностью утратили синеву, я сдалась и прошептала:

— Да.

Теплые губы внезапно обрушились на мои — знакомый рот Руна завладел ими с целеустремленной решительностью. Его теплота и мягкий вкус заглушили мои чувства. Его твердая грудь прижимала меня к стене, я была в ловушке, когда он владел мною в этом поцелуе. Рун показывал мне, кому я принадлежала. Он не оставил мне выбора, кроме как присоединиться к нему, отдать себя снова ему после расставания на несколько лет.

Рун запустил руку в мои волосы, удерживая меня на месте. Я застонала, когда его язык скользнул, чтобы встретиться с моим — мягкий, горячий и отчаявшийся. Подняв руки с его широкой спины, я запустила их в его волосы. Рун зарычал мне в рот, целуя еще более страстно, отодвигая все дальше и дальше страх или тревогу, которые я питала из-за его возвращения. Он целовал меня, пока во мне не осталось ни одной части, которая не принадлежала бы ему. Он целовал меня, пока мое сердце снова не слилось с его — две половинки одного целого.

Мое тело ослабло под его прикосновением. Чувствуя, что я полностью отдалась ему, Рун замедлил поцелуй до мягких, нежных касаний. Затем он разорвал его, наше дыхание было тяжелым, а над нами повисла дуга напряженности. Распухшие губы Руна целовали мои щеки, подбородок, шею. Когда он, наконец, отстранился, его тяжелое дыхание опаляло мое лицо. Его руки ослабили хватку на мне.

И он ждал.

Он ждал, смотря на меня своим интенсивным взглядом.

Затем я приоткрыла губы и прошептала:

— Поцелуй триста пятьдесят семь. У стены моего дома... когда Рун завладел моим сердцем. — Рун замер, его руки напряглись, и я закончила: — И мое сердце почти взорвалось.

Затем это случилось. Искренняя улыбка Руна. Она была яркой, широкой и такой настоящей.

Мое сердце парило от ее вида.

— Поппимин, — прошептал он.

Схватившись за него, я прошептала в ответ.

— Мой Рун.

Рун закрыл глаза, когда я проговорила эти слова, мягкий вздох слетел с его губ. Его руки постепенно ослабляли хватку в моих волосах, и он неохотно сделал шаг назад.

— Я лучше пойду, — прошептала я.

— Ja, — ответил он, но не отвел взгляда. Вместо этого он снова прижался ко мне, завладев моим ртом в быстром и мягком поцелуе, прежде чем отошел. Затем он сделал несколько шагов, устанавливая дистанцию между нами.

Я поднесла палец к губам и сказала:

— Если ты продолжишь так меня целовать, я заполню свою банку в кротчайшие сроки.

Рун отвернулся, чтобы уйти к своему дому, но остановился, посмотрев через плечо.

— А это мысль, малышка. Тысяча поцелуев от меня.

Рун помчался к своему дому, оставляя меня наблюдать за ним, оставляя меня с головокружительной легкостью, парящей во мне так быстро. Когда мои ноги, наконец, смогли двигаться, я вошла в дом и направилась к себе в комнату.

Я вытащила банку из-под кровати и стерла пыль. Открыв ее, я взяла ручку с тумбочки и записала вечерний поцелуй.

Час спустя, лежа в кровати, я услышала, как открылось окно. Сев, я увидела, как мои занавески были сдвинуты в сторону. Мое сердце подпрыгнуло до горла, когда Рун оказался в моей спальне.

Я улыбнулась, когда он прошел вперед, снял свою футболку и бросил ее на кровать. Мои глаза расширились, когда я упивалась видом его обнаженной груди, а затем мое сердце почти взорвалось, когда он провел рукой по волосам, убрав их в сторону.

Рун медленно подошел к моей кровати, стоя в ожидании со своей стороны. Пододвинувшись, я подняла одеяло, и Рун забрался на кровать, сразу же обняв меня за талию.

Когда моя спина идеально прижалась к его груди, я удовлетворенно вздохнула и закрыла глаза. Рун прижался губами в поцелуе под моим ухом и прошептал:

— Сладких снова малышка, я с тобой.

И так и было.

У него была я.

Так же как он был у меня.

Рун

Я проснулся, а Поппи смотрела на меня.

— Привет, — сказала Поппи. Она улыбнулась и уткнулась в мою грудь. Я провел руками по ее волосам, прежде чем просунул руки ей подмышки, приподняв ее, пока она не оказалась надо мной, а ее рот напротив моего.

— Доброе утро, — ответил я, затем прижал свои губы к ее.

Поппи выдохнула мне в рот, когда ее губы приоткрылись и запорхали над моими. Когда я отстранился, она посмотрела в окно и сказала:

— Мы пропустили рассвет.

Я кивнул, но когда она снова посмотрела на меня, в ее выражении лица не было печали. Вместо этого она поцеловала меня в щеку и призналась:

— Думаю, я бы променяла все рассветы на то, чтобы вот так просыпаться с тобой.

Моя грудь сжалась от этих слов. Удивив ее, я перевернул ее на спину, нависая над ней. Поппи захихикала, когда я зажал ее руки в ловушке над головой.

Я нахмурился. Поппи пыталась — неуспешно — остановить свой смех.

Ее щеки порозовели от возбуждения. Мне необходимо было поцеловать ее, больше чем что-либо, это я и сделал.

Я отпустил руки Поппи, и она зарылась ими в мои волосы. Ее смех начал прекращаться, когда наш поцелуй углубился, и затем раздался громкий стук в дверь. Мы замерли, наши губы все еще были соединены, а глаза расширены.

— Поппи! Время вставать, милая! — голос отца Поппи проник в комнату. Я ощущал, как сердце Поппи забилось сильнее, отражаясь эхом через мою грудь, когда я прижимался к ней.