У каждого свой путь.Тетралогия

— Да вот с этим неугомонным разберусь и догоню. Он мне надоел, когда я в отряд шла, а уж больше терпеть не собираюсь! Утром, кто-то из наших под его пулемет попадет. Обойдется Аллах! Вперед, парни, а то рассвет близко…

— Может, одному из нас с тобой?

Она настолько виртуозно выматерилась, что разведчики онемели от удивления. Женщина прошипела:

— Катитесь! Пока я не разозлилась и на вас…

Три фигуры метнулись дальше, а четвертая начала подкрадываться к правому пятиэтажному дому. Пулемет бил, как она заметила со второго этажа, но она знала, что их может быть в здании несколько — на каждом этаже. Остальные затаились в ожидании своего часа. Такое уже было в ее практике ночью. До стены добралась без происшествий. Первые три дня развалины никто не минировал. Проникнуть в дверь не удалось. Она была приперта изнутри. Марина прошлась вдоль стены, прижимаясь спиной к шершавой, испещренной выбоинами, штукатурке и обнаружила оконный пролет. Подпрыгнув, заглянула внутрь — никого. Подтянувшись на руках, забралась на подоконник и очутилась в комнате на первом этаже. Изодранная занавеска слегка шевелилась.

Даже в полутьме было видно, что тут жили люди: диван у стены засыпанный осколками кирпича, ковер одним краем свисал со стены вниз, почти касаясь спинки. Посреди комнаты стоял круглый стол. Засыпанная осколками камня, побелкой и пылью скатерть свисала почти до пола. В центре стояла целехонькая хрустальная ваза для цветов. Это так поразило Марину, что она замерла и с минуту оторопело глядела именно на эту вазу и соображала, а зачем нужен сей предмет на войне?

Стряхнув оцепенение, бросилась к двери, держа автомат наизготовку. Дверь оказалась заперта. Она хотела ее выбить, когда поблизости раздастся очередь и тут заметила ключ. Он спокойно висел на стене рядом с дверью. Степанова автоматически взяла его, вставила в замок и крутанула. Дверь бесшумно открылась. Женщина выскочила на лестничную площадку. Потрогала ручки соседних дверей. Квартиры были заперты. Она расслышала легкое звяканье замочных язычков.

Итак, с этой стороны опасность ей не угрожала. Марина легко взбежала по лестнице наверх. Определила направление, откуда бил пулемет и легонько толкнула дверь слева. Она бесшумно распахнулась. Держа автомат наизготовку и решив, что скрываться уже не стоит, Степанова ворвалась в квартиру. Пронеслась к комнате, откуда до нее донеслось легкое позвякивание и без задержек дала короткую очередь. Четверо чеченцев у пулемета, даже не успели обернуться. Точно так же она поступила с засадами на четвертом этаже и на крыше. Пулеметчики, из-за постоянно звучавших очередей, не разобрались, откуда они звучали на этот раз и поплатились.

Спускаясь вниз, едва не прихлопнула по ошибке посланных вместе с ней разведчиков. Парней спасла чистая случайность — Маринка оступилась и очередь пронеслась над головами спецназа. Один вскрикнул:

— Свои!

Степанова встала разозленная:

— По кой черт вы здесь находитесь? Я вас просила лезть сюда? А если бы не оступилась? Вы хоть понимаете своими безмозглыми башками, что бы мне пришлось пережить?

Разведчики сглотнули:

— Подполковника мы нашли. Живой, хоть в сознание никак не приходит. Крепко видать долбануло! Сержант Мешков отправил нас к вам на помощь.

— Я вашему сержанту башку скручу! Раз пришли, забирайте пулеметы с обоймами, пригодятся. Я этот дом очистила. Духи хватятся утром. Пошли!

Она всучила парням три пулемета и штук двенадцать обойм. Те аж крякнули под тяжестью. Через окно выбрались наружу и броском очутились на другой стороне. Там ждал сержант с подполковником. Марков лежал у стены, в сознание он так и не пришел. Степанова взгромоздила на себя пулемет и штук шесть обойм, отобрав их у одного из парней. Прошипела сержанту:

— С тобой, Ваня, я утречком разберусь! — Повернулась к спецназовцам, застывшим рядом. — Двое несите подполковника, а ты иди впереди, если дорогу помнишь. Я замыкающий…

Парень кивнул и пошел вперед. Сержант и рядовой понесли подполковника. Марина, озираясь во все стороны и крутя стволом пулемета, медленно двигалась следом.

