У Червленого яра

Утро только забрезжило, а пара уж была на ногах. Миронег старательно расшвырял остатки шалаша и прикрыл пепелище вырванной с корнями травой. Ежели по следам все же увяжется погоня, место ночевки не должно выдать беглецов. Эх, кус обрубленный не скроешь, ну да, может, не приметят. Наскоро перекусив, муж с женой отправились дальше.

— Там брод, — указал Миронег в сторону реки. — Сейчас дойдем, перебредем на тот берег, а там обсохнем, костерок разведем.

— Здесь так же глубоко, как в прошлый раз, — немного тревожно прозвучал голос Услады, большая вода ее пугала.

— Нет, сейчас обмелело, пониже будет, — успокоил Миронег.

Они, крадучись, пробрались к едва заметной тропе, по которой давно никто не ходил. Миронег, прежде чем разоблачаться, внимательно стал всматриваться в оба конца реки и напрягать слух. Что-то смущало его.

— Подождем? — осторожно спросила Услада.

— Да нет, пустое, — решительно стянул сапог Миронег.

— Там что-то движется, — указала жена на север.

Она оказалась острее глазом. Миронег снова прищурился — из-за поворота выплывала ладья. Глебовы, иного не может быть.

— Догоняют нас? — в очах Услады заметался дикий ужас.

— Нет, просто к полудню плывут. Может, наши и не сказали про нас ничего, больно быстро эти появились.

— Так, давай возвращаться, — взмолилась жена.

— Нельзя, они могли высадить дружинных для засады, а сами по дань дальше поплыть. Сейчас мимо пройдут и перебредем. Не бойся, — погладил он ее по плечу. — Полезли, оттуда хорошо видать все будет.

И они пробрались в гущу камыша.

Ладья приближалась, уже слышно было, как скрипят уключины и шлепают по воде весла. И эти глухие звуки эхом отдавались на противоположном конце реки.

— Ой, там еще одна! — указала Услада на юг.

Миронег чуть привстал — так и есть, навстречу переяславской ладье плыла другая, такая же крепко-срубленная, но со свернутыми парусами, ведь ее гребцам приходилось преодолевать не только течение, но и дувший в лицо полуночный ветер.

Два корабля неминуемо сходились. И тут Миронег узнал на носу полуденной ладьи подпаленного конька. Да это ж Ингваря кораблик, второй, тот, что тоже занялся, когда Миронег улепетывал. Неужто смогли погасить? Подлатали на славу, умело, и снова на Савалу.

Ой, что ж будет-то теперь?!

Глава XXII. Отмель

Савала здесь разливалась широко, разойтись двум корабликам не представляло труда, вот только мель была препятствием. В таких случаях, ежели не получалось протащить с наскока, то следовало либо лезть толкать в студеную воду, либо причалить и волочь берегом. Волочить никому не хотелось, поэтому корабли шли осторожно, наощупь, промеряя впереди глубину… и неумолимо сближаясь.

Ладьи встали ровно по обе стороны от песчаной косы брода.

— Эй, косопузые, вы чего здесь позабыли?! — полетело с вороножской ладьи Ингваревых воинов. — Али заплутали?

Миронег без труда узнал горлопана — Петрила, кому же еще быть. Ингварев кметь успел нацепить броню и теперь красовался на носу, прикрываясь от стрел обгорелым коньком.

— Мы то у себя, а вот вы видать с Вороножем Савалу попутали, — не менее задиристо прозвучало с переяславского корабля.

— Червленый яр — нашего князя удел! — прокричал уже слышанное Миронегом заклинание Петрила.

— Да с чего бы это, коли мы всегда тут кормились? — подбоченясь, у носа переяславской ладьи встал небольшого росточка воин в расшитой мятле[1].

— А с того, что ваш князек и так жирный кусок отхватил — и Рязань его, и Переяславль, и в Пронске его братец меньшой уселся. Уж и довольно. А Червленый яр наш!

— Так и сидите смиренно да волю старейшего выполняйте, — высокомерно проговорил переяславский кметь, оправляя сползшую с плеча мятлю, — коли хоть что-то хотите себе иметь, пока светлый Глеб Володимерич вам дозволяет. А то погонит наш князь вашего вон, так и все себе заберем.

— А зубы не обломаете? — съехидничал Петрила.

— О своих зубах беспокойся.

Миронег невольно усмехнулся, вспомнив щербатый рот Петрилки. Услада сидела ни жива ни мертва, вцепившись мужу в рукав. А у кораблей нарастала ярость:

— Проваливайте, мы вас дальше не пустим! — рявкнул Петрила.

— Сами проваливайте! — прилетело в ответ.

«Сечи быть», — приговорил Миронег.

Ладьи сдвинулись вперед, зарываясь носами в песок отмели. Зазвенела броня, воины начали перепрыгивать через борт прямо в студеную воду, которая в этом месте доходила им до пояса. Обе дружины исполчились, но не решались напасть первыми. Переяславских было заметно больше, да и броня на них была справнее, тут уж сразу видно — кто из захудалых, а кто как сыр в масле при своем князе катается.

Среди вороножских Миронег приметил и дядьку Миляту. Вот уж радость — в таких-то почтенных годах в ледяной воде стоять.

— Биться! — прорычал Петрила и первым ломанулся на переяславских, разумно рассудив, что при малом числе одолеть можно только безудержной наглостью.

В хмурое небо полетели дикие крики и лязг железа. Петрила с наскока сшиб двоих, но дальше уперся в богатырского роста детину и между ними пошла смертельная схватка — с обманными выпадами, прямыми натисками и расчетливым отступлением. Рядом тоже звенело. Малой предводитель, скинув мятлю, бился не хуже здоровяков, брав не силой, а умением и скоростью. Он подныривал промеж вороножских отроков, появляясь как из ниоткуда. Река быстро окрашивалась в алый цвет.

Услада от страха закрыла лицо руками, отвернувшись. Зрелище уж точно не для бабьих глаз. Миронег следил только за Милятой, жалея своего. Тот отбивался от более молодого воина вяловато, и было ясно, что ежели кто не подоспеет на подмогу, долго старику не продержаться. Петрила между тем сумел снести голову детине, огласил воздух радостным криком и ринулся искать малого вожака переяславских. Они сошлись у самого борта вороножского корабля. Петрила напирал, чтобы прижать малого к доскам ладьи, тогда переяславский потеряет свое главное преимущество — скорость. Малой это понимал и упорно вырывался, ускользая и нанося удары в бок. Петрила успевал отбиться. Бой продолжался.

Вместе с тем переяславские одолевали. Один за другим вороножцы падали в мутную воду. Милята держался, но вот его нога неловко поскользнулась, дед упал на колено. Переяславский вой поднял меч.

— Эй!!! — во все горло заорал Миронег, привлекая внимание к себе.

Хаотично движущаяся масса резко замерла, все разом обернулись на крик.

— Петрилка, помочь? — вылетел из камышей Миронег, обнажая меч.

— Да уж не мешало бы, — рявкнул старый соперник.

— К тому, — указал малый воин на Миронега, и уже собиравшийся прикончить дядьку Миляту воин и еще один жилистый отрок рванули к бортнику.