У каждого свое зло

— Добыла ключи-то? — лениво, как показалось Алле, спросил он.

— Добыла, добыла, — сказала она раздраженно. — Давай в темпе.

— А может, все же не сейчас, ближе к ночи? — с сомнением протянул Димон. Он все еще жил в совсем другом измерении…

Николай, видя, что Алле никак не удается выманить подельника из машины и чем дальше, тем безнадежнее становится ситуация, решил сам ускорить дело. Он вдруг подошел вплотную, решительно отстранил Аллу от машины и сказал совершенно пьяным голосом:

— Браток, в Нагатино подкинешь? Стольник плачу!

Димон словно чего-то подобного только и ждал, до того ему не хотелось идти прямо сейчас в красновскую квартиру.

— Чего-чего тебе? — вызверился он на «прохожего». — В Нагатино? Ну, блин, будет тебе Нагатино, чтобы не лез, блин, куда не просят! — И, предвкушая, как сейчас отметелит этого пьяного лоха, он, прихватив монтировку, полез из машины.

— Надо же, какой борзый паренек! — ухмыльнулся Николай.

Эти его слова спровоцировали Димона, словно пробудили его от спячки. Он вдруг высоко подпрыгнул и, разворачиваясь уже в воздухе на сто восемьдесят градусов, попытался провести ногой удар в голову — удар, от которого противник встает только в голливудских боевиках. Но и в жизни его противник оказался по-голливудски проворным. Он ушел в сторону, шутя поймал рассекающую воздух Димонову ногу и резко вывернул ее. Димон, мгновенно побледнев как полотно, рухнул на асфальт, корчась и воя от нестерпимой боли.

Николай нагнулся над ним, и лишь долгие годы, проведенные в спецназе, помогли ему избежать беды: Алла, решив воспользоваться тем, что он ее не видит, подхватила выпавшую из рук Димона монтировку и с угрожающим видом двинулась на так унизившего ее врага.

— Э, сестренка, лучше брось это! — заметил ее Николай в последний момент. — Кто тебя учил на живого человека железкой замахиваться?

— Что ж ты, сволочь, с нами делаешь! — тоскливо сказала она и остановилась в нерешительности. — Слушай, давай разойдемся по-хорошему, а?

— Да разойдемся, разойдемся, — сказал он весело. — Только отдай мне свой шампур, детка.

Алла бросила монтировку на асфальт и заплакала.

— Ну все, хватит представлений? — прикрикнул на нее Николай. Давай-ка помоги мне лучше дружка своего в машину засунуть.

— Что ты собираешься делать? Что? — Истерические рыдания все сильнее рвались из груди Аллы.

— Ты ж хотела разойтись, — удивился Николай. — Вот и прокатимся, поговорим… Очень многое сейчас зависит от того, что ты мне расскажешь, поняла? — и добавил вполне миролюбиво, когда Димон уже был в машине: Давай загружайся на переднее сиденье.

Алла молча уселась вполоборота к Николаю, занявшему водительское место. Подвывающий Димон полулежал сзади.

— Ну, — начал Николай, когда машина тронулась, — кто вас прислал за книгами?

Алла долго молчала, потом ответила, не поднимая глаз:

— А зачем тебе? Книги на месте, никто никому ничего не продал…

— А вот хамить мне не надо, — ровно сказал Николай. — Я ведь могу и обидеться. Ладно, ставлю вопрос по-другому: кому хотели их продать?

— Коллекционеру одному, старому хрену. Деньги нам нужны, понимаешь? Бабки! Чтобы уехать отсюда! Чтобы не видеть такие вот хари…

Николай снова хмыкнул себе под нос.

— А я-то думал, что неплохо выгляжу, — пробормотал он огорченно. — Не понравился я тебе, да?

— Издеваешься? — прошептала Алла, чувствуя под собой неприятную сырость и оттого готовая сейчас вцепиться ему в горло. — У, какие вы все сволочи! Одно слово — легавые! — И тут же попросила сквозь зубы: — Слушай, отпусти ты нас, а? Не сдавай в ментуру. Ну, пожалуйста! Давай сделаем вид, будто ничего не произошло. Что тебе стоит? Отвезешь нас к больнице — и разбежались. Ты нас не знаешь, мы тебя не знаем, и про Решетникова я буду молчать — могила…

— Ну ты, девочка, даешь! — рассмеялся Шлыков. — Сперва обзываешь меня почем зря, потом за мента принимаешь. Теперь вот убийство Решетникова на меня вешаешь… Его ведь доказать надо, убийство-то, верно? А доказательств у тебя нету. Ладно, — смилостивился он вдруг, — так и быть, разойдемся. Но с одним условием.

Алла посмотрела на него с надеждой:

— С каким?

— Сперва давай скатаем к вам домой, чайку попить, — широко улыбнулся Николай.

И от этой улыбки Алле стало совсем нехорошо. Чего угодно она ожидала, только не этого. Какой-то во всем, что он делал, этот мужик, был подвох, а какой — понять она до сих пор так и не могла, и от этого становилось только тоскливее и страшнее.

— Ладно, — подумав, сказала Алла. А что еще она могла сказать?..

— Умница, — одобрительно кивнул Николай.

— Почему? — не удержалась, спросила Алла.

— Потому что не задаешь ненужных вопросов, — ответил он. — И тем самым избавляешь меня от ненужных слов. — На светофоре он мельком глянул на скорчившегося Димона, который от боли потерял сознание, перевел взгляд на девушку. — Сейчас выскочишь — купишь бутылку. Анестезия. Приедем, я ему шину наложу. Вздумаешь свалить — сделаешь хуже ему и себе.

Через полчаса машина подъехала к шестнадцатиэтажной башне на Профсоюзной улице, где проживал Димон. Ему, бедолаге, еще по пути дали несколько глотков водки, и теперь он хлопал глазами, болтаясь на плече у Николая в ожидании лифта. Алкоголь, легший на героиновые инъекции, подействовал на него благотворно: он больше не стонал, не выл, только все пробовал начать бурную речь о том, как хорошо и выгодно было работать на Решетникова и сколько у него проблем теперь, когда Игоря Альфредовича больше с ними нет…

— И где брать бабки? — бормотал Дима, клюя носом. — Настоящие, я имею в виду. Слышь, мужик, может, придумаем с тобой что?..

В квартире Николай первым делом положил его на диван и, приказав Алле приглядывать, отправился на кухню в поисках чего-нибудь подходящего для первой помощи. Наконец отыскав две кухонные дощечки более-менее подходящего размера и бинт, он вернулся, разрезал на пострадавшем штанину его знаменитых белых слаксов, отчего Димон только шепотом выматерился, но едва начал накладывать на сломанную ногу шину, как Алла оттолкнула его:

— Пусти, я сама! Я ведь как-никак медик!

Впрочем, стоило только ей прикоснуться к поврежденной ноге, как Димон жутко заорал от боли.

Николай принес водки, влил в Димона еще полстакана, но больше, как тот ни тянулся к бутылке, не дал, оставил на всякий случай как запас обезболивающего. Постоял рядом, поглядел, как ловко Алла прибинтовывает дощечки, и обрадовался, увидев, что Димон снова засыпает. Он знал, как силен бывает шок при переломе трубчатой кости — водка действовала на удивление замечательно.