У чёрта на куличках

Но когда взгляд мой упал на некачественно сделанный черно — белый снимок, красовавшийся в правом углу вверху статьи, мое сердце пропустило удар. С тусклого фото беспечно улыбался Юрка, глядя задумчиво куда — то вдаль, это было явно отпечатанное откуда-то фото, которое впихнули в статью для достоверности.

Чувствуя, как затряслись мои руки, я присела на Настину кровать и, не слушая того, что она мне говорила, быстро прочла несколько абзацев.

«.. В ходе расследования отделами по борьбе с преступностью было установлено, что смерть воровского авторитета Юрия Третьякова, известного московского бандита по кличке Князь была мнимой и во время бунта, устроенного в ночь с тридцать первого декабря минувшего года, его и еще нескольких заключенных из числа все тех же воров, тайно переправили в другой следственный изолятор до начала судебного заседания. Третьяков обвиняется в незаконном хранении и продаже огнестрельного оружия. В том числе сбыте автоматов, приобретенных преступным путем у лиц кавказской национальности. Адвокат авторитета, довольно известный московский правозащитник Степан Кузнецов, утверждает, что ранее предъявленное его клиенту обвинение в убийстве Кисанова ныне снято за отсутствием прямых доказательств. В середине июня состоится первое слушание по громкому делу, и как сообщают наши негласные источники, курирующие этот процесс, Третьякову грозит не менее двенадцати лет лишения свободы…»

— Боже… — скомкав несчастную газету, прохрипела я, невидящими глазами уставившись в пространство.

Он жив… Они обманули меня!!!

— Лиска, ты чего? — присев передо мной на корточки, Настя поводила рукой, на что я с досадой отмахнулась.

— Ничего… Блин, мне надо отсюда выбраться, у меня появилось срочное дело! — я заметалась по палате, не сразу сообразив, куда кинуться и что нужно сделать.

Так, Алиса, успокойся, главное, папеньке — предателю ничего не говори и не подавай виду, что знаешь о их лжи. Какое счастье, что меня сегодня выписывают!

Наконец приведя мысли в более менее приличное русло, я хладнокровно прошествовала к своей кровати, вытряхнула из принесенной отцом сумки джинсы и футболку, все это надела, запихнув халат в пакет и зашнуровала кроссовки, в которые едва влезла.

Что за черт, или папенька так торопился меня забрать, что перепутал мою обувь с Леськиной? Настя смотрела на меня настороженными серыми глазами.

— Лис, ты чего так всполошилась-то?

— Да нет, я просто… Просто домой хочется, знаешь, как тут надоело! Эти белые стены и стерильная чистота, меня от этого тошнит.

— Ой, и не говори! А мне еще пару дней тут париться, пока выпишут.

В эту минуту дверь открылась, и появился Сергей Иванович, с умилением глядя на завернутую в розовое одеяльце внучку, а за его спиной маячил мой лечащий врач, Петр Алексеевич.

— Ну, вот и все, Алиса, ты можешь отправляться домой, все нужные формальности мы с твоим отцом уже уладили. Поздравляю еще раз с первой внучкой, Сергей, — они обменялись рукопожатием, а я, обняв на прощание Настю, пообещала ей обязательно позвонить.

На папеньку я старалась не смотреть, чтобы ненароком не вцепиться в его лицо. Предатель. И ведь если я начну обвинять его в подлости, он скажет, что все делал ради моего блага! А Дэн тоже хорош! У, как я его в эти минуты ненавидела люто, но, тем не менее, улыбаясь во весь рот, покинула опостылевшие стены и села в машину отца, пристроив на коленях свою дочь, которая безмятежно спала.

— Ну что, доченька, а теперь домой? Может быть, по пути заскочим в магазин, купим шампанского и еще чего-нибудь?

— Непременно, товарищ прокурор, — сквозь зубы пробормотала я, думая лишь об одном — как мне перехитрить правосудие и вырвать Третьякова их его лап.

… Но если я думала, что моя жизнь отныне войдет в нужную колею и все прежние страхи отступят, я ошибалась.

Бессонные ночи у кроватки Дашеньки сваливали меня с ног днем. и первые две недели после выписки из роддома я буквально просто была как ходячая зомби. Папенька поговаривал о том, чтобы нанять няню и, в общем-то мне это было на руку, так я смогу беспрепятственно передвигаться по городу, зная, что мой ребенок в надежных руках.

Леська, узнав о том, что Юра жив и дожидается суда в другом СИЗО, вызвалась помочь мне. С трудом отыскав через знакомых Тима адвоката, который вел дело Третьякова, сестра встретилась с ним.

Но, к моему сожалению, ничего утешительного он ей не сообщил. Юрке реально грозил срок от десяти годков строго, и это известие повергло меня в неописуемый шок…

Первое заседание слушания было назначено на шестнадцатое июня, и я решила, что это шанс увидеться с Князем хотя бы там, в зале суда. Конечно, поговорить с ним мне вряд ли удастся, а если заседание будет закрытым, то и попасть в зал тоже. Черт, что же делать?

Эта мысль прочно засела в моем сознании и накануне заветного дня, когда папенька вернулся раньше обычного, я сидела во дворе, укачивая хнычущую Дашку в коляске.

— Идем, нам нужно серьезно поговорить, — веско бросил он мне тем самым тоном, который означал «сейчас я весь дух из тебя вытряхну!». Я насторожилась, собираясь выразить протест, но тут ко мне подошла Леська и, коротко сказав «Иди, я присмотрю за Дашенькой», покатила коляску по садовой дорожке. Я последовала за отцом в гостиную.

Он стоял у камина, а когда я вопросительно приподняла бровь, входя за ним, кивнул на диван:

— Сядь.

— Пап, что случилось? — чувствуя неприятное покалывание в левой части груди, пролепетала я, не сдвинувшись с места.

— Зачем ты разыскивала адвоката Кузнецова?

Вот так, значит, без обиняков, в лоб?! Ну что ж, уважаемый ген. прокурор, Вы сами выбрали эту тактику. Независимо вскинув голову, я скрестила руки на груди, не тушуясь больше под его взглядом.

— Я все знаю! Как ты мог так подло со мной поступить?!

— Что ты знаешь? — холодно отозвался он, ничуть вопреки моим ожиданиям не смутившись от моих слов.

Однако же железная выдержка, хотя теперь понятно, в кого я такой уродилась! Но нет, папенька, меня тебе уже не сломить, злорадно подумала я.

— Юра жив и завтра состоится суд. Почему вы с Дэном солгали мне?! На фига было устраивать весь этот фарс?!

Подойдя к двери, к моему изумлению, он ее захлопнул и хладнокровно провернул ключ в замке. В его голубых глазах застыли льдинки, что заставило меня вздрогнуть, а сердце сжаться от дурного предчувствия.

— Послушай меня, Алиса, послушай и постарайся вникнуть в то, что я сейчас скажу, ибо дважды я повторять уже не стану! Ты моя дочь и я как любой отец желаю, чтобы ты была счастлива. Не перебивай меня! — грозно сдвинув брови на переносице, окрикнул он, увидев мое движение, — Третьяков бандит, ему светит немалый срок только по тем эпизодам, которые нам удалось доказать, а если всплывет еще что-то, а ты не сомневайся, что оно есть! — его закроют пожизненно! Уяснила ты это? И я не позволю, чтобы моя дочь якшалась с таким типом, а потому, Алиса, — он приблизился, сверкнув глазами, — ты забудешь даже его имя!