Тысяча осколков тебя

Я думала, были ли уже похороны отца, у него даже не могло быть настоящих похорон, настоящего места упокоения...

Нет. Я не могу позволить этому отвлечь меня. Находясь так близко к цели, я должна оставаться сильной.

— Научи меня пользоваться Жар-птицей, — говорю я, вытаскивая свою из-под рубашки.

— Ты поняла основы, да?

— Я имею в виду не основы, — это было сложно сказать. — Я имею в виду, покажи мне как убить Пола. Нашего Пола.

— Ты хочешь это сделать? — Тео оглядывается вокруг, мы окружены пассажирами. Но они так заняты своими голографическими экранами и наушниками, что не слышат ни слова их того, что я сказала.

Я настаиваю.

— Покажи мне.

— Слушай. Для твоей безопасности и сохранения моего рассудка, давай оставим эту часть мне, хорошо?

— Моя безопасность не самое главное.

— Говори за себя, — отвечает он, таким тоном, что я снова одновременно напугана и обрадована тем, что это может значить.

Мой голос становится мягче, но уверенность — нет.

— Ты должен показать мне это, на всякий случай, — в душе я знаю, что это моя работа убить Пола, но это не тот аргумент, который хочет услышать Тео. Если он обеспокоен безопасностью, то поговорим о ней. — Если с тобой что-то случится, я смогу защитить себя.

Тео все еще выглядит обеспокоенным.

— Ты понимаешь, что это непросто? Пол должен быть либо без сознания прежде чем ты это сделаешь, ибо тебе придется сорвать Жар-птицу с его шеи, если она на нём есть. Её может и не быть.

Пол мог спрятать её в безопасном месте. Но спорю на что угодно, он так не сделал. Мы с Тео все еще носим свои, потому что эта вещь слишком ценная, слишком уникальная, чтобы держать её где-то еще, а не рядом с сердцем.

— Я понимаю, — говорю я. — Покажи мне.

Тео наклоняется ближе и показывает мне достаточно сложную серию поворотов и изгибов в различных слоях и микросхемах Жар-птицы, пантомимой, конечно. Здесь столько шагов, что я вряд ли могу даже начать запоминать их.

— Почему это так долго? Как должен кто-то сделать это в момент кризиса?

— Никто не должен этого делать. Точка, — отвечает он. Его голова так близко к моей, что мои кудри касаются его щеки и он не отодвигает их. — Мы создавали способ путешествий между измерениями, а не оружие. То, что я показываю тебе, технически значит перезагрузку, то, что ты должна делать только в своем собственном измерении, чтобы позволить Жар-птице... подключиться к другому человеку, к другому резонансу между измерениями, понимаешь о чём я?

— Наверное, — я позволяю разочарованию взять верх. — Я бы хотела, чтобы это было проще, вот и всё.

— Это должно быть сложно, потому что это смертельно для любого, кто находится не в своем измерении. Мы не хотели, чтобы кто-то случайно это сделал во время путешествия.

Наблюдая, как Тео снова и снова повторяет последовательность, я снова думаю об этом — о том, что я собираюсь кого-то убить. Настоящего человека, даже если он находится в чужом теле.

Он в чьем-то другом, напоминаю я себе. Ты освободишь мир от Пола. Но я не могу чувствовать праведный гнев, когда я сама нахожусь в чужом теле.

И это не какой-то незнакомец, это Пол. Тот, кто выглядел так, словно никогда не получал лучшего подарка на день рождения, чем кривобокий торт, который мама испекла для него. Того, кого я дразнила за то, что он покупал одежду в дешевых магазинах, и потом чувствовала себя виноватой, когда увидела, как он смутился, потому что он ходил туда не для того, чтобы быть хипстером, а потому что он был беден. Пол, с его серыми глазами был тем, кто прижимал меня к груди, когда я была напугана.

После всего хорошего, что сделал для него мой отец, после всей любви, которую он ему подарил, Пол смог убить его не моргнув глазом. Почему я не смогу сделать то же самое? Почему это должно быть так тяжело? У меня есть причина, у меня есть право на убийство. Я не должна чувствовать себя виновной, ужасной и больной.

Ради папы, говорю я себе, но в первый раз эта фраза кажется пустой.

Мой желудок переворачивается и, кажется в монорельсе стало слишком жарко. Я втягиваю воздух, чтобы успокоиться и Тео смотрит на меня.

— Ты в порядке?

— Да, — коротко говорю я. — Я думаю, что запомнила.

— Будь осторожна, — говорит он, защелкнув мою Жар-птицу обратно в правильной конфигурации, все тонкие металлические слои складываются друг в друга, как крылья насекомого. — Мы создали эту штуку так, что её легко починить и изменить, поэтому, когда ты так её раскладываешь, она может разлететься на части. Достаточно просто починить, если ты знаешь, как, но я не смогу научить тебя этому за час. И даже за месяц.

— Правильно. Она сложная. Тебе не нужно постоянно об этом мне напоминать.

Карие глаза Тео встречаются с моими, теплые и знающие.

— Кто-то в плохом настроении.

— Мы собираемся убить человека. Я должна быть рада?

Он поднимает руки, как будто сдается.

— Я знаю, что это тяжело, ладно? Для меня это тоже непросто.

Братишка. Тео устраивал Полу то, что он называл "задержанное взросление", пытаясь показать ему музыку, клубы и даже девушек, всё, что он, пропустив, начав изучать высшую физику в тринадцать лет. Конечно, Тео отчасти наслаждался поклонением, потому что Пол думал, что Тео примерно в восемьдесят раз круче, чем все остальные на земле.

Или мы считали, что он так думал. В конце концов, Тео так же глубоко заблуждался насчет Пола, как и все мы. Его так же горько предали.

— Извини, — я прислонилась головой к пластмассовому креслу и уставилась наверх на сияющую голографическую рекламу, парящую над нами и умоляющую купить продукты, о которых я никогда не слышала.

— Я знаю, что веду себя как стерва. Я устала, вот и всё.

— Это не просто, — соглашается он. — Мы можем снова стать милыми потом. После.

— Точно.

Монорельс подходит к нашей остановке. Мы с Тео выходим из машины бок о бок, не говоря друг другу ни слова. Может быть, он все еще думает о том, вежливость можно отложить на потом. Может быть, мне тоже нужно так думать. Вместо этого мой мозг затуманен неуверенностью о том, что мы обнаружим, увидев Пола, если мы вообще сможем его увидеть, и, еще хуже, сомнениями в моих намерениях.

Я даже не смотрю на Тео, чтобы не дать ему понять, в каком я состоянии. Поэтому я осматриваю толпу, текущую мимо нас на станции, состоящей из металлических решеток и голографических знаков, надеясь на отвлечение от предстоящей темной работы.

Одна фигура останавливается как вкопанная. Крупный мужчина в длинном черном пальто остановился, чтобы посмотреть на голографическую карту местности, парящую над головой. Увидев движение боковым зрением, я поворачиваюсь к нему и моя первая мысль "у него сердечный приступ".

Потом я вижу, кто это.

Я гналась за Полом Марковым через измерения. Теперь он только в двадцати футах от меня.

Перевод выполнен для сайта https://vk-booksource.net

Глава 8