У каждого своя война
Шрифт:
– «Анну Каренину» передают, — со значением произнесла Елена Александровна. — Вы читали «Анну Каренину», ребята?
Друзья сделали вид, что не расслышали. Костик поморщился досадливо и сказал:
– Читали, читали, мама! Великое произведение, гордость русской литературы и мировой тоже, настольная книга пролетариата, мощное оружие трудящихся в борьбе за свободу и независимость угнетенных негров всего земного шара. Эта книга освещает им путь к светлому будущему, всеобщему братству и справедливости, а во главе всего этого стоит боевой авангард рабочего класса, наша великая всепобеждающая Коммунистическая партия, ум, честь и
Робка не выдержал и прыснул в кулак. Лицо Елены Александровны потемнело от негодования, с величественного тона она сорвалась на визгливый и скандальный:
– Прекрати немедленно! Что за шутки ты себе позволяешь?! Не забывай, кто твой отец! И не старайся казаться менее воспитанным, чем ты есть! — Она вышла из столовой, шелестя полами длинного халата — они развевались, подобно огромным крыльям.
– Чего ты гусей дразнишь? — недовольно проговорил Богдан. — Возьмет и выгонит нас, а мы еще не ели, — и Богдан вонзил ложку в кусок торта, отломил большущий кусок и запихнул в рот, стал быстро и жадно жевать.
– Да ну ее! — зло ответил Костик. — Все чего-то из себя представляет! — он произнес, кривляясь и подражая голосу матери: — А вы читали последний роман Рыбакова? Называется «Шоферы»! Это ужасно! Так грубо, такие низменные страсти! За что ему Сталинскую премию дали, не понимаю!
Робка опять не выдержал и прыснул в кулак — у Костика получалось очень смешно и похоже.
– Все ей возвышенные страсти подавай... — зло заключил Костик.
– Да-а, брат, тяжело тебе живется, — насмешливо протянул Робка.
– А ты думал, легко? — Костик серьезно посмотрел на него. — Сбежал бы, да не знаю куда.
– Ты, Котяра, совсем чокнутый! — шамкая набитым ртом, сказал Богдан. — Куда бежать от такой жратвы? — Он уже уничтожил свою порцию торта, положил на тарелку еще кусок. — Ты с жиру бесишься, Котяра…
– Жри давай и помалкивай, — вздохнул Костик, сознавая, что «кореша» его не понимают, да и не могут понять, даже если бы захотели. Точно сказано, сытый голодному не товарищ.
– Ну вкуснотища-а... — качал головой Богдан. — Ну моща-а…
По телевизору продолжали передавать спектакль.
Великая Тарасова трагическим голосом произносила монолог. Ребята слушали, смотрели. Потом Робка спросил:
– Что-то я не пойму, как это передается? Радио — понятно, а это как? Изображение как создается?
– Спроси чего-нибудь полегче, — поморщился Костик. — Техника на грани фантастики.
– А где взяли? В магазине я не видел.
– Отец с работы приволок. Сказал, что скоро будут в свободной продаже. У американцев они уже до войны были.
– Брось…
– Хоть брось, хоть подними, — усмехнулся Костя.
Богдан доедал вторую порцию торта и между делом потихоньку брал из вазы конфеты горстями и совал за пазуху суконной куртки с вельветовой вставкой на груди. Он не видел, что Елена Александровна уже давно стоит в дверях и с еле заметной саркастической улыбкой наблюдает за ним. Костик и Робка к угощению так и не притронулись.
– А ты откуда знаешь, что у американцев это до войны уже было?
– Отец говорил, — ответил Костик.
– Что ж вы не едите, ребята? Чай давно остыл, — входя в комнату, с прежней величественной улыбкой спросила Елена Александровна
и, подойдя к столу, погладила Богдана по кудлатой шевелюре. — Ешь на здоровье, зачем ты за пазуху прячешь? Я тебе сама с собой всего дам…Богдан вскочил как ужаленный, опрокинул стул.
Краска залила его лицо, губы задрожали.
– Я не брал... я сестренке хотел... я... — он сорвался с места, побежал из гостиной, грохоча ботинками по навощенному паркету. В прихожей Богдан схватил свою сумку и выскочил на лестничную площадку.
– Странный какой-то паренек... — пожала плечами Елена Александровна. — Я совсем не хотела его обидеть.
– Не хотела, не хотела! — капризно закричал Костик. — Вечно ты лезешь со своими вопросами! Ну кто тебя просил?!
– Прекрати хамить, Костик! — ледяным тоном произнесла Елена Александровна. — Или я приму меры! Робка встал из-за стола, проговорил хрипло, глядя в сторону:
– Спасибо... мне тоже очень нужно... — и быстро пошел из комнаты, схватил в прихожей сумку с книгами, выскочил за дверь.
Он долго и безрезультатно искал Богдана по всем потаенным местам, которые были известны только им, и нашел наконец. Место это называлось «церковка».
Находилось оно позади темно-серых массивных десятиэтажных домов, недалеко от набережной Москвы-реки.
Здесь в окружении стареньких, купеческого вида, двух- и трехэтажных домов находилась полуразрушенная церковь с приземистыми, монастырского вида пристройками. Повсюду высились груды битого кирпича и щебня.
Если забраться по шатким деревянным мосткам-переходам на колокольню — открывался вид на Москву-реку и дома на противоположной стороне реки, целое нагромождение домов, скопище огней. Среди всей этой мешанины стен и крыш выделялся Пашков дом на холме — теперь Библиотека имени Ленина. И рядом, ближе к реке, поваленным во многих местах забором было огорожено огромное пространство — на нем свалены в беспорядке бетонные блоки, штабеля кирпичей, сквозь которые проросла трава, лопухи и крапива, непонятного назначения канавы и ямы, залитые желтой глинистой водой, бесформенные груды поржавевшей железной арматуры, металлические балки, груды гнилых досок. Еще маленькому Робке мать говорила, что здесь до войны стоял храм Христа Спасителя, а потом его взорвали.
– Кто взорвал, немцы? — спрашивал маленький Робка.
– Нет, наши взорвали, наши…
– А зачем?
– Не знаю, Робочка. Что-то другое здесь собирались строить, да вот не построили…
Здесь, на верхотуре колокольни, Робка и нашел Богдана. Он сидел на груде щебня и задумчиво смотрел на реку, на пароход-ресторан, пришвартованный к гранитной стене. Там загорались огни, и из раскрытых окошек доносилась музыка.
– Чего не отзываешься? — сердито спросил Робка. — Я его зову, зову!
– Слушай, отец у Кота атомную бомбу, что ли, делал? — спросил после паузы Богдан, продолжая смотреть на реку.
– А черт его знает! То ли бомбу, то ли ракеты. Я ж тебе говорил, он без охранника ни шагу. И мамаша Костика тоже с охранником по магазинам ходит.
– Врешь! — вскинул голову Богдан.
– Гадом буду, сам видел. Им без охранника шагу ступить нельзя.
– А Костик как же?
– Не знаю... — Робка пожал плечами. — Наверное, ценности особой не представляет.
Они одновременно рассмеялись, потом Богдан вынул из-за пазухи полную горсть конфет, лицо его излучало удовольствие.