У черты заката. Ступи за ограду

На этом слове, произнесенном хотя и мысленно, Фрэнк споткнулся. «Вы же, сэр, только что объявили себя некарьеристом, так при чем тут карьера?»

«Смотря что понимать под карьерой, — возразил он сам себе и взял новый стакан с подноса проходившего мимо слуги. — Для меня выражение «сделать карьеру» означает просто-напросто добиться такого положения, при котором как раз и отпала бы необходимость заботиться о ней, что самое гнусное. Чтобы, например, иметь возможность сказать кому угодно все что угодно и при этом не думать трусливо: а не повредят ли эти слова?.. Только это — свободу — и означает для меня слово «карьера»».

Со стаканом в руке он забрался в угол и устроился там в относительной безопасности, наблюдая за гостями. Ему хотелось выпить как следует, но об этом сегодня и думать нечего. Напиться на рождественском приеме у «первой леди»! Любопытно все же, что она за человек, — нужно будет как-нибудь спросить у Делонга.

В общем, ему было скучно. Хорошеньких девушек, которых всегда много на обыкновенных вечеринках, здесь не было, молодежи вообще было мало, а среди дам Фрэнк высмотрел несколько интересных, но все они были отпугивающе изысканны, и он решил держаться от них подальше. Старшие гости пили мало, из молодых порядком надрался сегодня один Рой; сейчас, наверное, он спаивал где-нибудь разочарованную в жизни племянницу «первой леди».

«Кажется, я нахожусь сегодня в самых что ни на есть сливках общества», — подумал Фрэнк. Ему было хорошо известно, что честью быть принятым в доме на Эпплтриз-Роуд могли похвастать очень немногие; Джо Гиршфельд, например, добивался этого долго и безуспешно, хотя к этому времени уже успел прикарманить всю полицию и половину городского совета. Правда, молодые инженеры, поступающие на службу в «Консолидэйтед», приглашались рано или поздно почти все, но обычно по одному разу; только повторное приглашение означало, что человек прошел первую стадию испытаний и признан достойным кандидатом в «хорошее общество».

Фрэнк был приглашен сегодня в третий раз — возможно, благодаря своей дружбе с Баттерстоном, который неизвестно каким образом сумел сразу понравиться «первой леди». Нельзя сказать, что приглашения эти приводили его в восторг: здесь всегда было скучно, и к тому же пришлось сшить себе смокинг — гнусную вещь, которая стоила уйму денег и невыносимо отдавала пижонством.

Но в то же время Фрэнку не могло не льстить то обстоятельство, что ему без всякого труда удалось попасть в очень замкнутый кружок, куда так безуспешно стремились другие. А сегодняшние слова хозяйки о прочности его служебного положения? Вряд ли она сказала это просто так, любезности ради.

«Удивительно, но мне, похоже, начинает везти, — подумал Фрэнк, сидя в безопасном углу и без охоты потягивая горьковато-сладкий мартини. — Может, это просто потому, что мне, в общем, не особенно везло в жизни до сих пор…»

Он отставил стакан и закурил, обводя взглядом громадную гостиную. Неподалеку от него, в компании двух незнакомых Фрэнку типов, сидел возле радиокомбайна Делонг — с обычным своим брюзгливо-насмешливым выражением он слушал одного из незнакомцев и рассеянно перебирал пластинки; вокруг миссис Флетчер собралось несколько дам; в дальнем углу, под мерцающей бесчисленными электрическими свечами разноцветной елкой, затевал какую-то непонятную игру шеф отдела рекламы Чарльз Рэттиган — пятидесятилетний плейбой с эффектно седеющими висками. Несколько человек собралось у рояля, где кто-то пытался петь негритянский «спиричюэл». «Проклятая синяя скука», — подумал Фрэнк, подавив зевок, и украдкой посмотрел на часы.

На черта, в сущности, нужны ему эти приглашения и эта трех-четырехчасовая борьба с зевотой и благосклонность кого бы то ни было, в том числе и самой «первой леди». Для карьеры? Он о ней не думает — раз. Он ее уже сделал — два.

Впрочем, стоп. Никакой карьеры он еще не сделал, и несколько похвал еще не означает успеха — в таком виде, в каком понимает успех он. И не нужно забывать, что ничего по-настоящему важного и самостоятельного он еще не выдумал, не изобрел, не построил.

Да, но важное и самостоятельное инженер обычно создает попозже, не так ли? Имеется в виду именно инженер, не какой-нибудь там Томас Альва Эдисон. Райты и Эдисоны появляются не так уж часто, и по ним равняться не стоит.

О чем это он думал?.. Странно — вроде и не пил сегодня, а в голове какой-то туман. Усталость, что ли, сказывается.

Да, о карьере! Глупость это все — «карьера мне не нужна». Если человек заявляет такую вещь, можно сказать наверняка: перед тобой или кретин, или просто лицемер. Всякий нормальный мужчина, достигший определенного возраста, становится карьеристом. И в этом нет ничего плохого.

Конечно, следует различать — какими способами эта карьера делается и что, собственно, является ее целью. Какая, например, цель у него — Фрэнклина Р. Хартфилда? Пожалуй, скорее всего ее можно определить словом «независимость».

Быть независимым — это значит иметь возможность работать в полную меру своих сил. Ведь, говоря по правде, даже здесь, в «Консолидэйтед», где к нему хорошо относятся и нет никаких оснований жаловаться на затирание, — даже здесь он, в сущности, выполняет очень второстепенную работу и редко получает возможность заняться чем-нибудь по-настоящему интересным.

Достичь независимого положения, возможности осуществлять собственные идеи — ради этого можно пойти на многое. Конечно, будь у него деньги…

Фрэнк еще раз оглядел гостиную и вздохнул. Как глупо, что богатство дается не тем, кому оно нужно. По этому поводу их французский переводчик в Тулузе сказал однажды: «Господь бог, как правило, посылает штаны тому, у кого нет зада». До чего же веселый народ, эти французы.

Тот француз, в которого… Впрочем, что о нем вспоминать. О мертвых, кажется, принято говорить только хорошее. Ему-то легко, сукину сыну.

И ведь все случилось бы совсем иначе, будь у него, Фрэнклина Р. Хартфилда, приличное материальное положение три года назад. Будь у него деньги, много денег. Он смог бы жениться уже тогда, и Трикси не пришлось бы сидеть и ждать свадьбы в этом чертовом Байресе, среди всяких художников…

…За два дня до Нового года Фрэнк с небольшой группой инженеров прибыл на испытательную базу Грейт-Салинас. База, когда он ее впервые увидел с воздуха, неприятно поразила его своим унылым видом — ни кустика, ни клочка травы, только расчерченный квадратами бетон и низкие, казарменного типа постройки, а вокруг — насколько хватал взгляд — бурая солончаковая пустыня.

Едва самолет коснулся земли, как перед ним откуда-то сбоку вынесся джип, разрисованный наискось крупными черными и желтыми полосами, с прикрепленным сзади щитом «Следовать за мной». Повинуясь полосатому гиду, пилот отрулил в дальний угол поля, к небольшому строению, где уже ждал наряд военной полиции. Тут же, не отпуская ни на шаг в сторону, у всех прибывших тщательно проверили документы.

Ожидая, пока очередь дойдет до него, Фрэнк оглядывался вокруг, щурясь от резкого ветра. Было холодно, хотя и светило невысокое зимнее солнце; поверх фюзеляжа старой транспортной «Дакоты», на которой прилетели инженеры, гудела на ветру туго натянутая антенна. Низко над бетонным полем, свистя и подвывая турбинами, прошли два Ф-86 и какая-то незнакомая машина с удлиненной носовой частью и коротким дельта-крылом. Все, как по команде, подняли головы.

— Веселое место, — сказал Фрэнк, проводив взглядом самолеты и ожесточенно сплевывая уже хрустящий на зубах песок.