У каждого свой космос

На этот раз такого исключения не было, и парни пошли пешком. Двадцать минут утренней прогулки и они уже на перроне. Почти тут же объявили посадку на поезд. С этого момента поезд простоял ещё тридцать минут.

Миша и Пётр в основном молчали. Всё, что нужно было сказать друг другу, уже было сказано. Осталась одна грусть. Что она означала, было как-то совсем не понятно.

– Ну, уезжает Мишка! Ну, и что! Через полгода мы вновь увидимся. Я сдам сессию и приеду на каникулы где-то в конце января, начале февраля. Точно не знаю, но приеду, однозначно! Так что грустить? А может быть Мишка прав? И к черту эту учёбу, к чёрту институт. Вернуться назад, пойти работать в шахту, зарабатывать, как Мишка говорит, по 320-350 рублей в месяц и в ус не дуть. Отработал смену и сам себе полный хозяин, и голова болит только от лишнего алкоголя… Ну, уж нет! Я ведь сам вчера ему объяснял необходимость учебы. Бросить, значит признать, что он был прав, что учиться ни к чему, что можно в родном городе прожить всю жизнь не имея образования?! Согласиться с ним, что наши учителя, хорошие учителя, всего лишь добросовестно и исправно исполняли свои обязанности по передаче нам знаний? Нет! Не согласен! Они нас воспитывали, они нас нацеливали, и мы есть продолжение не только наших родителей, но и их. И мы обязаны это исполнить, выполнить, таким образом, свою миссию – превзойти своих учителей!

Мишка, стоящий рядом с другом у открытой вагонной двери, тоже думал о своём.

– А, может быть, я всё же неправильно поступил, бросив учёбу, так и не начав её, и Петя был прав? Он вчера был искренен и убедителен. Он по-настоящему за меня переживает! Вот, настоящий друг, каких поискать! А пройдут годы, те же пять лет учебы, и что? Он таким и останется? Даже, если его отношение ко мне останется прежним, то всё равно, я буду обыкновенный шахтер, работяга, со своими мизерными интересами: работа, зарплата, вечерами пиво, в выходной водка, футбол по телевизору, в отпуск автомобиль. А он? Окончит институт, станет инженером. Что потом? Потом ему открыты все дороги: может дальше учиться и становиться ученым человеком, может пойти работать. Да! Вот приедет назад, на родину и будет мною командовать, станет моим руководителем! Вот смеху-то будет! Он станет директором, а я как был работягой, так и останусь и буду исполнять его волю, его распоряжения, его команды. Хотя нет! Моим начальником он не станет. Я же буду шахтёром, а он машиностроитель.

Так в молчаливых раздумьях пролетели полчаса и объявили отправление поезда.

Друзья обнялись на прощание, Миша поднялся в вагон и дверь за ним захлопнулась.

Поезд медленно, тихонечко, почти незаметно набирал скорость, друзья помахали напоследок друг другу через окно руками, и только тут до Петра дошла суть всей грусти, лежащей у него на душе: он не просто простился с другом, от него уехала последняя частица детства. Дальше его ждала не ясная, трудная, взрослая жизнь. К этой жизни нужно приспосабливаться, её нужно понять, и, в ней нельзя ошибаться даже в мелочах, поскольку исправить будет невозможно.

Глава 2. Петька

Мечта поспать после проводов друга оказалась несбыточной. Когда Пётр вернулся в общежитие, ему сказали, что в деканате собрали старост всех групп, чтобы объявить о планах на ближайшую жизнь. Нужно дожидаться возвращения главы группы из деканата.

Он решил использовать это время на завтрак.

Получилось очень удачно. Закончив еду, выходя из помещения столовой, он столкнулся со старостой.

– Петя, я не ошибся?

– Нет, не ошибся.

– Пошли группу собирать. Есть информация. Вот тебе номера комнат, где наши проживают. А эти будут мои комнаты, я их сам обойду. Давай соберём всех в твоей комнате. Ведь там кроме тебя ещё двое из нашей группы, так?

– Так,– согласился Петя.

Через пятнадцать минут переполненная комната трещала по швам от молодых тел, наполнивших её.

Объявление у старосты было короткое и чёткое:

– Послезавтра в 10-00 от общежития нас забирают автобусами, и отвозят на сельхозработы. Какие работы предстоят, узнаем на месте. Но требование ко всем было одно: иметь сапоги и тёплую одежду. А вот одежда должна быть рабочая.

– Вот это поворот! – подумал Петр, – я приехал летом, и поступать, а не на селе работать осенью, так что рабочей одежды у меня нет, тёплой рабочей тем более. Надо что-то придумать. Ведь такие, как я, все!

И, как только он для себя произнёс последнюю фразу, у него в голове появился план. План не реальный, но другого всё равно не было.

Пётр вышел с собрания и сразу пошёл вниз, к помещению, где было рабочее место коменданта. Её в кабинете не оказалась. Рядом была открыта дверь кастелянши.

– Может быть это даже лучше, – подумал парень,– ведь она заведует «тряпьём» в общежитии.

На двери висела табличка с фамилией и инициалами. Как фактически её зовут, Петр еще не слышал, но решил рискнуть.

– Можно к вам,– обратился он в приоткрытую дверь?

– Тебе чего?– спросила пожилая женщина, довольно сурового вида.

– Валентина Викторовна…

– Витальевна, – тут же поправила она.

– Валентина Витальевна, нас послезавтра отправляют на работу в село.

А вы не подскажите, куда можно будет сдать на хранение свои вещи?

– Пожалуй, никуда, кроме этого помещения. Принесешь, что там у тебя: чемодан, два, вон там, на полку поставишь и всё. Да, подпиши свои вещи. Бумажечку с фамилией, номером группы, ясно?

– Спасибо, понял! А ещё можно спросить?

– Ну, спроси, за спрос денег не берут.

– Вы не подскажете, где можно разжиться теплой одеждой для работы в деревне?

– А ты вот в этом, – она сделала обзорный жест, указывая на фигуру парня,– приехал, и у тебя больше ничего нет, а до дому очень далеко? И, конечно, денег на приобретение робы тоже не имеешь?

– Да-да. Всё именно так.

– Вот что, мальчишечка, я тебе могу посоветовать. Сейчас идет ремонт общежития, ты видишь. Вас, абитуриентов поселили на двух этажах, а остальные свободны и открыты. Так ты пройдись по пустым комнатам, там, скорее всего, чего-нибудь можешь найти. Ты не думай, что украдёшь чью-то одежду. Оттуда все выехали и всё бросили. Рембригада её всё равно выбросит на мусор, а тебе, да и другим, может сгодиться.

– Спасибо, Валентина Витальевна, я всё понял.

Не теряя времени, Пётр отправился по пустующим комнатам. Сразу же в первой комнате он нашел подходящие по размеру кирзовые сапоги в отличном состоянии. Их явно приобрели совсем недавно. Они были совершенно целыми, на них не истёрся узор на кирзе, подошва была прямо как из магазина, только запачкана цементным раствором. Новый хозяин сапог осмотрел их внимательно, и остался полностью доволен их состоянием.

– Я их помою и поставлю на просушку. А еще схожу в магазин и куплю сапожного крема, промажу их как следует, чтобы не промокали, – решил

парень.

Прихватив находку, Пётр двинулся дальше по пустующим комнатам. Ещё в одной ему попалась добротная фуфайка. У неё был лишь разорван хлястик: оторвалась пуговица, сшивающая две его половинки, и правый карман был прошит лишь по одной стороне, а по двум оторван. В целом, фуфайка была вполне в приличном состоянии, даже не грязная. А главное, подошла по размеру.

Следующая находка его обрадовала не меньше двух первых. Ему попались на глаза рабочие брюки. Брюки были крепкие, на месте оказались все пуговицы, лямки и даже этикетка, которая гласила, что их пошили в марте этого года. Правда, брюки были испачканы чем-то внешне не очень приятным, но, как говорил Петин дедушка: «Дареному коню в зубы не смотрят».

– Их тоже можно постирать. Погода стоит теплая, так что до послезавтра они должны высохнуть.

Всё, я экипировался. Теперь иду в магазин за ваксой и хозяйственным мылом. Да, а где и в чём стирать?

Он вернулся со всеми своими «обновами» к кастелянше.

– Валентина Витальевна! Я воспользовался вашим советом и всё для себя раздобыл. Вот! – и он показал женщине свое богатство, – вот только мне брюки надо будет постирать. Так я пришёл спросить у вас, где и в чём я это могу сделать?