Рассвет начал заниматься, когда они добрались до расположения лагеря. Отправив Маркова в госпиталь и продиктовав усталому, красноглазому от бессонницы, солдату данные на подполковника, Степанова ввалилась в палатку полковника Огарева. Ни слова не говоря, под его взглядом, раскатала спальник и мгновенно заснула. Ей не хотелось ни есть ни пить, только спать. Вошедшие следом разведчики доложили начальнику обо всем сами. Сдали захваченные пулеметы.

Саша проснулся и сразу же вспомнил, что сегодня за день. Оделся, прислушиваясь — в доме стояла тишина. Лишь постукивали часы на серванте в горнице. Достал с печки валенки и сунул ноги в них. Выглянул в затянутое льдом окно, сквозь которое в дом заглядывало солнышко и закричал на всю избу:

— Люди! С Новым Годом!

Мороз разрисовал стекла узорами из инея. Сквозь них дороги не было видно. К тому же огромные сугробы закрыли весь обзор. Прекрасные жарптичьи перья виднелись на стекле, выведенные твердой рукой невидимого художника. Юлька заворочалась в кровати. Потянулась, не открывая глаз и недовольно пробурчала:

— Чего так рано будишь?

Брат бросился к ней. Присел на край кровати, потряс за плечо и радостно выпалил:

— Юлька, сегодня же Новый Год! Мама, наверное, тоже с офицерами встретили за столом…

Сестренка мгновенно проснулась. Обхватила братишку за шею и крикнула:

— Бабуля, дедуля! С Новым Годом!

От ее вопля Елена Константиновна открыла глаза и зевнула:

— Что-то я сегодня проспала. Что значить поздно легли! Скотина, верно, заждалась уже. Вань, поможешь? Побыстрее управимся.

Иван Николаевич ответил, потягиваясь в постели:

— С Новым Годом, родная! Конечно, помогу! Интересно, где Маринка встретила…

Ушаков посмотрел на часы. Времени было одиннадцать пятнадцать утра.

В это время Марина в Чечне тоже проснулась. В палатке было холодно и с потолка на брезенте свисала крупная изморозь. Женщина взглянула на потолок палатки: прогибы были темными, в то время как торчащие вверх части оставались светло-зелеными. Она не помнила, как забралась внутрь мешка. В палатке никого не было. На столе лежала карта, ее край свисал вниз и Степанова увидела название населенного пункта сквозь полумрак: Махачкала.

Она выбралась из спальника с трудом. Все тело болело. Мелкие царапины лопались от движения и начинали саднить. Разбитые о камни пальцы сгибались с трудом. Женщина оглядела себя снизу до верху и поразилась оборванному, нищенскому виду. Так не мог выглядеть российский военнослужащий! Ее передернуло от холода, который начал пробираться к телу сквозь дыры.

Не умываясь, схватилась за нитку с иголкой. Осмотрела куртку и поняла, что ее легче выбросить, чем зашить. Прорехи и разрывы, вырванные клочки уже не подлежали реставрации. Она подумала: “Если так изодралась за один день, то что же будет через неделю?”. Достала новую куртку из рюкзака. Посмотрела и забила обратно: сегодня и так прохожу! Кое-как на скорую руку, через край, залатала самые большие разрывы, но верхние брюки пришлось менять. Она искренне порадовалась, что ночью мужики не могли разглядеть ее вид снизу. Такое рванье было бы стыдно одеть даже на пугало.

Осмотрела и почистила оружие: гранаты, которые дал полковник Огарев остались целы, но вот с патронами была проблема — остался целый рожок и еще чуть-чуть. Ополоснулась, если можно так выразиться, снегом возле палатки. Протерла лицо так, что оно начало гореть. Кое-как почистила зубы, выплюнув зубную пасту вместе с не растаявшим снегом. Только закончив с приведением себя в порядок, почувствовала, что голодна. Схватив котелок кинулась разыскивать полевую кухню. Встреченный солдат указал направление. Хмурый повар брякнул в котелок один черпак и спросил: