У гробового входа

Вообще-то полагалось по истечении пяти минут проверить состояние пациента, но электроника не ошибалась, а сестре все это осточертело. Полчаса назад ей пришлось самой делать укол одному военному, отставнику, с нее было вполне достаточно. Если ограничиться нажатием кнопки, можно не марать рук.

Она, не заглядывая в бокс, пробежала по коридору, вызвала лифт, поехала вниз, туда, где находилось женское отделение.

21

Александр Иванович ожидал, что сестра вернется, но вдруг почувствовал, что ''Оптима'' больше не работает. Его потянуло во тьму (так бывало в детстве, когда, играя, перетягивали шарфом сонную артерию). Темнота оформилась в виде воронки тоннеля, и он скользнул туда. Что было дальше, он не помнил, до того момента, когда услышал собственный кашель.

Перед глазами плыли багровые круги, тело содрогалось. Казалось, что работает огромный неуклюжий механизм, втягивая в легкие воздух и проталкивая кровь по жилам.

Александр Иванович, дергаясь от кашля, приподнялся на кушетке. Вся глотка была забита мокротой, и он сплюнул на пол. Затем кое-как сел. ''Оптимы'' нигде не было.

Кашель постепенно слабел. Грудь болела, но не очень сильно. Он начинал приходить в себя.

Вдруг стенка бокса напротив кушетки раздвинулась и две металлические лапы выдвинули на пол открытый гроб.

Гроб больно ударил Александра Ивановича ребром по ногам. В то же мгновение кушетка приподнялась и наклонилась, сбрасывая с себя Александра Ивановича. Стиснутый между кушеткой и гробом, он кое-как встал.

Из глубины пространства, открывавшегося за стеной, вторая пара металлических лап несла крышку гроба. Александр Иванович попытался отшатнуться, но отшатываться было некуда. Крышка остановилась перед грудью Александра Ивановича и резко опустилась, с клацаньем накрыв гроб. Затем пустой гроб втянуло в застенное пространство, лапы разжались и гроб неторопливо поплыл вбок по транспортеру.

После этого Александр Иванович действовал, как во сне. Повернулся, толкнул дверь, вышел в коридор. Хотел идти к лифту, но попал в комнату, где сдавал документы. О них даже не вспомнил. Увидел на стене несколько белых халатов, надел один. Пошел по коридору обратно, нашел лифт. Вызвал его. Спустился на самый низ. Здесь было жарко, как в тропиках. Пошел по коридору. Наткнулся на металлическую дверь. Приоткрыл, выглянул. Там было помещение вроде котельной, слева тянулись разноцветные трубы. Показалось - никого нет, вошел. Справа были дверцы печей, от которых пышело жаром. Печи гудели. За прозрачными оконцами бушевал огонь. Александр Иванович двинулся вдоль. В конце зала были свалены ящики, но Александр Иванович смотрел на металлическую дверь - такую же, как в начале. Надавил на нее, дверь оказалась не заперта. Вышел, так и не заметив двух операторов в джинсах, тянувших портвейн под прикрытием ящиков. ''Эк его'', - заметил один.

За дверцей оказался еще один короткий коридор. Пройдя его и толкнув дверь, Александр Иванович оказался на улице.

Прямо перед ним было поле, по дороге, удаляясь, полз автобус; возможно, тот самый, который привез его сюда. В лицо повеяло теплым ветром. Громко стрекотали кузнечики.

Александр Иванович прислонился к стене.

Так он и стоял, дыша теплым июльским ветром, ни о чем не думая, глядя на уползающий автобус, без документов, без денег, пока не почувствовал вдруг резкую боль в груди, не опустился тихо на теплый асфальт и не умер спокойно. Своей смертью.