У черта на побегушках
Шрифт:
— Тестис… — чуть слышно позвала я инкуба, но тот услышал и придвинул свою голову ближе, — я сейчас потеряю сознание…
— Понял.
Крепкая рука обхватила моё запястье, уводя куда-то в сторону под многочисленные недовольные крики. Кажется, кто-то приказывал мне остаться, а кто-то громко смеялся, называя меня слабой и чувствительной, но сил обижаться не было. Пятна плясали перед глазами, и я надеялась лишь покинуть это место на своих двоих, чтобы сохранить хоть какое-нибудь достоинство и показать характер. Довольно глупое желание, благодаря которому я могла идти вперед, сдерживая тошноту и всхлипы от внезапно возникшей боли. Мои ноги казались неподъемными и изнывали так сильно, как если бы весь
Внезапно по коже прошлась ночная прохлада, а крики остались позади за закрытой дверью, услышав которую, я упала на колени. По лицу стекал холодный пот, хотя возможно кто-то старательно пытался умыть моё лицо, и я даже не могла разглядеть того, кто делал это. Не видела, не чувствовала, не слышала, не могла говорить…Сознание погрязло в мрачных мыслях, и стоило чьим-то рукам попытаться поднять меня на ноги, как единственный источник света обрубили, и я потеряла сознание.
***
Мне приснилась моя деревня.
Оранжево-розовое небо несло к горизонту яркое заходящее солнце, тогда как я вдыхала в себя запах подожженных камышей, развешивая на балконе постиранные вещи. Несмотря на прохладный вечер крики детей, играющих во дворе, не стихали, и, высунувшись в окно, я смотрела то на редко проезжающие вдалеке машины, то на темнеющий горизонт, за которым череда дорог вела к городу. Небо в деревне отчего-то всегда было красивее. Оно быстро темнело, покрываясь яркими звездами, и салют, что расплывался во сне красивыми цветками, разбавлял ночное умиротворение своим кратковременным буйством красок. Музыка, игравшая в тот момент из телевизора, навсегда стала ассоциироваться с этим незначительным, но теплым воспоминанием, и запало оно мне в душу всего за неделю до того, как я повстречала Пурсона…
Я должна была прожить обычную жизнь. Думаю, я бы много ленилась, но была бы прилежна на работе. Думаю, я бы многого не успела попробовать, постоянно откладывая всё на потом, и навряд ли я бы посетила весь тот список стран, на территории которых желала ступить. Быть может, я бы не была всецело довольна своей жизнью, однако, я уверена, она была бы спокойной и размеренной. Такое ли будущее я желала или же мечтала о том, чтобы оставить где-нибудь свой след? К сожалению, даже в двадцать пять лет мои цели не стали виднеться четче и ярче. Наверное, если бы мне было позволено вернуться домой прямо сейчас, я бы не стала терять подаренное время попросту. Знание неизбежного конца не помогает побороть самого себя, однако, его ощущение заставляет посмотреть на жизнь под совершенно иным углом. Да, если бы мне позволили уйти, я бы изменила свою судьбу. Но за меня уже всё решили…
Что-то мокрое и холодное коснулось моего лба, заставляя поежиться, и, сделав шумный глубокий вдох, я открыла глаза. Передо мной был всё тот же деревянный потолок. Я не была дома…
— Ты проснулась, — услышала я облегченный мужской голос, и медленно повернула голову, пытаясь разглядеть лицо, — я даже не знаю, кого благодарить в этом…
Тестис. Его смазливое лицо, казалось, чуть похудело, и сам он выглядел сонным и уставшим. Рядом с ним мельтешила обнаженная взволнованная женщина, но инкуб отмахнулся от неё рукой, вынудив выйти из комнаты. Дверь громко захлопнулась, и я поняла, что громкие звуки более не вызывают во мне раздражения, не было во мне и той слабости, под натиском которой в тот вечер я падала с ног. Казалось, всё было в порядке, но рука, которую я подняла с кровати, сильно дрожала, пока её не обхватила ладонь Тестиса. Что-то было не так.
Когда я попыталась встать, длинные пряди волос упали мне на лицо. Сомнений в том, что это были мои волосы, не было, ведь я вновь и вновь трогала их руками, касаясь то корней, то кончиков. Я
вновь принялась разглядывать руки, что были совершенно гладкими и лишенными морщин, не произошло ничего и с телом. Но это были мои волосы. И они были седыми.— Я всё тебе объясню… — тихо произнес инкуб, — но для начала поешь. А затем мы с тобой выйдем во двор, подышим воздухом и поговорим.
Подобная забота из уст Тестиса звучала странно и, полагаю, неуместно. Нарцисс, зацикленный на собственном удовольствии, не вязался с ролью прилежной сиделки, и сейчас, принимая из его рук горячую похлебку, я то и дело ловила на себе сочувственные взгляды столпившихся у дверей суккубов.
Опустошив плошку, я всё же поднялась с кровати, иронично заметив, что оказалась в той же комнате, с которой и началась моя жизнь в Аду. Вместе с Тестисом я миновала коридор, прошла малую гостиную, обогнув всё тот же воткнутый в половицы флаг, и оказалась на втором этаже, где комнаты Владыки и Фуркаса были пусты. Почему Пурсон не вышел поприветствовать меня? У меня и вовсе начало складываться впечатление, что кроме меня, инкуба и его демониц, заполонивших дом, в поместье более никого нет. Но Тестис молчал, и я послушно шла за ним до самого выхода во двор, пока мне навстречу не выскочил Годзилла.
Теперь он без сомнений заслуживал своего громогласного имени. Достигнув размера двухэтажного дома, цербер не утерял своего игривого характера, тут же припав на передние лапы и завиляв хвостом с острым черным шипом. Все его три головы принялись тщательно меня обнюхивать и поскуливать, и я радостно потрепала Годзиллу по белой шерстке, надеясь, что сквозь эту толстую шкуру он хотя бы что-то чувствует. И как только он успел вырасти столь быстро?
Мы втроем устроились в саду, и цербер по привычке попытался лечь рядом со мной, придавив при этом добрую половину сохлых растений. Не хватало лишь двух чашек чая с медовыми пирожными…
— Где Пурсон? — наконец, спросила я, находя его отсутствие темой гораздо интереснее, нежели собственное самочувствие.
— Он…В принадлежащем его роду городе. Вместе с Фуркасом.
— О, он же сильно хотел туда вернуться. Значит, его вновь стали воспринимать, как Владыку?
— Ему многое предстоит сделать… — издалека начал Тестис, явно с трудом подбирая слова, — но его кандидатуру приняли к рассмотрению…Ева, ты помнишь, что произошло?
— Да, хотя и не всё. Но я знаю, что из-за большого количества Владык в одном помещении мне стало плохо, и я потеряла сознание…
— Верно. Но, Ева…Ты потеряла сознание на целый месяц.
Глава 11
— Как это…месяц, — чуть слышно выговорила я, наматывая на палец прядь седых волос, что до сих пор казалась мне не принадлежащей. За всё время нахождения в Преисподней я могла бы окончательно свыкнуться с чуждым и странным миром, наполненным своими обычаями и нравами, но происходящие события продолжали выбивать из меня дух. Я не должна была оказаться здесь, и доказательством этому служит то, что я не в силах приспособиться к новым правилам. Признаться, теперь я чувствовала опустошение, не приносящее ни малейшего облегчения.
— С чего бы начать, — неуверенно произнес Тестис, — всё так сложно…Знаешь, я целый месяц репетировал речь, которую скажу тебе, а сейчас и предложения связать не могу.
— Давай с самого начала, — на удивление спокойно попросила я, не чувствуя ни злости, ни обиды, — расскажи мне всё, что произошло тогда, когда мы…разделились.
— Да, мы…немного виноваты…Но мы думали, что ты шла сзади! — тут же в свое оправдание воскликнул инкуб, кутаясь в бардовый халат. — Я вот вообще на Совете первый раз был, конечно, моё внимание было направлено на обстановку! А Владыку с дворецким сразу в центр привлекли, поэтому…