У каждого свой путь.Тетралогия

Она решительно возразила:

— Хороший! Двоих вырубил и спину прикрыл. Мне совсем не досталось. Только у куртки рукав порвала по шву, пока махалась. Это ерунда, зашью. Еще пройдемся или на дачу?

— Возвращаться надо. Поздно уже. — Немного помолчал и спросил: — Ты серьезно собралась завтра баню топить? Она здесь с лета не топлена.

Марина улыбнулась, беря его под руку:

— Почему бы и нет? Придется дважды протапливать, вот и все. Я тропку прогребла и заглядывала внутрь. Здорово! Места много. Воду завтра натаскаю. Колодец рядом. Ведра уже обнаружила. Дров полно. Унесла пару охапок. Даже веники нашла. Заглянула на чердачок у бани, а они под потолком висят — два дубовых и штук пять березовых. Я сняла три. Хвои настригу утром, воду душистую сделаю, чтоб на камни плескать. Пар душистый становится. Выбираешься из бани и елкой пахнешь или сосной. Напарю тебя завтра и в снегу изваляю. Пробовал такое удовольствие или не стоит? Как у тебя сердце — здоровое?

— Здоровое. Марина, как я помню, в бане водопровод есть.

— Замерзло все, Олег. Зима.

Он подумал:

— А Руслан?

— С нами. Мы же не голышом. Я не думаю, что он долго выдержит. Он привык мыться в ванной. Старается никуда не выходить без надобности. Для него парная шоком может оказаться.

Шергун немного подумал, затем спросил:

— У тебя бинты есть?

Она встревожилась:

— Тебя эти сволочи ранили?

— Да нет… Тут вот какое дело. Мне глазницы перевязать надо в бане, чтоб вы не видели. Не хочу, чтобы напугались. Я в госпитале забыл очки надеть. Вышел в коридор. Женщина вскрикнула и в обморок упала. Видно, страшно я выгляжу сейчас.

Она остановилась. Он тоже встал. Марина сняла перчатки и осторожно сняла с него очки. Наклонила его голову и ласково поцеловал по очереди обе провалившиеся глазницы:

— Глупый и ты поверил сразу, что выглядишь страшно? Не привычно, возможно, но не страшно. Баба, наверняка, просто истеричка или страшилок по телевизору насмотрелась. Вот и примерещилось…

Погладила ладонью шрамы на виске:

— Полковник, ты красивый мужчина. Перестань комплексовать. Ты эти шрамы не в пьяной драке получил, ты на войне был, когда другие отсиживались в теплых квартирках.

Он забрал очки из ее руки и прикрыл глазницы. Улыбнулся:

— Успокоила ты меня! Я все об этой Зое думаю. Увидит, испугается, что я такой стал…

— Я ведь сказала, что она знает. Хочешь, я завтра ей телеграфом денег на дорогу вышлю и напишу, чтобы приехала.

— Нет, Марина. Так не годится. Надо по всем правилам. Мне в деревню ехать надо. Поговорить с ней. Вдруг она уже передумала? Давай с генералом посоветуемся. Я машину попрошу. Ты же водишь. Сумеешь доехать до деревни?

— Смогу. Послезавтра генерал приедет и посоветуемся.

Они, не торопясь, дошли до дачи. Вошли во двор. Марина заперла калитку и обернулась. Полковник стоял лицом к луне, черные очки блестели под этим мертвым светом. Искрился снег. Изморозь на ветвях деревьев казалось голубой. Яркие звезды высыпали на сумрачном небе. Женщина подошла к Шергуну и прижалась, спрятав ладони на его груди. Он, видимо, почувствовал что-то и молча прижал ее к себе. С минуту длилось молчание. Олег усмехнулся:

— А наутро, перед калиткой, нашли двух снеговиков. Когда иней расковыряли, под ним обнаружили полковника Шергуна и сержанта Степанову.

Маринка рассмеялась и отошла в сторону:

— Так бы и сказал, что замерз! Пошли, снеговик Шергун!

Поднялись по ступенькам вверх. Марина толкнула дверь и вошла на крыльцо. Заперлась. Открыла дверь в дом и пропустила полковника в полутемный коридор. В холле свет был выключен, но сверху, на стук двери вышел Салманов. Марина показала ему наполовину оторванный рукав:

— Видал? Драться пришлось. Если бы ты пошел, они бы не задрались.

— Сколько было народу?

— Пятеро. Двух Олег вырубил, а с остальными я сама справилась.

Помогла полковнику раздеться. Посмотрела на Салманова:

— Руслан, ты ел?

— Поздно уже, какая еда!

— А вот мы проголодались! Правда, Олег?

Шергун кивнул, сидя на табуретке в коридоре и стаскивая сапоги:

— Я не прочь перекусить. Оладьи остались? Давай, Марин, чайку попьем? Руслан, не хошь с нами?

Биолог начал спускаться вниз:

— За компанию, с удовольствием. Ой, как вы оба разрумянились! На улице морозно?

Марина пожала плечами, включая самовар в кухне в сеть:

— Нормально! Только у полковника ноги замерзли. Это мы поправим…

Маринка стащила с ног полковника охолодавшие носки. Нырнула на русскую печь и сняла с теплой кирпичной спины запасные носки. Натянула теплую шерсть Олегу на ноги. Тот удивленно спросил:

— Теплые? Откуда, Марин, такая роскошь?

— С печки. Сам-то не замерз?

— Да вроде нет.

— Тогда пошли руки мыть и за стол. — Степанова вытащила из печки еще теплые оладьи. Спросила: — С чаем или со сметаной?

Мужчины согласились на сметану. Олег поделился с Русланом:

— Марина собирается баню протопить. Попариться хочет. Пойдешь?

Салманов откровенно сказал:

— Плохо представляю, что это. Попробовать можно. Могу чем-то помочь?

Шергун ответил:

— Воды надо наносить. Водопровод замерз, а я не помощник.

Руслан согласился:

— Я помогу, об этом и речи быть не может. Марин, скажешь, куда таскать?

Она кивнула. Они «слегка перекусили», уничтожив остатки оладий, которых на сковородке была приличная горка. Марина налила свежий чай. Поглядела на Салманова:

— Напрасно не пошел с нами, Руслан. Красота такая кругом! Аж сердце замирает…

Напившись чая, отправились спать.

Стояла глухая ночь. Яркая луна светила в комнату Марины. Что-то насторожило ее. Это были шаги, не твердые, осторожные. А еще шорох ладоней по стене. Женщина встала и выглянула в коридор. Держась за стену, Олег шел к лестнице. Она тихо прошептала:

— Олег, почему не разбудил? А если на лестнице упадешь? Ты в туалет? Давай провожу…

Она обхватила молчавшего Шергуна за пояс, медленно повела вниз. Дождалась и увела наверх. Укрыла одеялом. Присела рядом на кровать:

— Ты хоть спал?

— Не могу уснуть. Со времени плена я спал лишь при тебе. В госпитале мне снотворное кололи и в таблетках давали. Сейчас я перестал их принимать, боюсь подсесть.

Она откинула край одеяла в сторону и решительно скользнула к нему в постель. Обняла за шею: